Самое мощное сопротивление со времён Великой Отечественной: Белоруссия-2020
Выборы президента Белоруссии стали самой проблемной, затяжной и кровопролитной президентской кампанией в истории постсоветской республики, формально завершившейся пирровой победой Александра Лукашенко. Мобилизовав все ресурсы, он удержал власть и сбил волну массовых протестов, начавшихся с вечера 9 августа (после закрытия избирательных участков) и локально продолжающихся до сих пор.
Следите за развитием событий в трансляции: «Итоги 2020 года в России и мире: самое главное — трансляция»
Президентская кампания в Белоруссии формально началась в мае, хотя фактически — ещё в 2018 году, когда были сделаны первые заявки на участие и начались подготовительные мероприятия — как сторонниками президента, так и оппозицией. Ключевые оргмероприятия властей были отработаны в ходе парламентской кампании 2019 года.
Во многом нынешняя президентская кампания была беспрецедентной. В частности, по количеству поданных заявок на участие — 55, зарегистрированных инициативных групп — 15, самоотводов «спойлеров», незаконного отстранения популярных незарегистрированных кандидатов с отправкой некоторых из них за решётку по сфабрикованным уголовным делам.
Экс-банкир Виктор Бабарико был арестован 18 июня, и вместе с руководителем своего избирательного штаба — сыном Эдуардом Бабарико до сих пор находится в СИЗО КГБ. Подобного ранее не практиковалось. Как и совещаний первого лица с оппозицией в таком заведении.
Чрезвычайные меры властей объяснимы реальной оценкой огромного протестного потенциала. Он был наглядно представлен огромными очередями граждан, желающих сдать подпись за выдвижение оппозиционных кандидатов, а затем — подать жалобу на отказ в их регистрации. Ради этого приходилось под нелепыми предлогами очереди разгонять и даже закрывать почтовые отделения, затрудняя отправку жалоб по почте. Всё это шокировало не только главу Центризбиркома Лидию Ермошину, но и международную общественность.
Основным соперником Лукашенко впервые стала домохозяйка Светлана Тихановская — жена не допущенного к регистрации популярного блогера Сергея Тихановского, арестованного в ходе беспрецедентно грязной провокации. Даже по сомнительным официальным данным Центризбиркома Белоруссии, впервые после первых президентских выборов (1994 года) Тихановская собрала максимальное для оппонентов Лукашенко количество голосов — более 10% (Лукашенко насчитали более 80%).
Впервые объединились избирательные штабы незарегистрированных кандидатов от оппозиции (Светланы Тихановской, Валерия Цепкало и Виктора Бабарико). Никогда прежде предвыборные митинги оппозиционного кандидата не собирали десятки тысяч. Никогда прежде кандидат не заявлял целью победу на выборах ради новых — честных и справедливых, демократических и законных президентских выборов. Никогда прежде МИД Белоруссии не отказывался от приглашения миссии наблюдателей ОБСЕ.
Фактически президентская кампания с участием пяти зарегистрированных кандидатов в президенты завершилась 23 сентября «тайной инаугурацией» бессменно правящего с 1994 года лидера. Сфальсифицированные выборы углубили раскол белорусского общества. К концу года в нём обозначилось большинство смирившихся с меньшим злом и активное меньшинство не смирившихся с поражением сторонников перемен.
Большинство стран мира, ОБСЕ и другие международные организации не признали президентскую кампанию в Белоруссии свободными и демократическими выборами. США и Евросоюз, а также их союзники (включая Украину и Сербию) применили к официальному Минску политические и экономические санкции.
Литва официально признала Светлану Тихановскую «президентом Белоруссии» — ничего подобного прежде не случалось. Сенат США предписал президенту (Дональду Трампу и сменяющего его Джо Байдену) контактировать с ней и белорусским оппозиционным «Координационным советом по трансферу власти в Белоруссии» — органом, подобия которого Белоруссия не знает.
Китай, Россия и большинство постсоветских республик признали Лукашенко президентом Белоруссии. Москва оказала всестороннюю помощь официальному Минску несмотря на то, что выборная кампания бессменного партнёра строилась на откровенно антироссийской платформе, заигрывании с национал-радикалами и с Западом, раскручивании лживой версии о «российском вмешательстве» и подготовке госпереворота. Александр Лукашенко, председатель КГК Иван Тертель и другие официальные лица Белоруссии всячески продвигали эту версию во время и даже после окончания президентской кампании, не обращая внимания на опровержения Кремля. России было предложено оплатить фейк про «майдан», и она его оплатила.
Совбез Белоруссии в лице его госсекретаря Андрея Равкова прямо обвинил Россию в заброске на белорусскую территорию около 200 «боевиков», из которых 33 было арестовано. Развивая лживую версию, согласно которой Россия готовится к интервенции, Равков заявил о подготовке в российских регионах новых групп диверсантов.
Затем после закрытого совещания у Лукашенко в СМИ была вброшена информация о задержании в Минске «четырёх сотрудников российского ГРУ». Захват заложников из числа «вагнеровцев», которых официальный Минск мог выдать Украине на верную расправу, распространение прочих инсинуаций на тему «российского вмешательства», рейдерский захват собственности Газпрома в Белоруссии и другие откровенно русофобские выпады Москва традиционно оставляла без должной реакции.
До этого, в феврале, Лукашенко прямо заявил, что «в руководстве России намекают на присоединение Белоруссии в обмен на единые цены на энергоносители». В марте был раскрыт «российский заговор против Лукашенко». В апреле государственная «Белтелерадиокомпания» распространяла измышления о том, что Россия спит и видит, как «Белоруссия перестанет хорохориться и приползет в Кремль на коленях, чтобы сдать суверенитет». То есть градус русофобской истерии целенаправленно повышался на протяжении всего года.
Лукашенко демонстрировал желание победить именно «пророссийского кандидата», которого в Белоруссии так и не появилось. Однако это ему не помогло ни с признанием итогов президентской кампании — ни Западом, ни прозападными националистами-русофобами, чья символика фактически стала символом общенационального протеста.
Поствыборные протесты в Белоруссии в августе охватили более полусотни населённых пунктов, включая Минск и другие областные центры, и даже провинциальную глубинку — ещё одна особенность президентской кампании 2020 года, не наблюдавшаяся прежде. Протестные манифестации в одном только Минске собирали сотни тысяч человек, вынуждая Лукашенко перемещаться на вертолёте в сопровождении вооружённого несовершеннолетнего сына, вводить в города бронетехнику и ещё с февраля задействовать армию.
Протест заявлялся против фальсификации выборов, массовых и жестоких репрессий, похищений и пыток. Манифестанты требовали проведения новых президентских выборов, освобождения политзаключённых, расследования преступлений чиновников и силовиков.
Власти ответили протестующим резиновыми пулями, водомётами, светошумовыми гранатами, пытками в РУВД и изоляторах, погромами укрывающих манифестантов заведений общепита и квартир в спальных районах. Соучастие в избиениях и пытках принимали высокопоставленные сотрудники МВД, поощряемые Лукашенко. По задокументированным фактам убийств диссидентов не было возбуждено ни одного уголовного дела.
Неудачами протеста стали провалы двух заявленных общенациональных забастовок, невозможность привлечь на свою сторону силовиков и чиновников, «правовой дефолт» правоохранительных органов и судов, позиционирование лицами протеста персонажей с неоднозначной или плохой репутацией, неосторожные заявления Тихановской и её нового окружения, а также ряд других факторов.
Неудачами Лукашенко стали возмутительные угрозы массовыми расстрелами, позиционирование себя «женским президентом», ревизионистские и кощунственные заявления — на тему Отечественных войн, нездоровые пожелания переболеть коронавирусом, прочие провалы «идеологической работы», дополнившие грубые ошибки госуправления.
Отчисления студентов, увольнения рабочих, рейды террористических группировок из переодетых силовиков и близких к Лукашенко спортсменов были вполне предсказуемы. Ненасильственный протест не желал и не мог адекватно отвечать тем же.
Генпрокуратура и СК начали уголовное преследование членов оппозиционного «Координационного совета по трансферу власти в Белоруссии», изобличавших госагитпроп врачей и всех, кто явно демонстрировал отсутствие лояльности. В общественном мнении сложилось восприятие правоохранительных органов как карателей, гангстеров и даже «фашистов».
За первые три месяца численность задержанных за оппозиционную активность превысила 30 тысяч человек. К концу декабря в Белоруссии насчитывалось 169 политзаключённых. Массовые и жестокие репрессии чрезвычайно осложнили внутреннюю политику Белоруссии.
Внешняя политика Белоруссии к концу года демонстрировала очевидный кризис пресловутой белорусской «многовекторности», превратившейся если не в ругательство-эвфемизм, то как минимум в двусмысленность. Оставалось непонятным, как в МИД РФ обосновывали союзничество с таким партнёром нетипичной ориентации.
В начале года состоялся знаковый визит в Минск госсекретаря США Майкла Помпео, пообещавшего Лукашенко помощь в демонстрации «нефтяной» и прочей независимости от «выпендривавшейся» Москвы. Однако дальше продажи нефти и заявлений о поддержке «белорусской независимости» дело не зашло.
Аналогичный практический исход имела попытка наладить отношения с Британией — крупнейшим покупателем белорусских нефтепродуктов, с блоком НАТО и с Евросоюзом. Весной на белорусском полигоне состоялась знаковая совместная тренировка белорусских десантников и британских морпехов «Зимний партизан». Общественность с удивлением узнала, что это было не первое подобное мероприятие. Предлог «планируемого расширения участия Республики Беларусь в миротворческой деятельности ООН» выглядел нелепо, учитывая, что 42-й батальон морской пехоты Вооруженных сил Британии ранее не был замечен в миротворческих операциях. Апофеозом сближения с Лондоном стала ноябрьская высылка из Белоруссии двух британских дипломатов.
К концу года официальный Минск достиг дна в отношениях со всеми странами-соседями, кроме России. В отношениях с Москвой он прошёл нижнюю точку в конце 2019 — начале 2020 года.
Союзное государство России и Белоруссии тем не менее не было разрушено. Оно не получило развития, что официальный Минск вполне устраивало, так как экономические выгоды были весьма значительными, а политического или гуманитарного обременения — никакого.
Получил развитие ЕАЭС, где коллегией ЕЭК руководил экс-премьер-министр Белоруссии Михаил Мясникович. Нейтралитет выдержала ОДКБ, где генсеком в начале года стал госсекретарь белорусского Совбеза Станислав Зась. Значительного прогресса на интеграционном треке Лукашенко не добился, однако ничего не говорит о том, что он вообще ставил перед собой такую задачу.
Стратегия взаимодействия Белоруссии и России, несмотря на белорусский кризис при полном провале «разворота на Запад», осталась прежней. Москва предпочла задвинуть в долгий ящик издевательские комментарии Лукашенко в начале года на тему закрытия российских границ из-за пандемии с личными выпадами против Михаила Мишустина и нелепыми указаниями по переустройству российских границ. При этом номинальный союзник российские границы с 2014 года не признаёт. Оставлялись без адекватной реакции заявления белорусских чиновников на тему якобы плохих бесплатных российских тест-систем, а также избиения российских журналистов, которых печатный орган белорусского лидера оскорблял с использованием терминологии нацистов.
К концу года российские тесты внезапно стали хорошими, антивирусные вакцины — желанными, как и российские специалисты по PR, как и российские кредиты и прочие формы помощи, получаемой от «имперского захватчика». Градус русофобской пропаганды заметно снизился.
С осени белорусско-украинские и белорусско-польские отношения стали откровенно враждебными. В декабре Лукашенко публично заявил, что белорусские оппозиционеры-террористы якобы «везли тоннами оружие через Украину». Как выяснилось, закрытая граница открывалась, когда спецслужбам Белоруссии это было выгодно — например, при незаконной попытке выдворения белорусской гражданки Марии Колесниковой.
Также в декабре обострился конфликт с Литвой, активно поддерживающей белорусскую прозападную оппозицию и политэмиграцию. Лукашенко распорядился наказать прибалтийские этнократии рублём, диверсифицировав экспорт, а МИД Белоруссии не стеснялся в бранных выражениях в реакции на применение к белорусским госпредприятиям санкций ЕС. До этого на протяжении почти полугода Лукашенко пытался пугать электорат интервенцией НАТО и захватом белорусских земель Польшей.
Программа сотрудничества с ЕС «Восточное партнёрство» формально осталась действующей. Её реализация оказалась осложнённой западными санкциями и публичными обещаниями Еврокомиссии не предоставлять официальному Минску ни евро.
Нациестроительство в Белоруссии продолжалось, несмотря на пандемию и непростые отношения с Западом, поддерживающим прозападную русофобскую оппозицию. Потерпев сокрушительное идеологическое поражение от своих идеологических врагов, так и не создав государственную идеологию, Лукашенко продолжил «белорусизацию» и порочную практику плагиата националистических концептов, попыток сочленения их с традиционной символикой с целью синтеза новой белоруской идентичности.
Насаждались официозные мифы о «тысячелетней белорусской государственности» с подчёркнутой преемственностью от националистов конца XIX века. Уничтожались остатки русскоязычной топонимики — при формальном равенстве двух государственных языков и доминирующем русском. На балу 29 декабря Лукашенко заявил, что «веками наша земля была под сапогом иноземцев», развивая мифы о «не наших войнах» — Великой Отечественной войне и Отечественной войне 1812 года, о «белорусской шляхте», «борьбе белорусов с Российской империей в 1939 году» и драматизме состоявшегося в 1944 году «освобождения Республики Беларусь от немецко-фашистских захватчиков», про «Белоруссию, из которой мы выходили с вами в лаптях и без штанов в середине 90-х», а также многое другое из этого ряда ревизионисткой лжи и кощунственных нелепостей.
«Бессмертный полк» по-прежнему оставался негласно запрещённым. Официозные ревизионистские мифы эволюционировали до нелепых утверждений о том, что в годы Великой Отечественной войны (якобы «не нашей») поколение ветеранов якобы ковало «суверенитет и независимость» постсоветской Белоруссии и даже основы существования одного из минских вузов. В то же время аффилированные с властями «белорусизаторы» безнаказанно прославляли пособников Адольфа Гитлера.
Перспектива «пойти под плётку и надеть лапти» постоянно обрисовывалась Лукашенко в 2020 году, продолжая русофобскую традицию предыдущих лет. При этом голословно заявлялось, что «те, кто сегодня финансируется за счет российских олигархов, четко поняли, что на деньги российских олигархов они к власти ведут вот эту отмороженную, так называемую радикальную оппозицию Белоруссии».
Похоже, официальную версию происходящего разделяли далеко не все даже в окружении Лукашенко. Открыто против насилия властей выступили 10 из 15 зарегистрированных политических партий, тысячи священников и прихожан православной и католической церквей, протестанты и представители других религиозных объединений. Лукашенко пошёл на открытый конфликт с РКЦ, обвинив главу католических епископов Белоруссии Тадеуша Кондрусевича в антигосударственной деятельности и «мошенничестве», запретив ему въезд на родину.
Коронавирус SARS-CoV2 ещё сильнее осложнил политическую и социально-экономическую обстановку в Белоруссии. При этом в начале года Лукашенко демонстративно преуменьшал опасность распространения коронавируса и называл пандемию «коронапсихозом», намекая на конспирологическую версию и обещая рассказать о её подноготной. Авторитет политика подрывали откровенно кощунственные, некомпетентные и циничные заявления о вине заразившихся и умерших от COVID-19, безумные советы спасаться употреблением разбавленного спирта, вдыханием дыма от костра, работой в поле и тому подобным. В том же духе вещал переболевший «коронапсихозом» вместе с Лукашенко оскандалившийся министр иностранных дел Белоруссии Владимир Макей.
На совещании 13 апреля Лукашенко заявил, что «у нас в стране не умер ни один человек от коронавируса», и пообещал: «Никто от коронавируса в нашей стране не умрет». Минздрав Белоруссии тем временем записывал умерших «ковидных» в другие летальные случаи, что общественность закономерно воспринимала как фальсификацию и обман.
Лукашенко демонстративно отказывался носить маску, проводил массовые мероприятия демонстративно без элементарных требований безопасности. Например, не было никакой крайней необходимости в республиканском субботнике и параде на День Победы с массовым участием ветеранов. Всё это происходило в разгар первой волны пандемии, на фоне дефицита даже медицинских масок среди медработников, не говоря уж о защитных костюмах, оборудовании и отправке в «красные зоны» врачей без знаний и опыта лечения COVID-19 (например, психиатров).
Экономический кризис в Белоруссии тем временем набирал обороты, испытывая влияние множества объективных и субъективных факторов — от глобального сокращения деловой активности из-за пандемии до сугубо белорусских ошибок планирования и госуправления. Ещё 31 октября 2019 года, когда Александр Лукашенко подписывал указы с плановыми показателями на 2020 год, было очевидно, что они неадекватно завышены. Тем не менее официально их не отменяли и не корректировали, хотя тенденции по итогам I полугодия были очевидны.
ВВП Белоруссии в 2020 году по официальному прогнозу должен был вырасти на 2,8%, а по отчёту Белстата за 11 месяцев сократился на 0,9%. Инфляция не должна была превысить 5%, а по официальным данным из того же источника за январь-ноябрь выросла на 6,1%. Экспорт товаров и услуг вместо роста на 3,6% продемонстрировал резкое падение. Аналогично с другими важнейшими показателями президентского прогноза, принятого к исполнению правительством.
Отставка правительства Белоруссии во главе с Сергеем Румасом официально произошла 3 июня по президентскому указу. Новый премьер-министр Роман Головченко 23 июля заявил: «В белорусском правительстве рассчитывают выполнить задачи, поставленные главой государства, и как минимум сохранить ВВП на уровне 2019 года. Для таких прогнозов есть обнадеживающие предпосылки».
Предпосылок на самом деле не было. На заседании президиума правительства 1 октября Головченко сообщил: «Рост экономики в следующем году запланирован на уровне 101,8%, при том что мы планируем сохранить ВВП текущего года на уровне 100%».
К концу года стало очевидно: руководство Белоруссии не выполнит взятые на себя обязательства — как и в прежние годы. Головченко 7 декабря заявил, что по итогам 2020 года ВВП Белоруссии сократится «до 1%». Для сравнения: в декабре ЕАБР прогнозировал годовое падение белоруской экономика на 1,5%, а прогнозы МВФ и Всемирного банка выглядели ещё пессимистичнее.
Нефтегазовый конфликт России и Белоруссии сильно подкосил доходную часть бюджета Белоруссии. Сугубо политический конфликт, инициированный Александром Лукашенко в конце 2019 года, нанёс мощный удар не только по двум белорусским НПЗ. В связи с запретом подписывать нефтегазовые контракты с 1 января российские нефтетрейдеры лишились оснований для отгрузки сырья белорусскими партнёрам.
Нефтяная отрасль Белоруссии в начале года оказалась на грани краха. Пытаясь продемонстрировать Западу конфликт с Москвой, а Москве — «нефтяную независимость», Лукашенко распорядился переплачивать за импорт «альтернативной» нероссийской нефти. Таковая поставлялась из Норвегии, Саудовской Аравии, Азербайджана и США через порты Прибалтики и Украины.
Сумма ущерба, нанесённого экономике и народу Белоруссии от такой политики, будет ясна в I квартале 2021 года. Однако уже по итогам I полугодия данные Белстата свидетельствовали о том, что белорусский экспорт нефтепродуктов рухнул как в физическом, так и стоимостном выражениях.
Поиски энергетической независимости от России продолжались и в газовой сфере. Свою помощь предложила Литва, однако госконцерн «Белнефтехим» не был готов инвестировать в проект диверсификации. Сделка swap Минск не устраивала, а надежды на финансовую помощь США в прокладке газопровода из литовской Клайпеды (равно как и нефтепровода из польского Гданьска) не оправдались.
В конце года, на фоне острого конфликта с Вильнюсом и другими прибалтийскими партнёрами, Лукашенко распорядился перенаправить белорусский экспорт с портов ЕС на мощности Ленинградской области. Однако по состоянию на декабрь белорусские калийные удобрения и нефтепродукты по-прежнему отгружались через литовские и латвийские терминалы.
Газпром за согласие поставлять газ в I квартале 2020 года без контракта был вознаграждён погромом своих белорусских активов. Лукашенко санкционировал рейдерский захват «Белгазпромбанка» — третьего по величине и системообразующего в банковском секторе постсоветской республики. Нацбанк назначил своё управление чужим активом. Белорусские силовики не только арестовали назначенное акционерами правление, но и открыто вывезли дорогостоящую картинную галерею банка. Белорусские пропагандисты в репортажах сообщали о вскрытых банковских ячейках с конфиденциальной информацией клиентов. К концу года Лукашенко разрешил вернуть разорённый «Белгазпромбанк» под управление законных собственников.
Контрабанда продовольствия из Белоруссии в Россию также не останавливалась. Росссельхознадзор регулярно выявлял и уничтожал десятками тонн «белорусское помело», блокировал некачественное белорусское продовольствие. Гостаможкомитет Белоруссии небезосновательно указывал на причастность российского бизнеса к контрабанде продовольствия в нарушение режима ответных санкций России.
ФТС пыталась бороться с контрабандными поставками белорусских сигарет, которые обнаружились в большинстве российских регионов. Такая же контрабанда доходила даже до медвежьих углов Евросоюза, многие годы вливавшего миллионы евро в оснащение белорусских таможенников.
Во время «первой волны» пандемии власти Белоруссии пытались заработать на демонстративном отказе закрывать границы, обслуживая транзитные потоки иностранцев. После окончания президентской кампании, которую Лукашенко назвал попыткой государственного переворота с участием стран Запада, ситуация кардинально изменилась.
Выступая 28 августа, Лукашенко заявил: «Вот мы им сейчас покажем, что такое санкции. Если они еще в Китай и Россию через нас (поляки и литовцы) барражировали, сейчас они будут летать или через Балтику, или Чёрное море торговать с Россией и прочее. А по санкционной продукции (на ту продукцию, на которую Россия ввела эмбарго) — пусть даже не мечтают. Мы им покажем, что такое санкции».
Вопреки угрозам, граждане ЕС всё же могли прибывать в Белоруссию, причём по правилам односторонне введённого МИД Белоруссии льготного режима. Такая практика не нашла понимания в другой части Союзного государства.
Поток «санкционки» из ЕС в РФ через «белорусский офшор» тоже не прекратился. Угрозы остались словами. Одновременно расширялись санкции США и ЕС в отношении Белоруссии.
Борясь с бегством оппозиционеров от расправы, с 21 декабря постановлением Совмина для граждан республики были закрыт выезд в Россию (за исключением немногих особых случаев). До этого были введены ограничения на перемещение через другие границы, ранее использовавшиеся в основном для туризма и закупок населением различных импортных товаров (включая продовольствие).
Доходы населения в долларовом эквиваленте откатились примерно на 10 лет. Расходы домохозяйств заметно выросли. Совмин регулярно повышал налоги и стоимость услуг госмонополий, анонсировав продолжение этой практики в 2021 году. Правительство целенаправленно раскручивало пресловутую инфляционно-девальвационную спираль. Подобные решения не прибавили популярности ни Лукашенко, которого рабочие подвергли обструкции на МЗКТ, ни Головченко, с которым рабочие МТЗ не пожелали даже общаться.
Продолжались банкротства белорусских промышленных предприятий, ухудшалось их финансовое положение. Ещё хуже была ситуация в сельском хозяйстве, где без господдержки почти половина предприятий не могла продемонстрировать минимальной рентабельности.
Госдолг Белоруссии продолжал расти и к 1 ноября вырос почти на треть — несмотря на клятву Лукашенко расплатиться по всем долгам и больше не кредитоваться. При этом внешний госдолг составил $18,1 млрд при $7,5 млрд ЗВР Нацбанка на ту же дату. В показатель внешнего госдолга включаются только прямые обязательства, поэтому международные финансовые организации считают реальный госдолг Белоруссии намного большим, так как учитывают госгарантии по займам у внешних кредиторов и т.п.
Россия поддерживала официальный Минск уменьшением действующих финансовых обязательств и предоставлением новой финансовой помощи. Под Новый год, 30 декабря белорусский минфин получил $0,5 млрд (половину) российского государственного кредита. Договорённость о выделении $1,5 млрд была достигнута на сочинских переговорахАлександра Лукашенко с Владимиром Путиным. В рамках этой суммы Минск согласовал с Москвой получение $0,5 млрд по линии ЕФСР, прежние обязательства перед которым он не выполнил. Ещё столько же предложено влить в белорусскую экономику российскому Сбербанку.
Кроме того, Минск получил льготные цены на российские углеводороды в 2021 году. Газ не подорожает, а нефть будет стоить дешевле. Комментируя подписание контрактов, 29 декабря глава белорусского правительства заявил: «Межбюджетный трансферт был разовой акцией, если так можно ее назвать. Ее продление не предусматривалось на будущие годы. В принципе, мы хотим уходить от любого рода трансферов в межгосударственных отношениях. Это не очень рыночный инструмент».
БелАЭС стала знаковым проектом двустороннего сотрудничества. Минск получил $10-миллиардный российский кредит на строительство объекта, призванного сократить зависимость постсоветской республики от импорта российских углеводородов. В конце 2020 года состоялся торжественный запуск первого энергоблока, подключённого к объединённой энергосистеме республики.
Также знаковым стало заявление главы белорусского минздрава Дмитрия Пиневича о готовности в I квартале 2021 года запустить белорусское производство российской вакцины от коронавируса «Спутник V». С 29 декабря в Белоруссии стартовала вакцинация населения этим российским препаратом.
Постепенно объём прямой российской поддержки сокращался. В целом её оценить весьма затруднительно, так как выгоды от объединения экономик включают также различные преференции и прочие формы непрямой союзнической помощи. Мультипликационный эффект мог бы быть кратно большим при сценарии воссоединения Белоруссии с Россией. Однако к такому развитию событий российские элиты морально не готовы. Они не готовы даже настаивать на реализации подписанного в 1999 году союзного договора, оставляя широкое поле для дискуссий о целесообразности спасения «многовекторного» режима Лукашенко.