Страх убивает разум. Что мешает решить миграционный вопрос

Миграционный вопрос — пожалуй, один из самых острых в российском общественном дискурсе. По нему высказываются многие отечественные политики и общественные деятели.

Иногда по делу, когда резонанс в отношении некоторых преступлений помогает сдвинуть расследование с мертвой точки. Например, в отношении избиения двумя подростками девочки-сироты в Нижнем Тагиле, где, по мнению замначальника местной полиции Тараса Булгакова, «ничего не произошло».

Однако зачастую реплики и измышления носят куда менее конструктивный характер. Некоторые активисты на миграционном вопросе банально пиарятся, другие находят в нём канал для реализации собственных комплексов (например, радикальные националисты). Третьи просто любят жареное. Четвертые отрабатывают западную повестку по расколу российского общества через национализм (коль через идеологию не получилось).

И всех их объединяет одно: все они апеллируют к эмоциям и в качестве метода используют нагнетание страха.

Именно об этом и попытался сказать уполномоченный при президенте России по защите прав предпринимателей Борис Титов.

По словам Титова, страх перед мигрантами «совершенно безоснователен». И в качестве доказательства он привел две причины. Во-первых, потому, что мигранты не смогут занять рабочие места россиян. «У россиян сегодня есть все возможности в зависимости от уровня образования и квалификации применить свои силы и знания в любой профессии, в любой отрасли, по любой зарплате», — уверяет он. Во-вторых, по статистике МВД РФ, граждане России совершают куда больше преступлений, чем мигранты.

За эти два тезиса Титов удостоился целой волны проклятий. Его обвинили во вранье, в передергивании, в отработке повестки диаспоры и в прочих грехах.

Но что он не так сказал?

Если брать первый тезис, то он действительно не бесспорен. Да, в целых сегментах экономики (такси, курьеры) мы зачастую видим именно мигрантов. Но это не только и даже не столько потому, что мигранты этот сектор оккупировали, а потому, что россияне не готовы идти туда работать на те зарплаты. Повышение же зарплат до уровня, когда рядовой москвич посчитает достойным для себя работать курьером, экономически нецелесообразно. И не только с точки зрения интересов бизнеса (которые и обязан отстаивать Титов), но и простых россиян — поскольку все расходы будут переложены на их плечи. Да, отдельные города пытаются запрещать негражданам РФ работать в отдельных секторах (например, в общественном транспорте), однако в условной Москве такое невозможно. По крайней мере, до тех пор, пока российские власти не реализуют масштабную общенациональную программу по обеспечению внутренней мобильности рабочей силы.

Если брать второй тезис, то его и оспаривать-то в общем невозможно. Достаточно просто зайти на сайт МВД и посмотреть статистику, например, по первой половине 2023 года. Выяснится, что на долю граждан стран СНГ приходилось лишь около 3,4% от всех расследованных преступлений по стране (это при том, что доля этих граждан среди всего населения России составляет около 6-7%). Как обычно это бывает, эмоции отступают перед статистикой — если, конечно, потрудиться в статистику заглянуть.

Да, здесь есть два спорных момента. Во-первых, далеко не все преступления относятся к компетенции МВД — часть из них расследуется Следственным комитетом. Однако и тамошняя статистика идет не в пользу нагнетающих страх — по абсолютному большинству преступлений доля неграждан РФ укладывается в их процент от жителей страны. Во-вторых, часть мигрантов уже являются гражданами России, а значит, их преступления не попадают в графу «миграционные». Однако до тех пор, пока от государства не будет четкой статистики по этой категории граждан (а ее, безусловно, нужно требовать), любые измышления бессмысленны. И да, с мыслью о том, что необходимо ужесточить процедуру получения гражданства РФ (не через бюрократическое затягивание, а через ужесточение проверок на предмет знания языка, законодательства, традиций и т.п.), никто даже не спорит.

Но главное даже не в правоте этих двух пунктов Титова, а в страхе как главном инструменте нагнетания миграционной истерии. Играя на эмоциях и раздувая их, активисты не только не способствуют решению реальных проблем с неконтролируемой миграцией, но усугубляют их. Иногда даже в ущерб нормальной работе государственных институтов — чего стоит одна только истерия вокруг абсолютно законного и закономерного решения суда о домашнем аресте (не подписке, а именно домашнем аресте) для трех из четырех фигурантов дела о нападении на ветеранов СВО в Челябинске? Или что — по мнению активистов, их должны были безосновательно отправить в СИЗО (наплевав при этом на правоприменительную практику и законы), а то и просто линчевать?

Самое же страшное в том, что страх зачастую создает проблему там, где на самом деле есть возможности. Взять, к примеру, вопрос с обучением детей мигрантов в школах. Напоминаем, что российское законодательство обязывает принимать в школы всех детей, находящихся на территории России — в том числе иностранцев. И активисты рисуют апокалиптичную картину, где россиянам мигранты якобы тотально и повально не дают учиться.

«Знаете, я бы полностью согласился с Борисом Титовым, но только если бы я точно знал, что… его внуки ходят в обычную школу, где половина класса мигранты, с трудом говорящие на русском, отчего у всех, конечно же, растёт успеваемость», — возмущается российский журналист Андрей Медведев. Не уточняя, сколько именно в России школ, где в половине классов сидят дети, не знающие русского языка. Наверное, и одного процента не наберется.

И если руководствоваться страхом, то из-за этих десятых долей процента (а то и сотых — статистику, увы, никто не ведет) нужно полностью запрещать детям иностранцев учиться в российских школах. Однако если исходить из разума, то нужно не просто оставлять возможность, а наоборот, стимулировать мигрантов отдавать своих детей в российские школы. И даже наказывать их в случае отказа от детского образования.

Если кто вдруг не знает, то воспитание молодого поколения чужих народов — важнейший элемент политики «мягкой силы». Он позволяет государству вкладывать свои нарративы (например, ценности, трактовки исторических событий, видение происходящих в мире процессов) в умы молодого поколения и формировать тем самым лояльность этого поколения к себе. А начальное воспитание происходит именно в школах. И если экспорт российской образовательной системы в те же среднеазиатские государства (где нам жизненно важно воспитывать лояльное России население) чреват финансовыми затратами и необходимостью противостоять националистическим нарративам в местном образовании, то тут даже экспортировать не надо — детей учат на месте.

А что касается тех из них, кто не знает русского языка, то проблема решается как минимум тремя способами. Первый — создание отдельных классов для мигрантов с углубленным изучением русского языка. Он уже обкатан в нескольких регионах, однако его минус в том, что класс превращается в маленькое гетто. Второй — создание нулевых классов для мигрантов, где они за год учатся разговорному русскому, после чего идут в первые классы. Третий — размазывать мигрантов по классам так, чтобы их доля от общего числа обучаемых не превышала 10%. Последний вариант хоть и сложнее в реализации, но больше способствует социализации детей.

И так по всем другим вопросам, связанным с мигрантами. Вопросам, требующим серьезного подхода, а не эмоциональных истерик, основанных на страхе. Ведь страх не только преувеличивает проблему, но и подменяет решения. Вместо правильных подталкивает к принятию неправильных или даже невозможных.

Так, для серьезного подхода обществу (и тем лидерам общественного мнения, которые хотят внести вклад в развитие страны) нужно четко и однозначно уяснить для себя железобетонные «нет».

Нет, мигрантов нельзя всех и массово отправить на родину — в результате сначала просядет российская экономика, а потом десятки тысяч российских солдат падут в войнах по предотвращению появления у российских границ новых Ливий.

Нет, мигрантам нельзя запретить въезд на территорию РФ или получение российского гражданства — тогда рухнут все наши интеграционные проекты.

Нет, со Средней Азией нельзя вводить визовый режим — это технически невозможно.

Нет, с мигрантами нельзя обращаться как с людьми второго сорта (хотя юридических прав у них как у неграждан меньше) — мы не нацистское государство.

И исходя из этого уже модифицировать миграционную политику. А также навести порядок в правоохранительной и информационной сфере. Ведь значительная часть преступлений мигрантов происходит потому, что за ними нет должного контроля. А значит, решение не в том, чтобы всех выслать, а в том, чтобы правоохранительная система работала (и не вынуждала мигрантов обращаться за помощью в деле решения их бытовых проблем в диаспоры, где местные «дяди Туралы» пользуются этим).

А значительная часть мигрантофобии возникает потому, что отдельные инфопомойки целенаправленно собирают условные 5% миграционных преступлений в одной подборке и разгоняют их для того, чтобы создать впечатление массового миграционного беспредела. Опять же, для того, чтобы зарабатывать на этой истерии, реализовывать собственные комплексы, собирать политические очки (как делала неонацистская группировка Тесака, отбеливая свой имидж за счет борьбы с педофилами) или же выполнять западный заказ.

Воистину страх убивает разум.