Очередная фаза гражданской войны в Сирии завершена — правительство Башара Асада пало, а бразды правления взяла на себя коалиция из военно-политических группировок с разными целями и интересами. Один из важнейших вопросов, который встанет перед новым руководством страны и иностранными державами, — что делать со значительными месторождениями нефти и газа в республике, которые на данный момент работают на очень малую часть своей «проектной» мощности.

ИА Регнум

Хотя нефтегазоносный бассейн Персидского залива заходит на территорию Сирии, речь идёт лишь о его периферии. Поэтому Сирия никогда не была по-настоящему крупным игроком на международном нефтяном рынке и не входила в ОПЕК. На пике в 2000-е годы в стране добывалось около 400 тысяч баррелей нефти в сутки, в десять с лишним раз меньше, чем в соседнем Ираке. Тем не менее до гражданской войны это позволяло с избытком закрывать потребности страны в топливе и отправлять довольно значительные объёмы на экспорт, в первую очередь в страны Европы. В 2010 году доходы Сирии от поставок нефти за рубеж составляли около $5 млрд в год, почти половину от всего экспорта страны.

Разразившиеся в 2011 году массовые беспорядки и последовавшая за ними гражданская война практически поставили крест на сирийской углеводородной индустрии. Тем более, что против страны были введены санкции. В результате объём добычи упал с 380 тысяч баррелей в день в 2010 году до 20 тысяч баррелей (80 тысяч, по другим оценкам) в начале 2020-х. В этом десятилетии Сирия, по оценкам Международного энергетического агентства, на 90% зависела от импорта всех видов энергии из-за рубежа, хотя до войны баланс был строго положительным.

В ходе военных действий большую часть нефтяных полей (в основном расположенных на пустынном востоке и северо-востоке страны) правительство потеряло. Более того, они на два с лишним года попали под контроль «Исламского государства» (организация, деятельность которой запрещена в РФ), которое использовало все возможности для незаконного экспорта за рубеж, что составляло немалую часть бюджета террористов.

После вмешательства России игиловцы начали отступать и освободившиеся территории заняли курдские формирования — отряды народной самообороны (YPG). Хотя российские компании взаимодействовали и с YPG, контроль над большинством месторождений получили через курдов американцы. Даже после вывода американских сил из Сирии охрану наиболее важных месторождений обеспечивали войска США, а значит, Штаты имели и прямой доступ к ресурсу. По сообщениям прессы, около 90% сирийской нефти контролировались американцами. Более того, они регулярно перевозили добытое чёрное золото при помощи автомобильного транспорта на свои базы в Ираке. Вряд ли эти объёмы были значительными в рыночном масштабе — скорее, использовались для локальных нужд.

Стремительное падение правительства Башара Асада ставит вопрос о новом переделе сирийского нефтяного рынка. Для начала стоит ожидать, что с Сирии снимут санкции, что уже значительно облегчит поставки нефти за границу на официальной и коммерчески прозрачной основе. Опыт Ливии показывает, что возобновить добычу и поставки можно сравнительно быстро, даже при наличии в стране двух и более противостоящих друг другу политических и военных сил.

На данный момент большая часть нефтяных месторождений находится под контролем курдских YPG. Однако им ещё предстоит их отстоять в боях с Сирийской национальной армией (СНА) — открыто протурецкими формированиями. Курдов в данный момент поддерживают США, но само по себе это ещё ничего не значит. В случае, если ситуация в стране стабилизируется, на эти нефтяные поля могут претендовать и иностранные компании — тем более, что курды готовы сотрудничать с самыми разными игроками в этом секторе.

Для Турции же захват месторождений может оказаться весьма ценным. Страна добывает очень немного нефти. Одной из хронических проблем её экономики остаётся отрицательный торговый баланс, значительная часть которого приходится на импорт энергоносителей. Общий объём доказанных запасов сирийской нефти составляет около 2,5 млрд баррелей. В полной мере поставки нефти из Сирии дыру в турецком балансе не заполнят, но позволят значительно облегчить ситуацию в экономике.

Что касается месторождений газа, то большая их часть располагается на правом берегу Евфрата, в зоне, которую до недавних событий контролировало правительство. В частности, семь месторождений находятся поблизости от Пальмиры. Если нефть можно добывать и вывозить любыми подручными методами, даже на лошадях (иракские курды до недавнего времени так и поступали), то для газа нужна сложная инфраструктура. Запасы газа в стране достаточно большие — около 240 млрд кубометров, но в прошлом году поставок голубого топлива за рубеж не было. В данный момент за контроль над основными месторождениями конкурируют Свободная сирийская армия и всё те же СНА. В то же время стоит понимать, что без устойчивого мира в стране этот контроль будет исключительно иллюзорным.

В любом случае, иностранные компании уже сейчас планируют конвертировать своё влияние и опыт работы в концессии. Опыт Ирака показывает, что далеко не всегда иностранная сила, стоящая за той или иной вооруженной группировкой, может получить нефтяные и газовые резервы в своё распоряжение. К примеру, российские, да и разные другие компании владеют достаточно большими долями в месторождениях этой страны.

Остается вопрос по офшорным месторождениям. Сирийский шельф толком не разведан. Однако крупные открытия последних 15 лет в водах Израиля, Ливана и Кипра дают обоснованные надежды на то, что и здесь будут достигнуты успехи.

Наконец, хотя запасы углеводородов в Сирии довольно скромны, этого совершенно нельзя сказать о её транзитной позиции. Она с одной стороны находится поблизости от крупнейшего нефтегазового региона в мире, с другой — расположена на территории такой важнейшей транспортной артерии, как Средиземное море. Неслучайно одна из конспирологических версий о причинах гражданской войны в Сирии гласит, что всё началось из-за катарского газопровода. Реальность, конечно, намного сложнее, но ценность республики в качестве потенциального хаба преуменьшать не стоит.

Тем не менее все эти сценарии смогут реализоваться только при условии, что будет установлен устойчивый мир, а различные силы будут готовы сотрудничать друг с другом вне зависимости от будущего устройства страны. При всей логичности сравнения с Ливией, где нефтяная индустрия работает даже при продолжении вялотекущей гражданской войны, в Сирии ситуация несколько сложнее — во-первых, из-за гораздо большего количества разнообразных фракций, политических движений и этнорелигиозных групп, а во-вторых, банально из-за куда более сложного рельефа страны (морское побережье и основные месторождений разделены горной цепью). Кроме того, меньшие запасы нефти и газа в Сирии (по сравнению с Ливией и тем более Ираком) могут оказаться слишком малым для враждующих группировок стимулом соблюдать перемирие и обеспечивать стабильность поставок.