«Конституционная идеология». Александра Бастрыкина надо поддержать

Слова главы СК Александра Бастрыкина взбудоражили всех: идеология возвращается! Кажется, последний бастион «свободы» может рухнуть. А что же это был за бастион?

Авторы Конституции, равняясь на настроения «передовой» части общества, надеялись оградить страну от бед прошлого. Словно в притче, они вымели светелку и выгнали из нее коммунистических и тоталитарных бесов, рассчитывая, что одного этого будет достаточно. И случилось точно как в притче — бесы увидели, что светелка очищена, убрана, никто ее не охраняет и не живет там — и заселились в еще большем составе.

У нас, на самом деле, с девяностых не идеологии не было, а была антиидеология. Ее можно выразить так: Россия не должна быть великой державой. В России не должно быть сильной власти. Россия не должна быть империей. Россия виновата и неправа. Запад гуманен и прав. В этой антиидеологии даже было воспитано несколько поколений, которые «вскрылись» в феврале 2022 года. Антиидеология была очень мощной, и наша беда в том, что она маргинализировала любые движения и людей, которые говорили о самоуважении России, о ее великом прошлом и будущем.

Кто мы, куда идем, зачем идем, чего хотим, как хотим жить? А как не хотим, почему не хотим, что для нас главное? Все эти вопросы старательно и государство, и общество обходили стороной, чтобы не будоражить призраки прошлого, чтобы не напоминать о хронических болезнях. Все это становилось уделом умников, философов, политических мыслителей, политиков. Это было вторично и частным делом.

Декларировалось, что нет норм и принципов, есть свобода, а также законное и незаконное. А мораль и нравственность, правильное или неправильное, цели и задачи — это всё уходит в область частной жизни. В результате мы атомизировались если не до предела, то сильно больше, чем нужно для того, чтобы был общественный консенсус. У общества не было единой «линейки» для оценки событий внутренней и внешней жизни. И мы платили за это как общество безнравственностью и ростом несправедливости с одной стороны, и бессильным недовольством из-за этого — с другой.

В результате это понимание формировалось в потемках и зачастую «испачкано» национализмом, агрессией, варварством, высокомерием и прочим. Однако самопонимание россиянами своей страны как великой, страны, у которой прекрасное будущее, страны, где должны быть справедливость и счастливая самобытная жизнь граждан, оказались сильнее антиидеологии. Наша задача теперь — очистить это здоровое живое чувство самоуважения и уверенности в своем самобытном будущем от любых примесей. Пришло время.

Всколыхнулись все, и это уже хорошо. Одни испугались и запаниковали, другие ухмыльнулись, третьи позлорадствовали из заграниц, четвертые возрадовались, пятые ощутили силу и т.п. Неравдонушных не осталось. Это общественная «самодиагностика» сделала наконец очевидным для всех существование черной зияющей дыры в месте, где должны быть ответы на ключевые вопросы общественного и государственного устройства и развития страны.

Сильные государства всегда имеют ясный набор ориентиров, которые иногда вырождаются даже в светскую религию. Например, стали бы США мировым гегемоном, если бы не религиозная вера в демократию с сопутствующими ритуалами? Добился бы Китай положения мировой сверхдержавы без связывающего и цементирующего начала, где коммунизм причудливо переплетается с тысячелетними традициями? Что станет с Соединенным Королевством, когда там падет монархия и развалится империя? Как отреагирует Европа, когда Германия скажет «хватит испытывать вину за предков, мы достаточно искупили?».

Фундамент есть у любой сильной страны, великой державы и везде называется по-разному. Где-то приверженностью к демократии и свободе, где-то идеологией, где-то традициями. Вопрос, конечно, не в слове, а в ощущении того, что российское общество в ситуации противостояния с частью мира (которую до этого столетиями считало так или иначе либо старшим, либо равным партнером) ощутило или начинает остро ощущать свою инаковость, особенность и хочет ее найти, вербализовать и зафиксировать четким и понятным образом.

Конечно, нас будут пугать наступлением окончательного тоталитаризма. Идеология — как красная печать на замке на решетке, куда загнали всю страну. Пусть пугают, это как раз очень хороший пример российской контридеологии, где центральная мысль — недопустимость появления сильного российского государства ни под какой вывеской и названием.

Другая опасность как раз заключается в том, что найдутся желающие тут же как бы подыграть этим угрозам и стремиться вернуть «можем повторить» со всем набором агрессивных и реваншистских лозунгов прошлого. Проблема даже не в том, что эти реваншистские лозунги агрессивны, проблема в том, что мир кардинально изменился, а любое повторение потянет нас в прошлое и вниз. Коммунизм — это не столько плохо и страшно, а это старая идеология, и она осталась в двадцатом веке и не способна отвечать на вызовы будущего. Рабочий класс, пролетариат, обобществление средств производства — это архаизмы. Другое дело — социальная справедливость, приоритет общественного над частным, равенство всех народов и национальностей, равенство мужчин и женщин в правах, бесплатное образование и медицина, социальные лифты, каждому по потребностям, от каждого по труду. Эти положения имеют право на существование в будущей России, и всё это — вопрос для дискуссии.

Александра Бастрыкина надо поддержать и включиться в создание живой системы взглядов, ценностей и мировоззрения.

Первое. Эта система ценностей должна описывать не прошлое и настоящее, а быть устремленной в будущее.

Второе. Закрепленная в Конституции мировоззренческая система — это не охранительная мера, а энергия развития вперед.

Третье. Она должна не утверждать величие, а ставить великие задачи и цели и определять способы достижения, которые на каждом этапе делают жизнь граждан лучше и безопаснее.

Четвертое. Речь должна идти о мировоззрении, то есть системе взглядов, к которой могут присоединиться другие государства.

Пятое. Русский народ и его культура — идеалистичны. Мы ощущаем необходимость в формулировании, «несении» и приверженности большой и справедливой идее. Россиян можно назвать политической нацией хай-консепт, а когда она лишена ее — не развивается и унывает. Распускается и развращается. Собирает ее вновь в живое состояние именно это внутреннее ощущение нужности, ощущение, что всё не зря, ощущение, что всё правильно.

Вот это и должно быть сформулировано и найти место в Конституции.