У России есть только один путь к тому, чтобы стать землёй обетованной

То, что двухлетние усилия Запада по изоляции России провалились, стало особенно заметно по итогам «саммита мира» в Швейцарии. Большинство стран мира даже не отправили на него свои делегации, а из присутствовавших 16 отказались подписывать итоговую декларацию, не содержавшую резкого осуждения России, но всё равно категорически неприемлемую для нас.

Причем в числе этих стран были и шесть ключевых с Глобального Юга, входящих в «Большую двадцатку», то есть сообщество двадцати крупнейших экономик мира (напомним, что десять мест в ней занимают страны Запада и их сателлиты вроде Южной Кореи).

Но срыв попыток блокады России важен для нас лишь на нынешнем этапе открытого противоборства с Западом — дальше этого будет уже мало.

Вооруженный, хоть и непрямой, конфликт с Западом рано или поздно закончится, и продолжится наступление эпохи становления многополярного миропорядка. Для нас имеет огромное значение то, каким будет место России в этом процессе — и ответ вовсе не предопределен.

Есть несколько сценариев, вариантов того, кем может быть Россия в новом миропорядке. По одному из них она будет частью большого блока восточных стран во главе с Китаем, то есть младшим партнером Пекина в работе по строительству новой архитектуры безопасности — сначала евразийской, а потом и всемирной.

Наши противники называют этот сценарий «Россия — вассал Китая», но сама природа российского государства не допускает вассальной зависимости, подчиненности другому государству. Россия может быть самостоятельным центром силы — или не быть вовсе. Поэтому назовем этот сценарий «Россия — младший партнер Китая в совместном глобальном проекте (антизападном и постзападном)».

Вероятность этого сценария не очень велика. И вовсе не потому, что нам негоже быть не на первых ролях или у нас есть какие-то непреодолимые противоречия с Китаем, которые рано или поздно подорвут наш альянс (на что делал очень большую ставку Запад).

Нет, нам выгодно быть вместе с Китаем, а наша экономическая мощь в обозримом будущем будет существенно уступать китайской. Даже если разница между нами и не будет, как сейчас, десятикратной.

Нет, причина вовсе не в этом, а в том, что сама суть существования русского государства больше, чем просто участие в совместном с кем-то проекте. Россия всегда претендовала на собственный проект — будь то «Москва — Третий Рим», Российская империя или Советский Союз.

Обычное национальное или даже многонациональное государство для России невозможно. И даже исторический разрыв с Западом, который на протяжении трех веков был центром нашего геополитического внимания и образцом для подражания немалой части элит, не изменит этого.

Россия — это империя, причем одновременно и империя территориальная, и империя духа. То есть претензия на строительство если не «царства Божия на земле» (на это замахивались только самые отчаянные из большевиков), то максимально приближенного к нему земного варианта правильной и справедливой организации человеческого бытия.

Это не означает, что жизнь нашего народа на протяжении последних веков была самой комфортной, богатой и справедливой: мало кто прошел через столько испытаний, сколько мы за последние сто с небольшим лет. Но это значит, что русский народ не готов отказаться от мечты и идеалов.

Поэтому любое устраиваемое на нашей территории государство должно это учитывать в первую очередь. Иначе его век окажется недолгим, оно будет или отвергнуто русским народом, или уничтожено нашими врагами. В том числе и с помощью обмана и прельщения самого русского народа, недовольного своим государством.

Иными словами, России нужно настоящее государство, то есть государство, максимально отвечающее представлениям нашего народа о правде, справедливости, чести, традиции и вере. Только такое государство станет устойчивым и позволит нам не просто занять достойное нас место в мире, но и стать привлекательным для остальных.

Почему нам важно быть привлекательными для других? Нам это не важно — но оно само так получится, если мы начнем строить то, что нравится и нужно нам самим. Конечно, есть те, кто считает необходимым условием для строительства настоящего государства русского народа (и всех коренных народов России — тут речь не идет о русификации нацменьшинств) непременное закрытие, огораживание России. Концепция «крепости России» давно уже популярна в узких кругах, но у нее есть две большие проблемы.

Во-первых, масштабы и сложность России таковы, что создать изолированное государство невозможно. Даже в сталинские годы оно не было полностью таковым, а произошедшая с тех пор информационная революция сделала весь мир единым пространством, а задачу построения «неприступной крепости» — практически недостижимой.

Вариант Северной Кореи предлагать не стоит — как из-за масштабов страны, так и вследствие невысокого уровня жизни северокорейцев. Но ведь они сохраняют национальную идентичность (пусть и в коммунистическом изводе) и силу духа? Да, но всё это можно сохранить и возродить, не закрываясь от мира, какими бы неправильными и угрожающими ни казались нам происходящие в нём процессы.

Да, мир катится в пропасть. Но, во-первых, он катится в неё всегда, а во-вторых, речь всё-таки идет в первую очередь о Западе. Точнее, даже о той модели глобализации, которую англосаксонская часть Запада навязала сначала ему, а потом и всему миру. Продвижение этой модели не просто застопорилось — оно уже вызывает огромную ответную волну сопротивления.

Да, технический прогресс — главное порождение западной цивилизации — неостановим. Но порождаемые им изменения остальные мировые цивилизации уже не готовы принимать как данность.

Цифровизация, роботизация, консюмеризация (потребительство), урбанизация и индивидуализация не просто убивают традиционный уклад жизни — они убивают семью и государство, религии и культуры. И устремляются в итоге к постгуманизму, то есть как бы добровольному отказу человечества от своей сути.

И весь мир, включая немалую часть западного, это видит. И вовсе не стремится во что бы то ни стало попасть в число пассажиров этого «Титаника».

Может ли в этих условиях Россия стать своеобразным Ноевым ковчегом, землей обетованной для других, в первую очередь западных, народов? Конечно. Потому что в ближайшие десятилетия движение Запада по нынешнему пути не прекратится, если, конечно, не произойдет какой-то глобальной или локальной катастрофы.

Внутренние силы большинства стран западного общества достаточно слабы для сопротивления, само общество фрагментируется и размывается, в том числе и по расовому признаку. Таких, кто надеется, что Запад, как Мюнхгаузен, сам себя вытащит за волосы из болота расчеловечивания, очень немного.

И в этих обстоятельствах Россия может не просто оградиться и защитится от внешних угроз, но и действительно стать центром притяжении для многих здоровых людей из западного мира. Но не так же, как был привлекателен для многих западных интеллектуалов и восточных революционеров в 20–50-е годы Советский Союз. Нет, привлекательность будет другой, но еще сильнее, чем у коммунистического рая.

Для этого нам не нужно мониторить популярные в мире идеи антиколониализма, традиционализма, протеста против навязываемой «тотальной толерантности». Нам нужно «просто» построить у себя то общество, которое будет отвечать нашим национальным представлениям о добре и зле, справедливости и чести, достоинстве и труде. Ну или хотя бы начать его строить. И тогда действительно все люди мира к нам потянутся.

Потому что наша сила — в наших идеалах и неустанном поиске пути к их достижению, и весь остальной мир это знает едва ли не лучше нас.