Третий раз — не высший класс. Почему президенту США лучше не возвращаться

Уже с полной уверенностью можно сказать, что Дональд Трамп не только был 45-м президентом США, но и станет 47-м. Такое возвращение в Белый дом — экзотическая редкость в американской политике.

История прошлого и нынешнего веков показывает: президент, который выставил кандидатуру на второй срок и проиграл, или вовсе покидает высшую лигу вашингтонской политики, или по крайней мере не пытается вновь попасть в президентское кресло.

Это касается и республиканцев, и демократов. Уильям Говард Тафт, Герберт Гувер, Джеральд Форд, Джимми Картер, Джордж Буш — старший — никто из них после неудачной попытки переизбраться не пробовал попытать счастья вновь.

Хотя формального запрета нет. 22-я поправка к конституции, принятая в 1951 году, запрещает «президентствовать» более двух сроков. Последний, кому «было можно», — Франклин Делано Рузвельт находился на посту рекордные три срока подряд и умер в начале четвёртой каденции. Но тогда страну требовалось вытаскивать из Великой депрессии и спасать в годы Второй мировой.

А до Франклина Рузвельта действовало неписанное правило: никаких третьих сроков.

В начале XX века традицию пробовал нарушить однофамилец — 26-й (1901–1909) президент, республиканец Теодор Рузвельт.

Но решение «Тедди» баллотироваться в 1912-м в третий раз вызвало столь сильное возмущение (вплоть до попытки покушения), что, можно сказать, политику повезло, что он тогда проиграл демократу Вудро Вильсону.

Кто первым сломал традицию

Правило «не смог переизбраться на второй срок — не пытайся победить в третий раз» — это такая же неписанная традиция. За 246 лет американской истории лишь два экс-президента решили его нарушить. Вторым был Трамп. А первым — Гровер Кливленд, 22-й и 24-й президент США.

Трамп — республиканец, хотя и нетипичный, чужак для «вашингтонского болота». Демократ Кливленд был таким же «атипичным» политиком для своей Демократической партии. И надо сказать, что между этими республиканцем и демократом было больше общих черт, чем различий.

Решение девелопера и медиамагната Трампа в 2015 году уйти в большую политику и бросить вызов мейнстримнейшей из вашингтонских политиков — Хиллари Клинтон было, по большому счёту, столь же неожиданным, как и решение успешного адвоката Гровера Кливленда в середине 1860-х примкнуть к Демократической партии после Гражданской войны.

Это сейчас за демократов агитируют все изряднопорядочные граждане, носители прогрессивных идей BLM и ЛГБТ* и лично Тейлор Свифт, а 160 лет назад на партии лежало клеймо рабовладельцев и национал-предателей. Демократами были президент Конфедерации Джефферсон Дэвис и генералы армии Юга, электоральной базой были джентльмены-плантаторы Джорджии и Алабамы, и понятно, что демократы до войны защищали «законы Джима Кроу» и расовую сегрегацию. Но юристу из Нью-Джерси Кливленду удалось сделать партию great again.

Кливленду и Трампу пришлось пройти через грязные избирательные кампании. «Никогда ещё борьба за этот первый в союзе пост не была более горячей, более ожесточённой, более переполненной личными оскорблениями и игрой великодушных или низких — и главным образом низких — страстей». Это было сказано отнюдь не о соперничестве Трампа с демократическими дамами Хиллари Клинтон и Камалой Харрис (хотя полностью соответствует действительности последних восьми лет). Так французский историк Огюст Муаро в 8-томнике «История XIX века» описывает избирательную кампанию 1884 года, когда Кливленд впервые победил.

Как Кливленд проиграл мистеру Гаррисону

22-й президент оказался довольно успешным: Кливленд пытался интегрировать индейцев в «бледнолицее общество», проявлял терпимость к чернокожим, налаживал отношения с бизнесом и рабочим движением, борол коррупцию (были инициированы расследования о махинациях железнодорожных компаний на Диком Западе).

Но когда пришла пора переизбираться, то всё испортили спекуляции на тему иностранного вмешательства. Если в случае Трампа это был «русский след», то в случае Кливленда — «рука Лондона». Британский посол послал президенту письмо с пожеланием удачного переизбрания, чем не преминули воспользоваться республиканцы.

И отмыть демократов от имиджа партии южан-расистов не удалось даже Кливленду. Неудивительно, что выставивший на четыре года Кливленда из Белого дома республиканец Бенджамин Гаррисон в своей инаугурационной речи подчеркнул: «Должны ли предрассудки и парализующие последствия рабовладельчества цепляться за подол прогресса? Доколе те, кто радовались отмене рабства, будут терпеть или лелеять те позорные перекосы, к которым оно привело в наших об­щинах?»

Почему удалось вернуться

И Кливленд, и Трамп победили во второй раз на фоне немощи президента, прерывавшего их правление. Бенджамин Гаррисон практически самоустранился от ведения кампании в связи с тяжёлой болезнью, а затем и смертью супруги от туберкулёза. Немощь Джо Байдена была налицо до такой степени, что его пришлось в процессе кампании менять на Харрис.

Кроме того, экономическая политика администрации Гаррисона, как и администрации Байдена, оказалась на редкость малоуспешной.

В случае с Гаррисоном банкиры и большой бизнес Новой Англии были недовольны тем, что Белый дом запустил печатный станок (точнее, чеканный — администрация дала добро на широкий выпуск серебряных денег, что подстегнуло инфляцию), в то время как Кливленд и его команда стояли за твёрдый доллар.

Кроме того, администрацией республиканцев были недовольны рабочие — именно на президентство Гаррисона пришлась забастовка на шахтах Карнеги, закончившаяся вооружённым противостоянием «стачкома» и администрации.

Главный козырь, он же нерешаемая проблема

И, как говорят в Штатах, «последним, но не в последнюю очередь» фактором победы Кливленда на выборах 1885 и 1893 годов была не решённая республиканцами проблема нелегальной миграции.

Вот что говорил Кливленд в своей инаугурационной речи в начале первого срока, в 1885 году:

«Необходимо жёстко внедрять законы, запрещающие иммиграцию представи­телей порабощённого класса без намерения обретения ими гражданства, потому что они создают конкуренцию американским рабочим и привозят с собой при­вычки и традиции, несовместимые с нашей цивилизацией».

Однако эти слова остались пожеланиями, и уже республиканец Гаррисон был вынужден констатировать:

«Наши законы натурализации нужно изменить таким образом, чтобы тщатель­нее исследовать характер и добрые намерения лиц, подающих заявки на получе­ние гражданства. Действующие ныне законы продемонстрировали свою беспо­лезность и неэффективность… Есть представители всех рас, даже наилучшие из них, приезд которых неизбежно станет бременем для нашей государственной казны или угрозой для нашего социального порядка. Та­ких лиц нужно находить и высылать».

Но полагать, что Гаррисону и вернувшемуся Кливленду удалось продвинуться в этом направлении — ошибка.

Сменивший их Уильям Мак-Кинли в 1897 году сказал:

«Большая опасность для республики таится в гражданах весьма необразованных и тёмных, подверженных порокам, не осознающих большую ценность и преимущества наших институтов законов, и перед всеми теми, кто прибывает сюда для того, чтобы с этими институтами и законами воевать, двери нашей страны нужно быстро и плотно закрыть».

Как нетрудно заметить, на борьбе с той же угрозой сделал политическую карьеру и 45-й президент Трамп.

Ему в его первую каденцию пришлось сократить выдачу виз, грин-карт и приём беженцев, но построить стену на границе с Мексикой он так и не успел. Вопросы борьбы с нелегальной миграцией остаются на повестке дня и в этом году. Очень вероятно, что тот, кто победит на выборах 2028 года, снова будет вынужден поднимать эту тему.

«Америка в первую очередь»

В вопросах внешней политики особых отличий между Кливлендом и Гаррисоном не было: оба они поддерживали невмешательство в европейские дела и не только, а вот те, кто заступили им на смену, перешли к активной внешней политике.

Мак-Кинли, который, придя к власти, прославлял изоляционизм, разгромил испанцев в 1898 году, а Теодор Рузвельт стал посредником между Россией и Японией в 1905 году.

Трамп же критикует активное вмешательство демократов в международные дела и призывает больше внимания уделять внутренней повестке дня.

«Десятилетие за десятилетием мы обогащали иностранную промышленность в ущерб американской промышленности; мы субсидировали армии других стран, а тем временем, как ни прискорбно, наши собственные вооружённые силы слабели», — говорил он в своей, пока что единственной, инаугурационной речи 2017 года.

Удалось ли Кливленду сделать Америку снова великой

Ответ — нет. Если первый срок Кливленда был вполне успешным, то второй — во многом катастрофическим.

В 1893 году экономическая конъюнктура изменилась, и администрация демократов с кризисом и депрессией справиться не смогла. Более того, «партия осла» раскололась на левое и правое крылья, которые не могли договориться о политике по отношению к рабочему классу.

Это в первый срок Кливленда власть была настолько уверена в себе, что могла давить стачки с помощью огнестрельного оружия. В память об этих событиях 1 мая до сих пор является днём солидарности трудящихся.

Трампу же не повезло уже в конце первого срока. Во многом успешная, его экономическая политика была перечёркнута пандемией коронавируса, где государство показало себя не лучшим образом. Надежда на то, что глобальных катаклизмов при старо-новом президенте не случится, согревает его сторонников.

Как и уверенность в том, что рукотворные кризисные ситуации, в отличие от Барака Обамы и Байдена, он уж точно создавать не будет. Это не его стиль. А уж как он будет разгребать оставленные демократами завалы во внешней и внутренней политике, покажет время.

*ЛГБТ — экстремистское движение, запрещенное в России.