Компромисс невозможен. В вопросе абортов может быть только две позиции

Отношение к абортам — тест на традиционность общества. Да, именно тест и именно на традиционность. Конечно, не только этот показатель имеет значение. Но он самый четкий и однозначный. Потому что, к примеру, теорию и практику ЛГБТ можно отрицать не только исходя из информации, которой с нами делится апостол Павел о том, что «мужеложники Царства Божьего не наследуют». Но и чисто по понятиям можно отвергать нестандартные ориентации. А вот в случае с абортами ситуация принципиально иная.

18 ноября исполняется ровно 103 года с того дня, когда наши предки «впереди планеты всей» легализовали аборты. Мы на целые десятилетия опередили в этом смысле те страны, которые сейчас для многих символ антитрадиционности. И тогда, в революционном 1920-м, это был один из жестов радикального разрыва с христианской моралью. Ведь она в этом вопросе однозначна и бескомпромиссна.

Официальная позиция Русской православной церкви по этому поводу сформулирована в ее «Основах социальной концепции»: «С древнейших времен Церковь рассматривает намеренное прерывание беременности (аборт) как тяжкий грех. Канонические правила приравнивают аборт к убийству. В основе такой оценки лежит убежденность в том, что зарождение человеческого существа является даром Божиим, поэтому с момента зачатия всякое посягательство на жизнь будущей человеческой личности преступно».

Полностью солидарен с РПЦ в данном вопросе и Катехизис Католической Церкви. Там тоже все однозначно: «Человеческую жизнь необходимо уважать и защищать с момента зачатия; с первого момента своего существования за человеком должны быть признаны права личности, среди которых нерушимое право каждого невинного существа на жизнь». Более того, Кодекс канонического права римо-католиков предусматривает за аборт автоматическое отлучение от церкви. Хотя принятие в общение снова возможно через покаяние.

Но если исходить из марксизма-материализма, а также современного либерализма, то человек — это никакой не образ Божий, а просто мыслящий кусок мяса. И поскольку в материнской утробе он, скорее всего, еще не мыслящий, то там он, соответственно, просто кусок мяса. И если он нежелателен, то от него можно без малейших терзаний избавиться.

Впрочем, большинство, конечно, не мыслит в рамках этой жесткой дуальной схемы (никакого третьего варианта на самом деле и нет), а просто делает так, как ему удобно, глубоко не задумываясь, но не без учета, разумеется, доминирующих в обществе на сей счет представлений.

Вопрос об абортах — это не вопрос о демографии. Вы никогда не докажете, что есть прямая и однозначная связь между законодательным их ограничением и ростом рождаемости. И вообще «демографическая» аргументация — это вуалирование остроты проблемы.

Это вопрос об убийстве. Что бы ни утверждали медики — сторонники подобных «операций», они никогда не смогут доказать, что «эмбрион не человек», поскольку критерии оценки здесь не могут быть абсолютными. А сомнение, как известно, трактуется в пользу обвиняемого в правовом государстве. В данном случае в пользу эмбриона, приговариваемого к смерти по обвинению в том, что он «не человек»…

Надо осознать, что Россия пока в числе самых либеральных, а отнюдь не традиционных стран в этом вопросе. Она входит в число 30% государств мира, где для аборта достаточно только желания женщины.

А в Великобритании, например, желания недостаточно, аргументом могут быть только социально-медицинские показатели, не говоря уж про католические Ирландию и Польшу, где подход еще жестче. Хотя после недавней победы леволибералов там по этому поводу неизбежно грядет крайне жесткая борьба. Да и в США, судя по всему, на предстоящих президентских выборах этот вопрос станет одним из предметов яростного противоборства. Реально он раскалывает общество этих стран почти пополам.

А как обстоит дело у нас? Недавно Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) провел очередной опрос об отношении к прерыванию беременности и законодательных инициативах на эту тему.

Почти половина опрошенных (47%) считают, что государство должно принимать меры по предотвращению абортов. Год назад такого мнения придерживались 36%. Против сейчас выступают 39%, при том, что в 2022 году эту позицию разделял 51%. То есть мы тоже видим раскол, но при этом тенденция очевидна. Хотя такой резкий перелом в настроениях вызывает некоторое удивление.

Но ведь отношение к человеку как мыслящему куску мяса чревата эксцессами и для вполне половозрелых особей. Ведь если только наличие мышления защищает нашу жизнь от посягательств, то, когда оно исчезнет, вследствие деменции, например, что должно останавливать от устранения того, кого это постигло? Если он мешает, к примеру, родственникам? Ну, жилплощадь типа маловата. Это же одна из «легитимных» для многих причин абортов. Куда, мол, еще в такую тесноту лишнего? Но так старик в деменции места еще больше занимает. Это же железная логика, друзья мои. Заметьте, практике легализации абортов всего одно столетие. Почему вы полагаете, что даже через куда более короткий срок «передовые» люди не придут к вышеприведенным выводам?

И да, я, конечно, знаю все «контраргументы» типа «а если было изнасилование», «а что только женщина отвечает, а мужчина как же», «а если будут нелегально делать, как же женское здоровье», и пр.

Но для христианина ни одна из этих причин не будет оправданием. Потому что тогда надо признать, что у убийства невинного человека, который просто мешает, могут быть не просто смягчающие, но именно оправдывающие обстоятельства.

Поэтому, например, аргумент, который очень любят сторонники абортов, о риске для женщин, которые будут прибегать к услугам «подпольных абортариев», представляется неадекватным, поскольку это значит, что надо опасаться за здоровье человека, планирующего убийство, причем максимально чудовищное — абсолютно невинного и абсолютно беззащитного существа.

Но если вы считаете, что зародыш — это не человек, а просто «кусок мяса», то вы и не обязаны находить какие-то оправдания и аргументы. В чем же тогда оправдываться?

Просто этот вопрос — один их тех, по поводу которых может быть только две позиции, между которыми невозможен компромисс. В сфере этики. А в законодательной сфере его, конечно, будут искать…