К чему ведет сравнение жизненных ценностей мигрантов и москвичей

Чему москвичи должны научится у мигрантов?

На первый взгляд, странная постановка вопроса… Зачем вообще столичным жителям учиться у среднеазиатских гастарбайтеров (а именно они составляют большинство трудовых мигрантов)? Они могут их терпеть или не любить, возмущаться нашествием или смириться, но брать с них пример? В чем?

Как выяснилось, в базовых ценностях и жизненных ориентирах. По крайней мере, если мы поверим данным опроса, проведенного демографами из РАН, в котором сравнивались ценностные ориентиры жителей столичной агломерации (Москвы и Подмосковья) и живущих рядом с ними гастарбайтеров из Средней Азии.

Главной ценностью среднеазиатские рабочие назвали крепкую семью и хороших детей — это выбрали 57 процентов. Многодетную семью хотят 42 процента мигрантов. Для 35 процентов из них важно уважение со стороны окружающих, 30 процентов хотят «жить в мире, чувствовать себя в безопасности и не ощущать угрозы насилия», 27 процентов считают правильным «жить по правде, совести, справедливости», каждый четвертый хочет «иметь интересную работу, позволяющую проявить свои способности и таланты», столько же «быть богатым человеком, чтобы ни в чем себе не отказывать», а каждый пятый стремится к Богу и следованию заповедям.

А что москвичи? У них на первом месте «интересная работа» (42 процента), потом идет безопасность (29), стремление к богатству (26) — и только на четвертом месте крепкая семья (25). Многодетными хотят быть всего 17 процентов, еще меньше (15 процентов) считают важным жить по совести и только для 9 процентов важно уважение со стороны окружающих.

То есть что мы видим? Москвичи индивидуалисты, карьеристы и эгоисты, а гастарбайтеры коллективисты, семейные и совестливые.

Скажете, это же русофобия и промигрантская пропаганда? Нет, это данные опроса, которые, боюсь, в основном близки к истине.

Конечно, можно попытаться объяснить все неумолимыми законами урбанизации — мегаполис убивает семью, и национальность тут ни причем: просто русские уже давно стали жителями больших городов, а киргизы и таджики только вчера приехали из аула. Но это оправдание будет неполным и, самое главное, опасным для русской цивилизации.

Если мегаполисный гедонистически-потребительский уклад действует одинаково разрушительно на все народы и цивилизации, то русские обречены — и нужно просто смириться с тем, что мы пойдем по пути западных народов: отказ от традиции, национальной культуры, атомизация, крайний индивидуализм, отсутствие воли к жизни и продолжению рода. И через несколько поколений нас вытеснят и заместят на нашей же территории более витальные и пассионарные народы — те же среднеазиатские и кавказские. Из православно-мусульманской Россия станет сначала постправославной, а потом и просто мусульманской. Эта перспектива вполне реальна, если мы согласимся с тем, что ценности москвичей равнозначны ценностям русских как таковых.

Но в том и дело, что это не так, москвичи во многом представляют собой особый народ в составе России. Потому что большая часть из них является москвичами в первом, максимум во втором поколении, то есть людьми, оторвавшимися от своей среды, семьи, родного города. Оторвавшиеся ради карьеры, заработка, новой жизни в столице и поэтому изначально настроенные на выживание и борьбу за место под солнцем. Конечно, не все приезжие таковы. Но среди них таких гораздо больше, чем и среди коренных москвичей, и среди русских в целом. Поэтому и шкала ценностей москвичей сильно отличается от шкалы ценностей всего русского народа. У русских в целом приоритет крепкой семьи и жизни по совести сохраняется — и в этом залог нашего исторического оптимизма.

Если бы вся страна пошла по пути Москвы и постепенно переняла бы столичную модель ценностей, то надеяться было бы действительно не на что: рождаемость падала бы все ниже и ниже, а редкие дети росли бы в основном в разведенных и неполных семьях. Но если Москва — это особый случай, то вполне можно развернуть всё в другую сторону: не страна подражает столице, а столица постепенно начинает сближаться с провинцией. Не в плохом смысле слова, а в ценностном, в приоритетах и жизненных целях. То есть москвичи становятся более русскими, а значит и более похожими на нынешних среднеазиатских мигрантов: не внешне, конечно, и уж тем более не через принятие ислама, а ценностями.

Это не значит, что в ожидании этого преображения нам нужно завозить все новых и новых мигрантов из Средней Азии (Кавказа и т.д.), раз уж со временем ценностное различие между ними и москвичами сгладится. Конечно, не нужно, наоборот, нам необходим четкий курс на уменьшение и минимизацию трудовой миграции. Понятно, что сейчас это во многом вынужденная мера (нехватка рабочих рук плюс недостаточная мобильность коренного населения), но продолжающаяся уже почти три десятилетия массовая трудовая миграция (легальная и не очень) должна уже выходить на финишную прямую. Причем не через предоставление всем подряд российских паспортов — это тоже крайне опасная политика.

Российское гражданство нужно давать тем, кто действительно готов к ассимиляции, а таких всего несколько процентов от миллионных масс мигрантов. Большинство изначально хотят вернутся домой, но есть и те, кто готов стать гражданином России ради жизни в полузакрытых и саморегулируемых национальных диаспорах. И как раз с возникновением и укреплением таких диаспор и должно бороться наше государство, в противном случае мы рано или поздно получим взрыв межнациональных отношений.

И еще одно. Надо понимать, что вроде как правильная ценностная шкала наших среднеазиатских мигрантов на самом деле применима в первую очередь к своим соплеменникам, но не к коренному населению.

Кто-то говорит, что мигранты ощущают себя чужими, потому что так к ним относится большинство местных. Но даже если так, это нормально: любой народ защищает свой уклад от чужаков. Причем независимо от ценностных установок — здесь первично различие культур, языков, манер и даже внешности. В этом нет ничего расистского и плохого, это объективные законы мироздания, за нарушение или игнорирование которых расплачивались все цивилизации. Расплачивались перерождением, внутренними конфликтами и в итоге гибелью.

Русские не должны повторять чужие исторические ошибки, даже если часть из них мы уже успели сделать сами, пока еще не поздно исправить то, что нас не устраивает. Исправить, взяв курс как на сокращение миграции, так и на возвращение и укрепление семейных ценностей собственного народа — среди москвичей в том числе. Никакого противоречия в этом нет, мы можем одновременно признавать наличие правильных ценностей у мигрантов, укреплять те же самые ценности в своем народе и считать правильным минимизировать миграцию. Это и называется жить по справедливости — бороться за сохранение и приумножение собственного народа.