Кому выгодны исторические репарации

Как сообщает британская пресса, страны Карибского бассейна потребуют репараций за работорговлю от ряда британских институтов, в том числе от королевской семьи, страховой компании Lloyd’s of London и Англиканской церкви.

Это связано с тем, что, согласно сохранившимся документам, королевский дом был выгодополучателем и активным участником работорговли. Поможет ли программа компенсаций за грехи многосотлетней давности ныне живущим? В этом есть основания сомневаться.

Британские колонии в Карибском море — одна из самых мрачных страниц в истории человечества. Там с чернокожими рабами обращались намного хуже, чем в испанских колониях, и заметно хуже, чем в плантационных штатах США. Этому способствовал ряд обстоятельств. В карибских колониях сложилась чисто плантационная экономика, требовавшая огромных вложений рабского труда. Работа на сахарных плантациях была исключительно тяжелой, что приводило к высокой смертности. Требовался постоянный приток новых рабов. Черных рабов было настолько больше, чем белых жителей островов, что хозяева постоянно опасались восстания и удерживали свой контроль при помощи демонстративных наказаний всех, кто проявлял малейшие признаки непокорности — настолько тошнотворно жестоких, что мы не будем писать о них здесь подробно.

Юридически отношения между рабами и господами регулировались принятым в конце XVII века «Актом о поддержании порядка среди рабов». Согласно этому документу, черные рабы были «языческими, дикими и ненадежными и опасными людьми», а хозяину усваивалось право «неограниченно применять силу, чтобы принудить их к работе», без какого-либо наказания со стороны закона, даже если это приводило к увечью или смерти раба. На рабов не распространялась никакая судебная защита. Чтобы официально казнить своего раба, плантатору было достаточно заручиться согласием двух своих соседей. Рабам запрещалось вступать в брак, а хозяевам — выпускать их на свободу.

Даже для той эпохи это было исключительной свирепостью — во французских и испанских колониях жестокость плантаторов все же несколько ограничивалась законом.

Богатство и мощь Великобритании во многом выросли именно на беспощадной эксплуатации чернокожих рабов.

Справедливости ради стоит заметить, что такое положение дел глубоко возмущало совесть многих людей в самой Британии. Аболиционисты, самым известным из которых был Уильям Уилберфорс, после десятилетий напряженной политической борьбы добились запрета на работорговлю в 1807 году, а в 1833-м было отменено и само рабство.

Отмена рабства еще не означала, что белые и черные получили равные права — напротив, долгое время вера в превосходство «белого человека» оставалась само собою разумеющейся, а чернокожие жили на положении людей второго сорта, которое тяжело отразилось на уровне их благосостояния и продолжает отражаться до сих пор.

Идея выплатить репарации потомкам рабов на этом фоне кажется справедливой, но только на первый взгляд.

Если злодеи похитили человека, обратили его в раба, мучили и принуждали работать на износ, то, конечно, выплата компенсации будет совершенно уместной и необходимой. Но что, если и злодеи, и похищенный уже столетия как мертвы и речь идет о (предполагаемых) его потомках, которые требуют денег от (предполагаемых) потомков злодеев?

Если истцы лично не были в рабстве, а ответчики лично никого не порабощали, будет ли справедливо требовать, чтобы люди лично невиновные платили людям лично не пострадавшим?

Идея коллективной наследуемой вины, как и коллективных наследуемых претензий, порождает ряд проблем.

Во-первых, налогоплательщики, на которых, в конечном итоге, ложится бремя репараций, начинают ворчать — они-то какое отношение имеют к плантаторам? У них нет никаких богатств, приобретенных мучениями рабов, у них есть скромный достаток, который они приобрели своими собственными трудами.

Во-вторых, незаработанные деньги не приносят пользы никому — ни белым, ни черным. Например, согласно статистике, 70% выигравших значительные суммы в лотерею вскоре вернулись в состояние привычной бедности. Быстро взлетев из грязи в князи, они так же быстро рухнули обратно, потому что для того, чтобы разумно распорядиться деньгами, нужна была финансовая грамотность, осторожность, сдержанность и бережливость, которой они не обладали.

Но главный парадокс ситуации в том, что меры, которые позиционируются как «борьба с расизмом» или компенсации за расистское угнетение в прошлом, оборачиваются дальнейшей маргинализацией и без того маргинализированных групп.

Это хорошо видно на американском примере: в ходе погромов, вызванных смертью Джорджа Флойда, было разрушено множество магазинов, а многие другие подверглись (и безнаказанно подвергаются) разграблению. В итоге бизнес бежит из цветных районов, делая эти унылые и бесперспективные места еще более унылыми и бесперспективными.

Опасно внушать людям, что им должны просто потому, что их (возможные) предки многие поколения назад стали жертвами вопиющих несправедливостей. Это значит прививать им такое отношение к жизни, которое не принесет им ничего, кроме вреда. Достаток приобретается упорным и терпеливым трудом, честностью и умением ладить с людьми. Позиция «мне все должны, потому что я принадлежу к пострадавшей группе», не поможет человеку добиться успеха.

Политика актуализации преступлений далекого прошлого (и требований компенсаций за них) не помогает представителям отставших групп подняться. Напротив, она удерживает их на дне. Делается ли это сознательно? Трудно понять.

Легко понять, однако, что она формирует многочисленный класс людей зависимых, подчиненных, которых успешно отвлекли от личных усилий по улучшению их жизни обещаниями отсудить в их пользу золотые горы.

Как легко видеть и то, что эта политика способствует разделению и взаимному озлоблению — одним постоянно напоминают, что они пострадали и должны требовать компенсаций, другим — что они виновны в преступлениях, которых лично и в мыслях не имели совершать, и должны платить.

Есть ли у этой ситуации выгодополучатели? Конечно. Но это не рядовые черные и не рядовые белые. Это, как видно на поверхности, те, кто занимается и будет заниматься перераспределением средств. Но не только они. Увы, но похоже на то, что разговоры о «расовой справедливости» — это еще метод манипуляции, которым (преобладающе белая) элита держит под контролем как белых, так и черных.

Имеет ли это значение для нас? Да, потому что любые социальные технологии, отработанные на Западе, применяются и по отношению к России. У нас не было ничего похожего на плантационное рабство — не тот климат и вообще совершенно не та историческая ситуация.

Но выстроить историческое повествование, в котором одной группе людей будут внушать, что они потомки пострадавших и должны требовать репараций со своих соседей, вполне возможно.

И тут надо отдавать себе отчет, что это не в интересах пострадавшей группы и тем более не в интересах обвиненной. А в интересах довольно узкого круга выгодополучателей.