«Оказывается, что никому мы не нужны». Заживёт ли Попасная новой жизнью

Больше года прошло с момента освобождения Попасной от украинских войск. Этот город, как и Артёмовск, стал местом ожесточенных боев и оказался полностью разрушен. Мирные жители были вынуждены покинуть дома, и до сих пор у них нет возможности вернуться. Только, в отличие от Артёмовска, о Попасной ничего не известно, она не была в центре внимания военкоров, о планах ее восстановления никто не говорит. Максимум упоминается железнодорожный узел: совсем недавно город на Луганщине был крупной узловой станцией I класса Донецкой железной дороги.

Корреспондент ИА Регнум отправился в один из пунктов временного размещения на территории ЛНР, чтобы узнать, как живут попасняне, зависшие между небом и землей: своего дома лишились, обрести новый никак не получается.

Дом в центре

Временным домом вынужденных переселенцев из обожжённой войной Попасной стал бывший частный реабилитационный центр, в котором людям помогали восстанавливаться не только физически, но и духовно при помощи слова Христова. Теперь беженцы получили здесь крышу над головой, отдельные комнаты, питание и поддержку — как друг от друга, так и от местных жителей.

«Первых жителей Попасной к нам привезли в конце марта прошлого года, — рассказывает отец Андрей, священник и руководитель центра. — С того момента кто-то остался здесь, кто-то уезжал в другие места распределения или к родственникам. Где-то около пятидесяти человек прошло через этот ПВР — пункт временного распределения». Сам священник раньше работал в шахте: был забойщиком, проходчиком, горным мастером. Но потом почувствовал потребность помогать людям, быть ближе к Богу и теперь вот помимо приходских хлопот опекает беженцев. Отец Андрей шутит, что сейчас в ПВР собралось общество «девчонок 18+»: от молодых женщин, в том числе с детьми, до пенсионеров.

В помещении, на первый взгляд, немного сыровато, но это только на лестничной клетке — в коридорах и комнатах гораздо уютнее.

Особенно хорошо выглядит второй этаж центра, в котором ещё до войны успели сделать ремонт. Там и общая столовая, и широкая комната с диванами и креслами для отдыха. На первом этаже приходится довольствоваться тем, что есть, но каждый старается добавить в свою комнату хоть немного домашнего уюта.

Отец Андрей говорит, что с этим крепко помогли местные жители. Изначально о приезде беженцев узнали знакомый врач и медсестры. Сразу спросили, в чем нужда — и через них новость разлетелась по всему городу. «У меня постельное белье было, а тарелок немного, банных принадлежностей, еды. И все стали помогать: несли столько, что уже негде было хранить. Месяца два-три несли регулярно, спрашивали постоянно, что ещё надо, потому что понимали: люди приехали без средств к существованию, кто в чем был. Директор школы местной тоже выручила: и дети приходили помогать, и «Молодая гвардия» приходила», — тихо радуется священник.

В общем, устроились — и слава Богу. Тем более что после пережитого даже тесноватые комнаты с койками друг к другу кажутся раем.

В двух шагах от ада

С Ириной и с её сыном знакомимся в комнате. Мальчишка оканчивает начальную школу, мама бегает по разного рода инстанциям с документами, чтобы оформить положенные выплаты. Мы как раз застали её за беседой с соседом Иваном, с которым они ещё год назад жили рядом в Попасной, а теперь вместе находятся в своем временном доме. Людей все еще не отпускает пережитое. Они и фотографироваться отказались из страха, что Украина как-то сможет отомстить их родным, оставшимся с той стороны.

«Когда началась уже эта война, ночью на нашу улицу заехали украинские танки, бэтээры, — вспоминает Иван. — Военные начали занимать дома, выгоняли людей, лазили по подвалам. У меня два подвала было: один раз пришли, проверили документы. Потом второй раз, третий раз. Потом приходят пять человек и говорят: «Давай уходи, мы сейчас тут будем жить». Я приходил домой пару раз после этого, успел только собрать немного вещей в сумку».

В рассказах попаснян повторяется все то, что уже было в Мариуполе, Соледаре, Артёмовске и Северодонецке: огневые точки в жилых домах, убитые ради забавы гражданские, тренировка украинских снайперов на «живых целях», безжалостно разрушенные и сожженные дома.

«Весь город горел, наши дома, школы горели. Выходить куда-то боялись, постоянно осколки летели. Бывало, закинешь какую-то крупу варить и бросаешь, потому что обстрел сильный начался, потом бегом обратно проверить, когда уже должна быть готова. Хватаешь кастрюлю — и обратно в убежище, потому что люди ждут, — с заметной тяжестью говорит Ирина. —

И ты мог рассчитывать только на себя — ждать помощи было неоткуда».

Муж Ирины погиб под колёсами украинского БТР: его просто переехали, когда мужчина возвращался домой с работы. Сына ранило 28 февраля, три осколочных, а скорую уже не вызвать. Людей в особенно тяжелом состоянии вывозили с помощью волонтёров в больницу в Артёмовск — очень быстро, так как по машинам украинцы обязательно стреляли.

Когда Ирина вспоминает о домашнем хозяйстве, о своих питомцах, которые вместе с ними находились под жуткими обстрелами, на её глазах наворачиваются слёзы. Котята погибли от осколков, козу придавило в сарае после обстрела — хотя её всеми силами пытались спасти. Тяжелее всего пришлось с овечкой, которую Ирина растила от маленького ягненка: животное само решило попрощаться с хозяйкой за день до того, как всех эвакуировали. Пришла, говорит, сама, шатаясь, голову положила на плечо и плачет. И хозяйка навзрыд. Так и расстались…

А у Ивана сына вывезли на Украину из Северодонецка, где парень учился, и поехать за ним нет никакой возможности. Ему 18 лет, отец тревожится, как бы не мобилизовали, но для него самого попытка выезда почти наверняка означает смерть. Поэтому сначала пожил в другом пункте временного размещения — разгружал машины, перекидывал уголь, брался за любую работу, — а потом оказался здесь. Ирина тоже сначала выезжала к старшему сыну в Калужскую область, но вернулась, чтобы младший смог продолжить учёбу, а ей самой начать оформление необходимых бумаг и документов.

Для обоих наших собеседников это самое сложное. Тем более что частный пункт размещения оказался вне поля зрения официальных властей. Поэтому и решение проблем его обитателей тоже оказалось их частной проблемой.

Бег по кругу

Получить компенсацию за утраченное жильё и имущество — очень острый вопрос для беженцев. При упоминании этой темы Ирина грустно вздыхает, ей немало пришлось побегать по самым разным кабинетам. Но даже первичная компенсация в 100 тысяч рублей, обещанная переселенцам, до сих пор не получена. В то же время как другой помощи, кроме продуктов (порой реже, чем один раз в месяц), нет никакой.

У меня мама и папа завещание оставили на квартиру ­— одноэтажную часть барака. Это было еще при Украине. А в ЛНР мне сказали, что нужно выписать справку о наследстве. Только я не знаю, где её взять. Одни говорили, что нужно в Стаханов ехать к нотариусу. Поехали — а там сказали, что Попасной будет заниматься Первомайск. Поехали туда — а там сначала всё закрыто было. Потом открылся нотариус, только он, оказывается, вопросы такие не решает. В итоге оказывается, что никому мы не нужны, и каждый пытается отфутболить, чтобы этим не заниматься», — рассказывает женщина.

У Ивана ситуация с выплатами сложилась ещё хуже. Он в наследство вступить не успел, и теперь через суд нужно доказывать своё право на разрушенное имущество. Мужчина беззлобно ругается, что с самого рождения жил в этом доме, а теперь по закону не имеет к нему никакого отношения. Ирина по-соседски его поддерживает, советует не опускать руки и добиваться своего.

По словам людей, получение выплат упирается в переходный период. Система оформления необходимых документов ещё не отлажена, хотя времени с момента освобождения города прошло немало. А если бумаги нужно восстанавливать, то всё усложняется в разы.

Разбитый город переподчинен Первомайску, официально при администрации работает отдел по жизнеобеспечению Попасной. Но при этом непонятно, начала ли действовать специальная комиссия, которая и должна выдать акт о разрушении или повреждении жилья — без этого документа никаких компенсаций вынужденные беженцы не получат. А значит, и не смогут устраивать свою жизнь на новом месте. На данный момент получить комментарии от городских властей нам не удалось.

Заживёт ли когда-то новой жизнью Попасная, сказать непросто. Город слишком разрушен, и от властей уже звучали официальные заявления, что восстанавливать его не будут. Логично предположить, что и оценивать разрушенное тоже не будут. После, правда, врио главы ЛНР Леонид Пасечник добавил, что частично город всё-таки «подлатают» ради полноценного запуска железнодорожной станции в будущем.

А попасняне мечтают вернуться к себе домой. Иван готов отстраивать свой дом, начиная хоть с котлована. Да и Ирина признаётся, что хоть на руках маленький сын, а поехала бы на восстановление: «Там всё разбито, но попадешь туда — и на душе тихо и спокойно». Так что, конечно, хочется пожелать маленькой Попасной полноценного возвращения к жизни вместе с её людьми.

Ну а если обещанное «минимальное восстановление» ещё долго не случится, то, очевидно, необходимо ускорить выдачу компенсаций, чтобы попасняне могли двигаться дальше, не зависая в ПВР и общежитиях в тягостной неопределенности на долгие месяцы.