«Жизнь на кончиках пальцев». Работа, война и русскость доктора Малинина

После ночного дежурства в отделении урологии донецкой больницы им. Калинина молодой врач типичной «айболитской» внешности выглядит уставшим, но тут же заводит бодрый разговор о том, что для медицины «интересно». Например, неразорвавшаяся граната из подствольника в брюшной полости. Или осколок, который зашел между ребер, но не разорвал легкое, а чудесным образом проскользил до грудины.

Случаев, когда «такого быть не могло, но случилось» донецкие хирурги за десять лет накопили огромное количество, в этом плане их опыт уникален и аналогов в России не имеет. А Георгий Малинин в свои 24 года уже видел столько, что другому хватит на всю жизнь. И с видимым удовольствием повторяет кем-то изреченную формулу: «Чего не бывает жизни — бывает в медицине, чего не бывает в медицине — бывает в хирургии, чего не бывает в хирургии — бывает в военной хирургии».

Его отец, доктор медицинских наук Юрий Малинин с 2014-го оперирует в Первом военном госпитале ДНР и заведует кафедрой в мединституте. А сына идти в профессию долго отговаривал — в том самом злополучном году вообще посадил на поезд и отправил к родственникам в Самару.

«Он приехал через год и пришел отпрашивать у моего классного руководителя в школе. На вопрос «Как там дела?» я впервые увидел, как этот человек плачет. И я начал винить себя очень сильно, что не остался хотя бы санитаром. Винил ровно до 22-го года, пока добровольно пошел на СВО»,— говорит Георгий.

Его путь в медицине, наверное, очень донецкий, и на лекциях студентам-третьекурсникам рассказывали про хирургическую военную травму на уровне ординаторов. Мол, вы всё равно с этим столкнетесь, нужно быть готовыми. Нужными знаниями делился и Юрий Юрьевич. Ведь для Донецка узкой специализации недостаточно, война диктует свои правила: и акушеру-гинекологу, и урологу, и врачам других специальностей приходится заниматься военной хирургией.

По сути дела, четыре года учебы оказались сплошной практикой, которую пополнила еще и эпидемия ковида, во время которой Георгий работал в отделении. А когда пошел на фронт добровольцем, сразу на штурм Мариуполя, то уже имел навыки, которые помогали спасать людям жизнь.

Зачем пошел? Потому, что чувствовал — так надо. Так по-русски. И поначалу просто сел за руль санитарной машины, чтобы постепенно делать то, чему непрерывно учился. Тем более что квалифицированных медиков в войсках был огромный дефицит.

«Вокруг были мобилизованные люди. Они еще не знали, что такое оружие. Они ещё не знали, что такое бои. Понятное дело, что никто из них не сталкивался с оказанием первой помощи до этого. Ну, может быть, кто-то там, единицы сталкивались, но это всё равно не то. И когда первое боестолкновение случилось, они ко мне начали регулярно ходить, потому что поняли значимость тех вещей, о которых я говорил», — вспоминает молодой ветеран с Георгиевским крестом и тремя медалями.

Про главную свою награду он рассказывает скучно: делал то, зачем приехал.

Украинский снайпер положил 11 человек из соседнего полка, по классической схеме: раненый кричит, а всех, кто бежит к нему на помощь — убивают. Чтобы достать снайпера и эвакуировать раненых, на место выдвинулась броня и штурмовая пехота.

«Они должны были заменить тех, кто там был ранен, и, собственно, эвакуировать ребят. Танк подорвался на мине. Я вижу — танкист ползет. Санитары немного замешкались, а вопрос был в том, что ему банально нужно оказывать помощь первую. Причем прямо там, потому что он просто истекал кровью. Я просто сделал то, что должен был, особо не думая о последствиях. Видишь человека, которому нужна помощь, и помогаешь. В конечном итоге сдетонировал танк и вот так вот осколок, тюм, рядышком прошел»,— буднично рассказывает Малинин, показывая, как именно возле головы пролетела железка. И напирает на то, что суть не в деталях, а в том, что врачу важно не замечать обстоятельства и в любых условиях спокойно заниматься спасением жизни.

Точно известно, что танкист доехал живым до госпиталя в Новоазовске, там его стабилизировали и переправили дальше. Уже потом выяснилось, что это подвиг, за который положена награда.

Хотя настоящим подвигом молодой доктор считает поступок никому не известного охранника детского сада, который привел к бойцам группу измученных детишек. Когда началась война, за ними никто не пришел. Мужик прятал чужих мальчиков и девочек по подвалам, добывал для них какую-то еду и воду. А когда передал из рук в руки военным — упал и умер. Сердце не выдержало. Вернуть его к жизни уже не удалось…

Подвиг это потому, что тот дядька в черной форме отвечал только за здание, а не за детей. Спасать их он был не обязан. Но спас, поступив как настоящий русский человек. Это у Малинина особый пунктик, и в том, как люди помогали друг другу в разрушенном Мариуполе, он видит истинное проявление русскости, русской души, русской натуры, которую находит и в себе самом.

Можно было бы не идти в медицину. Можно было уехать и работать в спокойном месте. И на войну можно было не идти. Но он был нужен там — и пошел, чтобы убедиться — не зря: «Помощь оказывали раненым постоянно, и гражданским, и военным. И комбат поэтому постоянно держал при себе». В итоге доросший до заместителя начмеда Георгий дважды спас командиру жизнь. Один раз сердце прихватило, предынфарктное состояние. А второй раз — пошла аллергическая реакция, которую удалось вовремя остановить.

И тут вдруг я замечаю, что за внешней бодростью и веселой бородкой клинышком просвечивает внутренняя седина, которую доктор Малинин с неохотой признает.

Война вредна для здоровья, это истина известная. Георгий был комиссован из-за «рассыпающегося» позвоночника — переноска раненых и разного рода необходимых тяжестей дала о себе знать, никуда не денешься. Проблемы в шейном и поясничном отделах — так будет более научно. Но тогда думать о допустимых нагрузках было некогда, надо было действовать как учили.

Кроме того, вся донецкая молодежь, выросшая в условиях постоянных обстрелов и других «прелестей» жизни у линии фронта, немного старички. Тут уже чистая медицина: постоянный стресс, уровень кортизола, который должен его регулировать, у местного населения в два, а то и в три раза больше, чем у людей в «мирных» регионах.

Самому Малинину было всего 14 лет, когда всё началось — треть жизни, по сути. А дети, в тот год родившиеся, вообще не видели мирного неба — «и это вызывает слезы по-настоящему даже у самых-самых закаленных в боях, казалось бы, совсем черствых людей».

Но война — это тоже жизнь, просто особенная.

Поэтому и дальше Георгий Юрьевич планирует жить и работать, тем более что работы невпроворот. Сегодня мы наслаждаемся ярким, какое бывает только в степи, осенним солнышком в пронзительно-синем небе. А завтра будет опять дежурство, операции, учёба, которая не останавливается никогда.

Донецкие врачи по-прежнему спасают раненых, достают самые сложные осколки, пришивают конечности взрослым и детям. Их жизнь — «на кончиках пальцев», когда миллиметр вправо-влево — и можно потерять человека. Они передают свой опыт следующему поколению, воспитывая уникальных специалистов. Они чувствуют, что проживают отпущенное им земное время с максимальной пользой.

А выходя с работы, Малинин тащит на груди немалого размера аптечный подсумок со всем необходимым — от жгутов до препаратов на все случаи жизни. Потому что никогда не забывает: это может пригодиться в любой момент. И надо будет делать то, чему учили.

При поддержке Института развития интернета (АНО «ИРИ»)