Для чего Севастополь и Крым вернулись в Россию

18 марта — день воссоединения Севастополя и Крыма с Россией. То, что я видел своими глазами. Одно из самых ярких событий в моей жизни.

Я родился и живу в Севастополе. Видел Русскую весну своими глазами, участвовал в ней. Так что знаю, о чём говорю. А также видел два майдана, войну в Донбассе, украинский навал и российское равнодушие 90-х и начала нулевых. И обсуждение всего этого — не для одного текста и даже не для одной книги. Но сегодня — в день воссоединения — коротко о главном.

18 марта 2014 года — священный день для России и русских. Это не просто важнейшее геополитическое событие, но сакральное действо. Вернулось истоковое — и организм стал живым, целым. Севастополь — точка сборки новой России, патриотическая столица. И не было — и, возможно, не будет — в русских сердцах ликования более мощного, чем тогда — в марте 2014-го. Не просто патриотический заряд получила Россия, но сверхзвуковое ускорение, устремившее нас к большим целям. Эти громкие слова тут уместны.

Однако осмысления тех событий — внятного осмысления — толком ещё нет. Есть то рассказы о блестящей военной операции, то истории о чудовищной украинизации и бегстве от неё, то геополитические дебаты. Но это не главное — оно, пусть и присутствовало, глубоко вторично.

Главное же — то, что люди Севастополя и Крыма сделали свой однозначный выбор в пользу России. Цивилизационный выбор. Несмотря на все инъекции пропаганды, прививки чуждыми ценностями, они сделали выбор и были готовы отстаивать его. И Россия услышала их — откликнулась. Возможно, впервые в новейшей истории она показала, что русские своих не бросают. И наконец-то ответила на главный вопрос рубежа веков: «А где твоя Родина, сынок?..»

Тогда, как я писал неоднократно, пробудилась от долгого сна Русская мечта. (Термин этот, кстати, позже «заимствовали» и стали использовать другие люди). Мы пробудились — и осоловелость исчезла. Мы увидели большую Россию, новую Россию — и пазл сложился.

Меж тем, очевидно, эйфория, вдохновение, вспышки инсайтов — назовите как угодно — не могли длиться вечно. И наступили будни — те, в которых ожидания столкнулись с реальностью. Я не случайно делаю на этом акцент — на «ожиданиях».

На мой взгляд, у многих людей, вернувшихся в Россию, были излишне радужные представления о ней. А некоторые испытывали исключительно потребительский интерес. И грезилось оным нечто вроде страны Эльдорадо, что, к слову, искусно подпитывалось агитпропом. Подобные ожидания родили диссонанс, а после и разочарование. Его невозможно преодолеть извне — можно сделать это только внутри себя.

Отрицать же те качественные улучшения, что произошли на полуострове за 7 лет, абсурдно. И речь сейчас не только о крупных проектах вроде симферопольского аэропорта или трассы «Таврида», но и о локальных достижениях: новые школы, детские площадки в каждом дворе и так далее.

Однако есть и реальные беды, с коими столкнулся Крым. Говорить о них необходимо — не замалчивать. Ключевое, пожалуй, кроется в том, что к Крыму и Севастополю местами отнеслись как к ресурсу, который можно глупо и жадно эксплуатировать без понимания роли, специфики, аутентичности.

Отсюда вытекает и варварская застройка, и бестолковая приватизация, и пренебрежительное отношение. И когда мы говорим «Крым наш», то отбрасываем тот факт, что на полуострове по-прежнему нет внятных банков, торговых сетей, автозаправок. Некоторые каналы, к примеру, на территории Крыма и Севастополя не работают через интернет, а крымчанин не может взять ипотеку на «материке».

И, конечно, можно бесконечно благоустраивать улицы, наживаясь на ФЦП (за эти деньги можно было бы сделать дороги в Сибири, но «пилите, Шура, они золотые»), однако это не принесёт ожидаемого эффекта, если не создавать людям рабочие места. Тут же звучит и ухудшение криминальной ситуации на полуострове (Севастополь вообще стал лидером антирейтинга роста преступности по результатам минувшего года).

Но главное — и оно резюмирует, объединяя, всё вышесказанное — на мой взгляд (да и не только на мой), по-прежнему нет внятной коммуникации, связи между местными и «материковыми». И виноваты в этом две стороны. Одни, точно Бендер и Киса, бегущие за автобусом, кричат «дай, дай, дай», стараясь нажиться. Другие же относятся с пренебрежением, списывая любые местные недовольства на «украинское наследие», «майданные настроения» и прочую чушь. Дурной диалог звучит примерно так:

— Вы тут заборы поставили, работу отняли, денег не доплатили…

— А ну заткнитесь! Мы вам «Тавриду» построили, аэропорт — вот и заткнитесь!..

С таким подходом мы не только не сможем вернуть русские земли, но и создадим напряжение на уже возвращённых. Коммуникация должна быть не обвинительной, а благодарственной — лишь тогда возможен результат.

И, безусловно, семь лет для истории — ничтожно малый срок. Однако не стоит забывать, что люди зачастую ждут быстрых результатов, и чем сильнее ожидания, тем больше разочарования. Особенно когда между людьми и государством в его высшем проявлении существует прослойка слизнеподобных паразитов, мимикрировавших под чиновников, бизнесменов, руководителей. Понавесив орденов, они станут рассказывать о преображении российского Крыма, на деле беззастенчиво и подло уничтожая его.

Боюсь, что, несмотря на прошедшие с воссоединения семь лет, ещё многие не осмыслили того, что произошло на самом деле. Ещё многие не осознали роль этого священного события и роль Севастополя и Крыма в российской истории в принципе, а следовательно, роль и самой России в истории уже мировой. И вот оттого, удастся ли это сделать в итоге, зависит будущее народа. Именно так, без преувеличения.