Армагеддон откладывается. Как американцам не дали победить в ядерной войне

Ровно 55 лет назад, 17 ноября 1969 года в Хельсинки начались переговоры между СССР и США с целью ограничения ядерных арсеналов. Представители всех мировых СМИ, которые хоть что-либо представляли из себя на рынке информационных ресурсов, рванулись в столицу Финляндии. Событие невероятной значимости! СССР и США решают договориться, Армагеддон откладывается! Для обывателя это событие произошло внезапно, но в мире большой политики и большой военной стратегии нет места слову «вдруг». Да и главные вопросы решались не под объективами камер в Хельсинки, а «за занавесом».

Точнее — в серии закрытых двухсторонних встреч между зубрами тогдашней дипломатии: помощником президента США Генри Киссинджером и советским послом в США Анатолием Добрыниным. А приобрело всё окончательные формы только в ноябре 1974 года во Владивостоке при встрече советского руководителя Леонида Брежнева и президента США Джеральда Форда.

Агент Икс докладывает

Начиналось всё в далеком победном для нашей страны году — 18 мая 1945-го. Из посольства СССР в Великобритании пришла шифровка с использованием самых мощных шифровальных мощностей, на ней стоял гриф «Сверхмолния». То есть сведения, изложенные в ней, носили не только крайне секретный характер, но их требовалось как можно скорее доложить руководству.

Добыл их агент с кодовой литерой «Х», его личность до сих пор является одним из главных секретов наших разведслужб. Он сообщал, что три дня назад Штаб объединенного планирования военного кабинета Великобритании приступил к разработке сценария войны против СССР — плана Unthinkable («Немыслимое»).

Сценарий — подлинность которого британское правительство отрицало вплоть до 1998 года — содержал планы наступления 47 англо-американских дивизий в Восточной Германии и Польше. Британцы предполагали задействовать и 12 нерасформированных дивизий вермахта, которые союзники «держали про запас» в Шлезвиг-Гольштейне и на юге Дании.

Планы Запада уже тогда не предполагали, что война будет «конвенциональной» (без использования оружия массового уничтожения). Напомним, испытание первой атомной бомбы на полигоне Аламогордо в штате Нью-Мексико состоялось в июле 1945-го, а месяцем позже жертвами нового оружия стали жители Хиросимы и Нагасаки.

В 2014 году лондонская The Daily Mail опубликовала архивные данные ФБР, из которых следовало: в 1947 Черчилль убеждал администрацию Гарри Трумэна в необходимости нанести превентивный ядерный удар по СССР.

«Желательные потери русских» — до 100 млн человек

Но американцы и сами разрабатывали различные варианты атаки на Советский Союз. Вот лишь некоторые из них.

В сентябре 1945 года американский генерал-майор Лорис Норстад разработал карту целей для американских ядерных бомбардировок территории Советского Союза. Генерал планировали сбросить от 123 до 466 ядерных боеголовок на мирные города: Москву, Баку, Новосибирск, Горький, Свердловск, Челябинск, Омск, Куйбышев, Казань, Саратов, Молотов (Пермь), Магнитогорск.

14 декабря 1945 года родился план Peancer («Клещи»). В нём для атомной бомбардировки были намечены 20 основных городов и промышленных центров СССР, на которые предполагалось сбросить 196 атомных бомб. За этим планом последовал целый ряд других с не менее грозными названиями: «Жаркий день», «Испепеляющий жар», «Встряска» и т.д.

В 1946 году Дуайт Эйзенхауэр — на тот момент начальник штаба армии США — разработал план Totality («Тотальность»), который предусматривал сброс 20-30 атомных бомб на два десятка советских городов.

19 декабря 1949 Комитет начальников штабов США официально утвердил основной план ведения ядерной войны Dropshot («Дропшот», или «Моментальный удар»).

По этому плану на СССР необходимо было обрушить 300 ядерных бомб с таким расчетом, чтобы одним ударом уничтожить 85 процентов промышленного потенциала Советского Союза. При этом «желательные потери» граждан СССР оценивались в 60-100 млн человек.

На этом воинственном фоне американцы начинают дипломатическое давление. В очень наглой форме, упиваясь собственной монополией на ядерное оружие, Вашингтон предложил «план Баруха» — по имени его разработчика, советника Рузвельта, финансиста Бернарда Баруха.

Согласно плану, фактический контроль за атомной промышленностью и ядерными арсеналами, которые могли появится у иных стран, передавались США — через создание якобы международной специальной комиссии, в которой Запад занимал бы доминирующее положение.

Мирные предложения плюс «кузькина мать»

В ответ Москва выдвинула 19 июня 1946 года в Атомной комиссии ООН проект международной конвенции о полном и безоговорочном запрещении производства и применения атомного оружия.

Проект исходил из признания принципа равенства и одинаковой безопасности всех подписавших ее государств. Ожидаемо американцы стали блокировать предложение Москвы и всячески давить на разные страны с целью принятия своего плана. Но у Советского Союза вскоре появился весомый аргумент.

В 1949 году СССР испытывает свою первую атомную бомбу. Вашингтону становится очевидным, что ядерный шантаж уже использовать невозможно: Москве есть чем ответить на планы натовских генералов.

И хотя соотношение ядерных бомб было в пользу американцев (1950 год — 299 у США против пяти у СССР; 1955 год — 2422 против 200), никто в Вашингтоне не желал получить ядерный взрыв в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе.

Это был тот момент, когда можно было бы прийти к мирным переговорам. Но США сделали ставку на свое научно-технологическое преимущество и начали новый виток атомного шантажа. Он получил название «Бомбадировочный отрыв».

Цель — доминирование в скорости и масштабности воздушной доставки бомб против СССР и уничтожение его ядерного потенциала в местах базирования при помощи внезапного превентивного удара. К 1960 году было накоплено свыше 18 тысяч ядерных боеголовок и более двух тысяч самолетов-носителей. СССР им мог противопоставить лишь 1,6 тыс. атомных бомб.

Советские успехи в околоземном пространстве, от запуска спутника до полета Юрия Гагарина, убедили американцев, что и военная составляющая нашей ракетной программы — на должном уровне. Ещё в 1959-м шеф Пентагона Нил Макэлрой объявил, что «Советы» способны в короткие сроки создать крупные силы межконтинентальных баллистических ракет, а США критически отстают от этого показателя.

С этого заявления Штаты запустили новый виток ядерного противостояния уже в сфере ракетных технологий, который привел к Карибскому кризису 1962 года. После него многим стало понятно: СССР на шантаж не поддастся, а его научно-техническая база мало в чем уступает американской. Ситуация становилась патовой.

Это констатировал в 1957-м тогдашний госсекретарь Джон Фостер Даллес в книге «Война или Мир?»: «Способность Соединенных Штатов сбросить атомные бомбы на Россию в значительной мере нейтрализована способностью последней сбросить атомные бомбы на Соединенные Штаты и Западную Европу».

Даже создание в середине 50-х годов США сверхмощной термоядерной бомбы не улучшило их положение, ибо СССР ответил водородной бомбой — оружием уже геостратегического масштаба. В те же годы американский министр авиации Томас Финлеттер утверждал: «Затронута безопасность нашей страны, чего не было при появлении атомной бомбы… Через короткое время русские будут иметь достаточно водородных бомб, чтобы небольшой их частью быть способными уничтожить Соединенные Штаты».

Система ПРО похожа на мокрую картонку

На следующем этапе асимметричным ответом Штатов должны были стать ракетные заряды с разделяющейся боеголовкой и первые системы ПРО Sentinel, которые разрабатывались с конца 1960-х. Но одновременно американские военно-технические аналитики били тревогу.

Наличие у СССР системы тяжелых ракет с ядерным зарядом, всё увеличивающийся запас наших водородных бомб и повышение качества их доставки говорили о том, что американская ПРО выглядит, что называется, мокрой картонкой под градом булыжников.

Окончательно сдали нервы у американской элиты, когда стало известно, что СССР создал свои системы ПРО — А-35 и сменившую её А-135, которые оказалась гораздо эффективней, чем их американский аналог. Советская система была в состоянии перехватить большинство американских ракет, а те, что пропустит, не могли бы нанести критического удара по Советскому Союзу. Симметричный же удар советских ядерных сил сметет США с лица земли.

Гонка атомных вооружений перешла в фазу паритета, и в Вашингтоне резонно сочли, что пора договариваться.

«Кисс» в деле

2 июля 1968 года администрация Линдона Джонсона и советское руководство во главе с Брежневым обозначили интерес к переговорам об ограничении ядерных вооружений. В январе 1969 года, когда в Вашингтоне на смену демократу Джонсону пришёл «Хитрый Дик», республиканец Ричард Никсон, Москва официально согласилась начать переговоры.

Новая команда Белого дома неожиданно взяла паузу — и замолчала. А потом американцы стали увязывать ход переговоров об ядерном оружии с… ситуацией на Ближнем Востоке и во Вьетнаме. Мол, Москва должна пойти на уступки в этих двух вопросах.

Начался тихий, похожий на мягкие кошачьи шаги танец двух держав. Были задействованы союзники, в ход пошли агентурные сети, контроль прессы, фиксация случайно оброненных фраз дипломатов — всё подвергалось тщательной фильтрации и аналитике. Никогда в истории мира не было аналогов соглашения об ограничении ядерного оружия, этого сверхмощного козыря в так и не начавшейся глобальной войне.

Нужно было выстраивать конструкцию общения, формулы уступок, технику прощупывания мотивов противников с нуля, без готовых шаблонов. Наступала эра ядерной дипломатии, к которой не готовили ни в одном университете мира.

И как всегда, тайная дипломатия заработала раньше открытой, и здесь главную роль сыграл ещё один «хитрец» — дипломат с серьёзным разведывательным бэкграундом Генри Киссинджер. У него было два прозвища — «Хитрый лис» и «Кисс» — сокращение от его фамилии и одновременно «поцелуй» (Kiss). Видимо, благодаря его врожденной мягкости, обаятельности и деликатности общения, за которыми скрывался жесткий и умелый переговорщик.

Ему противостоял недавний зам генсека ООН, а с 1962 года посол СССР в США, подтвердивший свою высочайшую квалификацию в дни Карибского кризиса — Анатолий Добрынин.

20 октября после серии напряженнейших дипломатических столкновений СССР вынудил американское правительство заявить о согласии начать обсуждение проблемы официального ограничения стратегических вооружений (ОСВ).

Советскую делегацию возглавил замглавы МИД Владимир Семёнов, дипломат с 30-летним стажем, в который входили работа в посольстве в Берлине перед самой войной, «разруливание» Берлинского кризиса 1948-49 годов и участие в становлении ГДР. Западная пресса называла его уважительно — «серым кардиналом». Американцы против нашего дипломата широкого профиля выставили профильного специалиста, спецпомощника госсекретаря по вопросам «атома» Джерарда Смита.

Прорыв и новый тупик

Так что переговоры шли в двух плоскостях: конфиденциально в Вашингтоне «Киссинджер — Добрынин» и официально в Хельсинки и Вене «Смит — Семёнов».

Назвать переговоры сложными — не сказать ничего. Москва рассчитывала на разговор только с Вашингтоном. Но американская сторона обнародовала послание Никсона: США ничего не будут решать без своих союзников, чьи интересы-де Штаты обязались защищать. Крутой поворот переговоров, к которому Москва была не готова.

Напоминает поведение команды Дональда Трампа во время переговоров по ядерному соглашению СНВ-3 в 2020 году. Тогда, напомним, Вашингтон «заматывал» переговоры, настаивая: либо к российско-американскому договору присоединяется Китай (а Китай явно не собирался этого делать), либо СНВ-3 не продлевается. В итоге договор «похоронили».

За полвека до этого у Никсона и Киссинджера хватило здравого смысла договориться с Москвой, хотя фоном для встреч в Хельсинки и были демарши, провокационные статьи в прессе, громкие заявления и минимум твердых гарантий. К 1972 году переговоры стали выруливать на финальную стадию. Её первым этапом стал приезд Никсона к Брежневу и подписание 26 мая двух документов: бессрочного Договора об ограничении систем ПРО и рассчитанного на пять лет Договора об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-1)

Но множество важных вопросов так и не удалось утрясти. Например, количество стратегических бомбардировщиков и ракет с разделяющимися боеголовками (которые замещали старые ракеты и давали возможность увеличения количества боезарядов без увеличения количества самих носителей). Да и пять лет ОСВ-1 должны были пройти быстро.

Начались новые консультации, но и следующий виток переговоров вновь привел ситуацию к тупику. Требовался решительный рывок, который случился уже после «Уотергейта» и отставки Никсона.

«Господин генсек, я держу пальцы скрещенными»

Полвека назад, в ноябре 1974 новый президент Джеральд Форд встретился с Брежневым во Владивостоке. Президент и генсек согласовали новый договор, ОСВ-2. СССР и США обязывались ограничить количество стратегических носителей ядерного оружия 2400 единицами, вводилось ограничение на количество наземных пусковых установок и на размещение ядерного оружия в космосе.

Судя по воспоминаниям Форда, Брежнев начал подробно говорить о Конгрессе Соединённых Штатов, «который Советы считали потенциально вредным для их способности вести переговоры с американскими президентами». Брежнев спросил Форда: «С каким Конгрессом вам придётся иметь дело в ближайшие два года?», на что президент ответил: «Господин генеральный секретарь… Я могу только сказать, что держу пальцы скрещенными».

ОСВ-2 Брежнев подписал в 1979-м, уже со следующим президентом США Джимми Картером, но разговор с Фордом оказался пророческим: Сенат, ссылаясь на «вторжение Советов» в Афганистан, наотрез отказался ратифицировать договор.

А известный миротворец Картер вёл скрытую игру, о которой, впрочем, знали и в Москве. Недавно, в октябре 2024 г. ФСБ рассекретила данные нашей разведки: в 1980 Картер подписал секретную президентскую директиву № 59, в которой была изложена «новая ядерная доктрина», которая предусматривала возможность начала США полномасштабной ядерной войны против Советского Союза».

Но и «голубь» Картер, и сменивший его «ястреб» Рональд Рейган были прагматиками — и Вашингтон, памятуя о советском ядерном арсенале, соблюдал так формально и не ратифицированный ОСВ-2.

Коллапс системы и гиперзвуковой обгон

Вашингтон недолго наслаждался положением единственного обладателя ядерной дубинки — 75 лет назад СССР прекратил эту монополию, а 55 лет назад впервые принудил США соблюдать довольно жесткие правила игры. Поскольку России посчастливилось после распада СССР не растерять атомную триаду, Америка и в постсоветские времена блюла политес. Примеры чему — договоры о стратегических наступательных вооружениях: СНВ-1 (1991-2009), СНВ-2 (1993-2002) и подписанное в 2010 году соглашение СНВ-3.

Но уже при Джордже Буше-младшем Штаты начали демонтаж системы сдержек и противовесов, созданной в последние три десятилетия XX века. В 2002-м США вышли из договора по ПРО, в 2019-м, при Трампе «схлопнулся» Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД), а в 2023-м, уже при Джо Байдене де-юре прекратилось действие СНВ-3.

Сегодняшняя Россия купировала все риски, связанные с попыткой США почувствовать себя в безопасности перед ответным ядерным ударом. Нынешняя ядерная триада России, ее системы ПРО, гиперзвуковые носители охладили многие горячие головы в Вашингтоне.

Но по сути мы вновь находимся в ситуации правовой неустойчивости и смуты середины 60-х годов ХХ века. Вот только с развитием «гиперзвука» в ситуации догоняющего теперь находимся не мы, а наши оппоненты на Западе. Спираль ядерной дипломатии завершила свой очередной виток и устремляется в будущее.