Иран и Пакистан обменялись ракетными ударами. Чего ждать дальше
18 января Исламабад заявил, что его силы начали «серию хорошо скоординированных и целенаправленных точных военных ударов» по юго-восточной иранской провинции Систан и Белуджистан в рамках операции под названием «Марг Бар Сармачар». В широком смысле это переводится как «смерть партизанам».
В ходе операции были убиты «несколько» боевиков, добавило министерство иностранных дел Пакистана.
В Исламабаде также отметили, что в последние годы выражали обеспокоенность Тегерану по поводу «убежищ и укрытий» на территории Ирана пакистанских белуджей-сепаратистов, которых Пакистан называет «Сармачар». Пакистанские власти хотели, как они сами утверждают, чтобы иранская сторона поделилась данными по поводу присутствия и деятельности этих боевиков.
Под «Сармачар» имеются в виду две группировки — «Армия освобождения Белуджистана» (АОБ) и «Фронт освобождения Белуджистана» (ФОБ), которые борются за большую региональную автономию пакистанского Белуджистана, вплоть до предоставления ему независимости от Пакистана. При этом их боевики часто совершают террористические акты и убивают журналистов.
«Зеркальный ответ» Исламабада
Действия Пакистана являются «зеркальным ответом» на атаки Ирана на пакистанскую территорию двумя днями ранее.
Во вторник вечером 16 января Иран силами КСИР нанес удар, как заявлялось, по штабам движения «Джейш аль-Адль» в Пакистане. Эта группировка ведет свою антиправительственную деятельность в провинции Систан и Белуджистан в Иране, стремясь превратить этот регион в независимый исламский эмират.
Пакистанское правительство категорически осудило действия Тегерана и сообщило, что в результате ударов погибли двое детей, а еще трое были ранены.
«Еще более тревожно, что этот незаконный акт произошел, несмотря на наличие нескольких каналов связи между Пакистаном и Ираном, — заявил МИД Пакистана. — В Пакистане всегда говорили, что терроризм — это общая угроза для всех стран региона, которая требует скоординированных действий».
МИД Пакистана отозвал посла из Ирана, а Исламабад заявил, что оставляет за собой право на ответные меры. И, как можно наблюдать, эти меры не заставили себя долго ждать.
В свою очередь, теперь уже Тегеран выразил протест против «антитеррористической операции» Пакистана на собственной территории. Как сообщает иранское агентство Tasnim, временного поверенного в делах Пакистана в Тегеране вызвали в иранский МИД после ракетного удара по территории Исламской Республики.
«Пакистанский дипломат был вызван в министерство в отсутствие посла (так как посол был отозван для консультаций после иранских атак) для дачи объяснений по поводу нескольких взрывов в районах недалеко от города Сераван в провинции Систан и Белуджистан, произошедших ранее сегодня», — говорится в сообщении.
Таким образом, можно сказать, что Тегеран со своими великодержавными амбициями наконец встретился с не менее амбициозным региональным игроком в лице Исламабада и при этом обладающим ядерным оружием.
Пакистан в отличие от многих соседних стран, в той или иной степени пострадавших от действий Ирана, не стал ждать с ответом и не испугался возможной эскалации.
Другой вопрос, что подобные пакистано-иранские разногласия могут быть при желании сторон достаточно быстро улажены, так как обе страны являются ближайшими партнерами Китая, с которым тесно связаны не только экономически, но и военно-политически. Исламабад, правда, больше, Тегеран несколько меньше.
В целом же нельзя исключать, что ответные действия Пакистана проводились под контролем Пекина и могли быть даже согласованы с Тегераном. Но об этом мы узнаем только по тому, как в итоге уже Иран ответит на пакистанские атаки.
Кроме того, и Пакистан, и Иран являются членами ШОС и у Организации появился хороший повод напомнить о себе и своем измерении безопасности в виде антитеррористического центра ШОС в Ташкенте. ШОС могла бы предложить обеим странам выработать некий алгоритм совместных действий против террористических и сепаратистских группировок белуджей, которые используют территории Пакистана и Ирана для атак с обеих сторон границы.
Горячий Белуджистан
Территория Белуджистана — географической области, населенной белуджами, одним из индоевропейских народов, разделена между Пакистаном и Ираном. На этих территориях действуют различные группировки, стремящиеся к независимости от Исламабада и Тегерана соответственно. При этом часто спонсорами этих движений являются внешние силы.
Так, Иран ранее, до нормализации отношений с Эр-Риядом, обвинял Саудовскую Аравию в поддержке суннитских джихадистских группировок, присутствующих в иранской провинции Систан и Белуджистан.
В настоящий момент там до сих пор активна целая мозаика различных суннитских формирований. Большинство из них возникло на фундаменте ведущей повстанческой фракции иранского Белуджистана — «Джундалла», которая так и не смогла оправиться после разгрома в 2010–2011 годах.
Следует отметить, что сам лидер «Джундалла» Абдульмалик Риги отвергал обвинения в том, что «Джундалла» — радикальная салафитская организация. Ближайшим её аналогом до раскола был афганский «Талибан» (запрещенная в РФ террористическая организация), придерживающийся традиционных для региона ханафитской юриспруденции и матуридитского богословия.
В наши дни к числу наиболее активных суннитских джихадистских группировок иранского Белуджистана следует отнести «Джейш аль-Адль», близкую к «Джундалла» и основанную ее бывшими членами.
Также в иранском Белуджистане действуют и иные антиправительственные группировки. Такие, как «Харакат Ансар аль Иран», переименованный в «Харакат аль Ансар» — также «осколок» «Джундаллы», часть которой объединилась с еще одной независимой исламистской фракцией белуджей «Хизб аль Фуркан» в новую структуру — «Ансар аль Фуркан». Однако активность этой группировки пошла на спад после гибели ее лидера Хишама Азизи в 2015 году.
В свою очередь, на территории Пакистана активны светские националистические группировки белуджских сепаратистов с левым марксистским уклоном, такие как «Фронт освобождения Белуджистана» и «Армия освобождения Белуджистана». Они также, по мнению пакистанских властей, пользуются покровительством внешних сил, прежде всего Индии.
В период своего первого этапа деятельности в 70-е годы прошлого века они вели борьбу не только против Пакистана, но и против Ирана. И лишь в 2000-х годах полностью переориентировались на противостояние с Исламабадом. Вполне вероятно, ФОБ и АОБ смогли сохранить и свои тайные базы на иранской территории, прекратив борьбу с Тегераном, чтобы не раздражать лишний раз иранские власти.
С другой стороны очевидно, что удары по тайным ячейкам «Джейш аль-Адль» со стороны Ирана в большей степени носили характер пиар-акции и не были направлены на подавление террористической активности.
Они должны были продемонстрировать, что Иран стал полноценной региональной державой, которая способна подавлять любые угрозы в сопредельных государствах. И тем самым поставить его в один ряд с США или Израилем, которые также действуют против любых враждебных сил за пределами своей территории.
Эхо Газы
Но в любом случае следует иметь в виду, что нынешнее ирано-пакистанское обострение связано с израильской агрессией против сектора Газа.
События 7 октября, таким образом, стали триггером для региональной эскалации, которая уже выходит за пределы Ближнего Востока.
Вряд ли Иран стал бы наносить удары по территории Пакистана, где по мнению Тегерана скрываются террористы «Джейш аль-Адль», если бы не возникшая необходимость реагировать на действия США и Израиля, которые убивали офицеров КСИР в Дамаске и лидеров проиранских ополчений в Ираке.
Также, как считают в Иране, они направляли действия террористической группировки ИГИЛ (запрещена в РФ) во время теракта в Кермане. Все это было следствием роста напряженности между Ираном, с одной стороны, и США и Израилем — с другой, из-за событий в Газе.
Но на этом фоне Иран должен был как-то продемонстрировать и готовность подавлять угрозы с иного направления, а именно со стороны пакистанского Белуджистана, откуда в страну просачивались боевики-джихадисты и совершали теракты. В этом случае иранский удар по «дружественному» Ираку при игнорировании ответа в сторону Пакистана мог бы вызвать еще большее непонимание в Багдаде.
Ирак же, несмотря на свои тесные связи с Исламской Республикой, подал жалобу на действия своего соседа в СБ ООН.
Тем не менее вряд ли стоит ожидать, что действия Ирана приведут к чему-то более серьезному. Конечно, напряженность в регионе будет возрастать, но сами акции Тегерана скорее направлены ко внутренней иранской аудитории. Она не должна сомневаться, что Исламская Республика готова уничтожать своих противников по периметру границ страны и не боится делать это, нанося удары по американским и израильским объектам.
Другой вопрос, а действительно ли те места, куда упали иранские ракеты, являлись базами ЦРУ и Моссада, откуда координировались атаки на Иран или же их такими просто объявил сам КСИР? Это же касается и ячеек «Джейш аль-Адль» в Пакистане.
В сухом остатке итог иранских атак по Ираку — это убийство курдского магната Пешрава Дзейи, который, если опять же верить иранцам, был агентом Моссад, но проверить или опровергнуть это не представляется возможным.
Таким образом, алгоритм действий Тегерана выглядит следующим образом.
Сперва возложить ответственность за теракт в Кермане на США и Израиль, которые якобы управляют террористами ИГИЛ и направляют их. Затем отмстить за этот теракт, обозначив некоторые базы ЦРУ и Моссад в Ираке, которые, к слову, ни США, ни Израиль своими объектами не считают. Такими их объявил сам Иран, а потому и предпринимать ответные действия США не будут. Что и было нужно Тегерану.
Всё это вполне вписывается в рамки резонансного ответа, который не привел бы к не нужной Ирану региональной войне.
При этом изначальный вброс о якобы полном разрушении американского консульства в Эрбиле в результате иранского удара с соответствующими кадрами с большой долей вероятности был сделан целенаправленно. Для многих на Ближнем Востоке этот фейк начал жить своей жизнью как свидетельство того, что не только хуситы способны бросить вызов США.
Резонанс — это всё, что было нужно в этой ситуации Тегерану.
Но очевидно, что в случае с Пакистаном Иран не рассчитал реакцию. Пакистан никогда не боялся идти на обострения с гораздо более сильной Индией и тем более не отступит перед Ираном.
Но при этом и сам Тегеран отнюдь не горит желанием вступать в конфронтацию с Исламабадом, открывая для себя еще один фронт. Поэтому вопрос в том, сможет ли Иран не «идти на принцип» и не отвечать ударами на удар, выводя эскалацию на новый виток.