Сформированное после падения Дамаска правительство спасения Сирии (ПСС) постепенно перезагружает контакты с прежними союзниками — в частности, с Катаром.

Мария Ныркова/ТАСС

В воскресенье высокая делегация катарских дипломатов посетила Дамаск с целью «завершить подготовку» к открытию посольства страны. Спустя 13 лет Доха, поддерживавшая сирийскую оппозицию «издалека», официально возвращается в Сирию, что даёт новым властям шанс укрепить свой международный статус.

Однако, несмотря на радушный прием, у прочих союзников вчерашней оппозиции есть свои планы на развитие связей с «новой Сирией». И здесь Катару придётся проявить прыть, чтобы не отстать от конкурентов.

Друзья оппозиции

В 2011 году Доха заморозила сношения с Дамаском в ответ на «репрессивные меры», предпринятые правительством Башара Асада для пресечения массовых протестов.

Кроме того, катарские власти довольно быстро установили каналы связи с вооружённой оппозицией в Сирии: в 2013 году на территории Катара открылось их первое в регионе «диппредставительство».

Отдельные катарские меценаты оказывали финансовую поддержку «рождённым революцией» через запуск специальных благотворительных проектов, поставляли продукты и расходные материалы в контролируемый антиправительственными силами Идлиб.

Впрочем, факт поддержки оппозиционеров и сниженный уровень дипломатических связей с официальным Дамаском не помешали катарскому бизнесу последовательно осваивать сирийский рынок.

К середине 2024 года на территории Сирии работали (на уровне представительств) как минимум два катарских банка, несколько десятков крупных технологических и торговых фирм, а также большое количество мелких и средних предприятий.

Более того, в период дипломатического кризиса (2017–2021 годы), когда Катар оказался в политической изоляции со стороны большинства арабских партнёров, сирийский рынок превратился в одну из «форточек», позволявших Дохе обходить экономическую блокаду и поддерживать на плаву собственный экспорт.

Падение режима Асада даёт Катару возможность вывести экономическое сотрудничество с Сирией на новый уровень и занять часть рынка, которая до этого контролировалась другими игроками — например, иранцами.

С учётом солидного экономического бэкграунда Доха имеет все шансы занять позицию одного из ведущих партнёров «новой Сирии» — особенно в свете готовности катарских управленцев разморозить инвестиционные программы послевоенного восстановления Сирии.

Ещё одна возможность, открывшаяся для Катара, — реанимация проекта совместного с турками газопровода через территорию Сирии, «зарубленного» в своё время из-за принципиального несогласия правительства Асада.

Новые сирийские власти проявляют к проекту интерес, видя в нём возможность укрепить не только международный престиж, но и свою власть на местах, и готовы оказывать партнёрам всяческое содействие.

Конечно, здесь Катар проявляет кратно меньше рвения, чем союзная ему Турция (ключевой бенефициар проекта) — для Дохи проект газопровода всё ещё выглядит «побочным». Особенно с учётом того, что всё прошедшее десятилетие страна последовательно наращивала газовый флот, сделав морские поставки СПГ своей «визитной карточкой».

При этом возможность укрепить влияние на официальный Дамаск за счёт грамотных инвестиций в инфраструктуру трактуется катарским правительством позитивно.

Есть и другие желающие

Несмотря на интенсивный диалог между Дохой и Дамаском и обоюдное желание вывести отношения на новый уровень, Катар — далеко не единственный претендент на ведущую роль в развитии «новой Сирии». И, что важнее, не единственный крупный спонсор вчерашней оппозиции.

Одеяло на себя тянет Турция, в глазах которой Доха — всё ещё «младший партнёр» в альянсе двух стран, а потому в Сирии может выступать лишь на подхвате турецких внешнеполитических планов.

У подобных притязаний есть своё обоснование. Анкара в числе первых развернула дискуссию о разморозке и наращивании внешних инвестиций в «новую Сирию»; с её же подачи вернулся на передовицы забытый проект газопровода.

Кроме того, Турция в числе первых запустила дискуссию о возможной реабилитации представителей «идлибской вольницы» и снятии с «Хайят Тахрир аш-Шам»* (ХТШ*) ярлыка террористической организации. Неудивительно, что при стольких усилиях Анкара требует от новых властей Сирии приоритетного учёта своих интересов.

Помимо прочего, чрезмерного усиления влияния Катара в Сирии не допустят и соседи по Аравийскому полуострову — Саудовская Аравия и ОАЭ. И дело здесь не только в экономических интересах, хотя Эр-Рияд и Абу-Даби не прочь освоить новые ниши на местных рынках.

Аравийские монархии всё ещё подозревают Доху в тайных симпатиях к Ирану и опасаются, что Катар попытается (руками новых сирийских властей) сохранить иранский транзитный коридор через Сирию, создав тем самым новые угрозы для аравийских интересов в Ираке и Ливане.

Наконец, на позиции Катара внутри Сирии влияют углубляющиеся противоречия между фракциями нового сирийского правительства. Разногласия, копившиеся со времён «идлибской вольницы», с падением Дамаска только усилились (хотя и старательно скрываются от глаз внешних партнёров).

И несмотря на то, что Доха пока пытается строить отношения с ПСС в целом, не выделяя какую-то конкретную партию или группировку, рано или поздно ей придётся выбрать фаворита.

Правда, чем дольше Катар занимает выжидательную позицию, тем меньше фракций в новом правительстве остаются без сильного внешнего покровителя. А «отбивать» чужую креатуру Доха не настроена — во всяком случае, пока.

* Террористическая организация, запрещена в РФ.