Крепкая порода. Как на конезаводе Екатерины II хранят историю Отечества

Со времен Екатерины II на Деркульском конном заводе в ЛНР в целом мало что изменилось. Здания, выстроенные в форме монограммы императрицы, стоят, достойных лошадей разводят, а природа чудо как хороша: поля, перелески, степь. Это Слобожанщина, край Дикой степи, для обороны от которой когда-то создавались военные поселения и оборонительная линия. Донбасс с его шахтами и заводами начинается за Северским Донцом. В старинных конюшнях с арочными сводами, в уникальном манеже, построенном в конце XVIII века, можно физически почувствовать: время останавливается. Запах навоза, сена, сырости, пыли. Если бы не приметы современности вроде пластиковых окон или трактора, можно было бы забыть, на каком ты свете.

«Для строения конюшенного двора к содержанию казенных лошадей по присланному плану удобное место при хуторе Даниловом выбрано. Расстояние от слободы Беловодской по реке Деркул 12 верст», — написано в докладной управляющего о выборе места, которое теперь является старейшим конезаводом России. А семья Гладковых трудится здесь уже 180 лет, можно с натяжкой сказать, практически от основания. Вот лишь руководителем впервые стал только отец нынешнего директора, Михаила Гладкова, начавший работать здесь простым механиком.

Сам же Михаил Сергеевич считает себя продолжателем отцовского дела. «Он болел заводом до такой степени, что дома ругались из-за того, что он деньги нёс туда. Поэтому я хочу сохранить завод, не по финансовым соображениям, а потому что есть внутреннее обязательство, в память о папе», — говорит Гладков-младший и, конечно, скромничает.

Ведь здесь, несмотря на все передряги, сохраняются чистокровные породы лошадей, в числе которых уникальная в своем роде украинская верховая. Выведенная большим трудом за тридцать с лишним лет и официально зарегистрированная только в 1990 году. Так вот интересно повернулась жизнь, что Украине это оказалось неинтересно и не нужно. А луганчане сберегли скакунов мирового класса, воплощение красоты и гармонии природных линий. Потому что без них себе жизни не представляют.

Кавалерийский дух

Про лошадей директор знает больше и говорит охотнее, чем о предках. Предки что? Жили в поселке при конезаводе, где им еще работать? Лошадей любили очень, поскольку как можно таких прекрасных животных не любить? Маршала Буденного тоже видели. По легенде ведь как: приехал в 1950 году знаменитый военачальник, герой Гражданской войны и народных анекдотов, да замотивировал сотрудников вывести новую породу. Мол, война давно кончилась, нужен мировой спорт, победы на Олимпийских играх. И все тут же кинулись выводить.

На самом деле, рассказывает Гладков, легендарный маршал приезжал скорее по старой памяти и уже как заместитель министра сельского хозяйства СССР. А первый раз был в 1937-м в качестве главного инспектора кавалерии, когда Красной армии нужны были хорошие кавалерийские лошади. Тогда в Деркуле занимались рысистыми лошадьми, которых Буденный перевел на другие заводы, а потом воссоздавали орлово-ростопчинскую верховую породу — единственную в своём роде исконно отечественную, выведенную непосредственно в России. Вот её и попробовал под седлом главный кавалерист страны Советов, остался доволен.

Что же касается украинской верховой, то этим делом занимался большой коллектив из шести конезаводов и НИИ животноводства лесостепи и полесья. База была еще с екатерининских времен — тут и английские скаковые, и венгерские, и немецкие, и арабы, и ахалтекинцы, и русские породы. Ведь главной задачей Деркульского завода (и «куста» конезаводов вокруг) была поставка «ремонтных лошадей» для русской армии.

Французское слово remont означало «замена состарившихся лошадей новыми», существовала даже особая должность «ремонтёры» — офицеры, закупавшие коней для своих полков. Потом занимались лошадьми для кавалерии РККА, ну а после войны решили вывести универсальную породу, которая и для спорта, и для хозяйства сгодится. Лошади эти выделяются даже по внешнему виду: до двух метров в холке, более мощные, с крепким телом и ногами. Они легко подходят под все виды конного спорта: выездку, троеборье, конкур, скачку, и музей завода уставлен кубками и фотографиями легендарных чемпионов.

Один из них — жеребец Задорный. Легендарный конь, участник Всемирного дерби в 1960 г. в Вашингтоне, где участвовали 20 лучших лошадей мира, и «трижды венчанный». То есть победитель трех самых главных соревнований СССР. Стоит ли говорить, что в то время на киевском аукционе украинская верховая порода пользовалась огромным спросом иностранных покупателей.

Кстати, кавалерийский дух отсюда тоже никуда не делся. Нынешний директор ищет поддержки по линии Общественной палаты, Юнармии и даже Министерства обороны РФ, предлагая, в частности, создание небольшого конного подразделения.

«Так как я куратор Юнармии в Беловодском районе, у меня есть отряды юнармейцев по школам. И у нас есть возможность сделать кавалерийский отряд. Эти дети будут выезжать на лошадях на парады, на открытие мероприятий, они станут лицом района. Над этим мы пока только работаем. Самое сложное — это документация. Не так сложно подготовить помещение для занятий, как документально это оформить. И, конечно, работа с детьми предполагает большую ответственность», — делится идеей Михаил и обещает, что вплотную займется ей уже с нового учебного года.

В любом случае «иппотерапия», верховая езда и контакт с доброй, теплой лошадью — это очень полезно для детей. А на реке Деркул неподалеку от конезавода в лучшие времена был пионерский лагерь «Заря», который Гладкову хочется восстановить: тут тебе и конный спорт, и занятия на воде, и живая история Отечества перед глазами. Завод-то старше Соединенных Штатов Америки, шутка ли.

Храм Лошади

С пустыми руками в конюшни заходить неприлично, лошади ждут угощения, суют поверх двери стойла любопытные морды, с надеждой обнюхивая людей. Влажными губами берут угощение с открытой ладони, дают себя погладить, а если приласкать одну конячку на площадке для выгула — тут же собираются остальные, требуя своей доли внимания. Они знают, что человек — это друг, и узнают того, кто в 6 утра приходит их кормить, по звуку шагов. Добрые животные не знают, что для их хорошей жизни людям пришлось крепко потрудиться и пожертвовать своим благополучием.

В украинский период завод жил скорее по инерции, стоял на преданности делу, когда Гладков-старший все деньги из дому носил на работу, а не наоборот. Когда-то предприятие обеспечивало себя полностью: 40 гектаров земли, полторы тысячи дойных коров, а всего — около 4 тысяч. Овцы, свиньи, птица: натуральный колхоз-миллионер. Но поскольку предприятие оставалось государственным, всё это «сократили».

«Назначались разные руководители, каждый по-своему уничтожал завод, освобождал, так сказать, землю. Один убрал свиноферму, другой сократил весь крупный рогатый скот. Более того, сократили поголовье лошадей, их было порядка 300, — вспоминает Михаил. — Нам могло помочь остаться на плаву только хозяйство. То есть был замкнутый цикл, завод мог сам себя окупать, все свои услуги оплачивать, зарплаты оплачивать, еще и прибыль получать. Но всё убрали, вырезали, сократили, переколошматили всю землю».

Систему ипподромов на Украине развалили, тотализатор, в отличие от стран с развитым коневодством, запретили законом. А раз нет полноценной обкатки лошадей, то сразу возникает дефицит зоотехников, тренеров, жокеев.

Конезавод несколько раз пытались обанкротить, ведь в такой ситуации можно было распродать предприятие подчистую и забрать территорию. А после начала войны в Донбассе стало ещё хуже: завод переподчинили госпредприятию «Коневодство Украины», которое в частных интересах сосредоточилось на использовании пашни. На счета ДКЗ переводились сущие копейки, и подобное происходило с рядом других конезаводов на территории Луганщины. После начала СВО первым делом были заблокированы оставшиеся счета, и работники предприятия даже не смогли получить зарплаты.

В нынешнем году на Крещение территорию предприятия атаковали сразу шесть беспилотников, которые пытались ударить по складским помещениям и мастерской. К счастью, без сильных повреждений. Зато сильно подкосили два поджога, когда сгорел маслоцех и вся заготовка сена — 400 тонн. «Мы уже в осенний период косили, залезли туда, где можно было хоть что-то выкосить. Очень тяжелая была зима, ходили, кланялись ко всем частникам, фермерам, чтобы где-то что-то взять. Лошадей ведь не интересует, что происходит, им нужны корма», — вспоминает Михаил, твердо решивший, что больше так не будет.

План у него простой и надежный: снова обрабатывать имеющиеся угодья. Полями никто не занимался около трёх лет, есть потребность в сельхозтехнике, а сейчас появилась возможность получить на неё деньги. Когда сможем самостоятельно обрабатывать землю, уверен Гладков, тогда перекроем большую часть затрат и не будем ни у кого ничего просить. Всё как было: овцы-свиньи, коровы, пчелы и пшеничное поле. То, что даст возможность спокойно заниматься любимым делом.

Благо построенные на века екатерининские здания еще крепки, а знаменитый «японский манеж» всё так же стоит на одном-единственном центральном столбе. Кстати, никакой он не японский, сложен в 1897 году русскими мастерами из сибирской лиственницы и держится на точности. Сотрудники даже на принцип замеряли расстояние между столбами внешней стены — разница в проемах в пару миллиметров. А главное, что все эти памятники архитектуры отлично подходят для содержания животных, которых в старые времена высоко ценили и любили. Летом сохраняется прохлада, а зимой толстые стены удерживают тепло. Купольные своды, арки в конюшнях сделаны по подобию храмовых строений, что даёт особое звучание и особый свет.

И посвящен этот храм Лошади.

Здесь осталось самое крупное поголовье украинской верховой породы, которую в стране, давшей ей имя, давно не разводят и не продвигают. Здесь живут чистокровные «англичане», сохраняющие высокий стандарт своей линии, но пока не оцененные в России по достоинству. Владельцы ипподромов пока опасаются везти к себе на выступления лошадей из ЛНР, не желая попасть под санкции. Но всё равно здесь умеют ухаживать за конями и правильно их воспитывать, на что уже обратили внимание в странах Центральной Азии, на сотрудничество, наоборот, рассчитывающих. Когда-то на Деркульском конном заводе жило несколько тысяч лошадей. Сейчас менее двухсот. Но пока есть преданные им люди, все шансы восстановить лучшие традиции имеются. А поскольку на территории растет старинный дуб, по легенде, исполняющий одно желание, мы загадали, чтобы у деркульчан все получилось.

При поддержке Института развития интернета (АНО «ИРИ»)