Станет ли бывшая Югославия частью Великого Турана?

Турция — одна из стран мира, которая претендует на свою долю влияния на Балканах. Как складываются отношения Анкары с отдельными балканскими странами и какой внешнеполитический курс современная Турция проводит на полуострове, ИА REGNUM рассказывает сотрудник Института европейских исследований (Белград) Срболюб Пеович.

Турция уже долгое время активно развивает сотрудничество с балканскими странами. Какое место во внешней политике Анкары занимают Балканы и какова ее стратегия в данном регионе?

Значимость и место Балкан во внешнеполитической стратегии Турции часто менялись, особенно с 2002 года, когда к власти пришла Партия справедливости и развития действующего президента Реджепа Эрдогана. Но в целом Турция на Балканах делает акцент на общественной дипломатии и продвигает «мягкую силу» через такие организации и институты, как Турецкое агентство по сотрудничеству и координации (TIKA), Институт имени Юнуса Эмре, Управление по делам диаспоры и соотечественников за рубежом при турецком правительстве (YTB). Также особое место здесь занимает Управление по делам религии (или просто «Диянет») как канал связи с балканскими мусульманами. Тем не менее сам фокус турецкой политики меняется в зависимости от потребностей. Так, например, несколько лет назад Турция восстановила болгарскую церковь в Стамбуле, так как нужно было сделать шаг навстречу Болгарии.

Если речь идет об экономическом сотрудничестве Турции с балканскими странами, то в 2000-х оно двигалось по восходящей, но в итоге так и не оправдало ожиданий, так как в Турции примерно с 2017 года начался экономический кризис. Анкаре фактически нигде на Балканах, кроме Албании и сепаратистского Косово, не удалось занять место одного из пяти главных внешнеторговых партнеров. Надо также отметить, что торговое сотрудничество больше соответствовало интересам самой Турции, чем ее партнерам на Балканах, так как Турция в основном импортирует сырье или полуфабрикаты, а экспортирует на балканский рынок или полуфабрикаты, или готовую продукцию. Так что ее экспорт в балканские страны в несколько раз превышает импорт с этой территории.

Во многих современных балканских странах проживают большие мусульманские общины, и это один из естественных проводников турецкого влияния на Балканах. В Боснии и Герцеговине местные мусульмане выделены в одну из титульных наций. Несколько лет назад, после визита Эрдогана в Сараево, СМИ вспоминали про «завещание», которое Алия Изетбегович якобы оставил Эродгану, — защищать и хранить его Боснию. Какова роль Турции в современной Боснии и Герцеговине?

Бошнякское общество, я имею в виду боснийских мусульман, весьма неоднородно, когда речь идет о Турции. Можно сказать так: консервативно настроенное население, для которого важную роль в жизни играет ислам, больше поддерживает Турцию. Но, по моему мнению, для Боснии и Герцеговины сегодня намного важнее Евросоюз и в первую очередь Австрия и Германия.

До 2016 года, в период, который многие аналитики называют «неоосманским периодом турецкой дипломатии», Анкара пыталась использовать общую религию и османское наследие для того, чтобы привлечь общественное мнение других стран на свою сторону. Так, в 2013 году, если я правильно помню, Эрдоган заявил, что «Косово — это Турция, Турция — это Косово». Это имело большой резонанс, в том числе негативный. Его слова не понравились либерально настроенному населению БиГ, Албании и Косово, которому по душе евроатлантическая интеграция.

Давайте переместимся в Сербию. Её президент Александр Вучич часто говорит о хороших отношениях с Турцией. Тем не менее мы знаем, что долгий период истории большинства балканских стран ознаменован борьбой за освобождение от османского ига. В чем секрет сегодняшнего сотрудничества Белграда и Анкары?

Что касается конкретно Сербии, то она еще в 2009 году вступила в трехсторонние отношения с Турцией, или, точнее, с президентом Эрдоганом, и с Боснией и Герцеговиной. Экономическое влияние Турции на Балканах в это время усиливалось — пик товарооборота пришелся на 2014 год, затем в 2017 и в 2018 году произошел еще один кратковременный рост. Турция после 2015 года старалась усиливать свои инвестиции на Балканах, несмотря на отрицательные экономические тренды. Анкара является важным инвестором для Сербии. Также надо сказать, что среди стран Западных Балкан Сербия с 2019 года обогнала Словению и стала главным торговым партнером Турции в регионе. Конечно, в общем товарообороте Турции ее доля незначительна.

Кроме экономической составляющей, интерес для Сербии представляло культурное влияние Турции в БиГ, прежде всего учитывая сложные отношения между Республикой Сербской и Федерацией БиГ.

Но самый главный момент — это, несомненно, то влияние, которое Турция оказывает на отдельные регионы Сербии. Тут прежде всего я имею в виду Рашскую область и Косово и Метохию. Турция в 2007 году оказывала очень сильное воздействие на события в Рашской области, в то время в исламском сообществе в Сербии наметился раскол. «Диянет» тогда попытался в конфликте, который существовал между мусульманами в Рашской области и сербским государством, выделить третью сторону, которая была бы подконтрольной только ему. Сербские власти особо против этого не выступали.

Расскажите, пожалуйста, о каком конфликте идет речь. Реализовал ли «Диянет» тогда свои намерения?

В Сербии существуют две основные исламские организации. Одна из них — Исламская ассоциация Сербии, вторая — Исламская ассоциация в Сербии. Первая из них — отдельная структура с центром в Белграде. Вторая подчиняется Исламской ассоциации Боснии и Герцеговины. Влияние мусульман БиГ на Рашскую область берет свое начало еще со времен австро-венгерской оккупации. В 2007 году часть имамов в Рашской области отделилась и присоединилась к Исламской ассоциации Сербии.

Последняя тоже имеет долгую историю — она была сформирована еще во время Княжества Сербия в XIX веке, но во время существования югославского государства прекратила свою деятельность и возобновила её в последнем десятилетии прошлого столетия.

Надо отметить, что «Диянет» предпринимал попытки создать подконтрольную себе исламскую ассоциацию в Рашской области примерно в то же время, когда албанские сепаратисты попробовали отделить три южных сербских муниципалитета — Прешево, Медведжа и Буяновац. Но в этих трех муниципалитетах с большим процентом албанского населения существует фактически отдельная структура, которая функционирует независимо от двух упомянутых исламских ассоциаций.

Оказывает ли Турция такое же влияние на сепаратистские власти в Приштине?

Что касается Косово и Метохии, тут есть одна интересная особенность. В 2013 году в Турции произошел конфликт между президентом Эрдоганом и движением Фетхуллаха Гюлена, которое там теперь считается террористическим. Это движение было активно в 1990-е годы в Боснии и Герцеговине, затем в Албании, в Косово и Метохии и очень сильно повлияло на образование в этих странах и территориях. Например, сыновья лидеров косовских сепаратистов Хашима Тачи и Рамуша Харадиная получили образование в гюленовских школах. Тем самым были созданы определенные связи между движением Гюлена и политической верхушкой в Косово и в Албании. Когда режим в Анкаре потребовал экстрадиции ведущих гюленистов, определенные круги в БиГ, Албании и в сепаратистском Косово отреагировали с негодованием. Это балансирование между режимом Эрдогана и гюленистами является камнем преткновения в отношениях Сараево, Тираны и Приштины с официальной Анкарой.

В 2018 году Приштина выдала Анкаре шесть гюленистов благодаря хорошим отношениям Эрдогана с тогдашним сепаратистским руководством. Это еще одна важная особенность турецкого поведения на Балканах — многое завязано на личных отношениях Эрдогана с политическими лидерами балканских стран в обход официальных институтов и процедур. Так вот, экстрадиция этих шести человек вызвала политический кризис в Косово и испортила отношения Приштины и Анкары. Ранее сепаратистские власти выделили ряд концессий Анкаре, и все эти контракты провалились, что до сих пор отравляет их взаимодействие. Но это выгодно Белграду.

Когда министром иностранных дел Турции был Ахмет Давутоглу, Анкара пыталась повлиять на Сараево и Приштину в том смысле, чтобы они из учебников истории убрали нарратив про «турецкое иго». Это обострило отношения турецкого общества с обществами в БиГ и в сепаратистском Косово. Турцию к этому шагу подтолкнуло недостаточное понимание процессов, происходящих в обществах балканских стран, но он явно был ошибочным.

Может ли Турция тот авторитет, которым она пользуется среди мусульман Рашской области, использовать для нагнетания сепаратистских настроений в этих регионах Сербии?

Сложно сказать. В настоящее время у Белграда и Анкары хорошие отношения, что делает маловероятным поддержку сепаратистов в Рашской области со стороны Турции. Конечно, мы не знаем, что могло бы произойти завтра, если бы эти отношения испортились. Сегодня со стороны Анкары нет какой-либо видимой поддержки сепаратизма в регионе. Что касается Косово и Метохии, там дела обстоят по-другому. Турция признает Косово как независимое государство фактически с момента одностороннего провозглашения независимости в 2008 году.

История турецко-болгарских отношений весьма непростая. Некоторые моменты их общей истории являются спорными по сей день. Расширяет ли Турция сферу своего влияния в Болгарии?

В Болгарии проживает турецкое меньшинство, которое составляет примерно 7% населения страны. Оно является мостом между этими двумя государствами, и официальная Анкара через ряд институтов оказывает на него прямое влияние.

В двухсторонних отношениях были сложные моменты. Так, например, в 1989 году генсек ЦК КП Болгарии Тодор Живков попытался договориться о выселении 250 000 мусульман из Болгарии в Турцию. Но сегодня все воспоминания об этом и спорные моменты сглаживает дипломатия на уровне первых лиц двух государств. Премьер-министр Болгарии Бойко Борисов поддерживает очень теплые отношения с президентом Турции Эрдоганом. Когда Эрдоган устраивает какие-то праздничные мероприятия у себя в стране, он приглашает президентов и премьер-министров балканских стран, выделяет им почетное место. Эрдоган выступает с позиции «старшего брата», как это обычно называют в Турции.

Что для турецкой внешней политики значит Северная Македония?

Турция очень много инвестирует в Северную Македонию, прежде всего потому, что рассчитывает на эту страну как на противовес греческим амбициям в регионе. Конечно, в Северной Македонии опять возникает проблема албанского меньшинства, к которой Турция подходит как любое сильное государство — играет на обе стороны. В зависимости от обстоятельств, она поддерживает то албанское меньшинство, то официальное Скопье. Иногда Анкара играет на стороне турецкого меньшинства в Северной Македонии, используя инструменты политического давления для улучшения статуса македонских турков.

Давайте вернемся к турецко-албанским отношениям. Вы ранее сказали, что Турции удалось поднять экономическое сотрудничество с Тираной на высокий уровень. Обеспечивает ли это Анкаре реальный политический вес в Албании?

В Албании Турция занимает третье или четвертое место по взаимному товарообороту. Хотя главным экономическим партнером Албании является Италия, Турция там тоже занимает довольно высокое место. Более высокое, чем в других балканских странах, и поэтому там у нее больше инструментов для политического давления. Тем не менее эта мощь доселе никогда не использовалась для попытки удушения движения Гюлена, которое в Албании, скорее всего, наиболее сильное. Все вопросы пока решаются, я еще раз повторю, в личных контактах премьер-министра Албании Эди Рамы с Эрдоганом. И Эрдоган не упускает возможность напомнить ему о том, что гюленистов нужно выдать Турции.

Как Вы оценили бы в целом политику Турции по отношению к Балканам? Насколько этот регион для нее важен?

Турецкая внешняя политика часто меняет фокус. Она действует не так, как действуют влиятельные западные государства, например Франция, которая фокусирует внимание на бывших колониях. Мне кажется, что дело прежде всего в нехватке ресурсов, как человеческих, так и материальных. Например, турецкие наступления в Сирии начиная с 2016 года вызвали определённый экономический кризис в стране, и это не могло не отразиться на внешнеполитических амбициях Турции.

Также надо сказать, что в официальных турецких СМИ Балканы особого интереса не вызывают. Если их что-то и интересует, то это конкретные дипломатические успехи режима президента Эрдогана в этих странах.

Как, по Вашему мнению, будет развиваться взаимодействие между Россией и Турцией на Балканах?

Я не считаю, что российско-турецкие отношения на Балканах обязательно должны быть конфронтационными. Балканы в экономическом смысле зависят от Евросоюза. России и Турции в этом плане не удалось расширить свое влияние, хотя в культурологическом смысле у них его несравнимо больше, чем, например, у Германии или Франции. Россия на Балканах имеет свою миссию среди православного населения, Турция — среди мусульманского. И такие отношения складываются уже три столетия. Но если мы посмотрим на такие проекты, как «Турецкий поток», то увидим, что отношения между Россией и Турцией в регионе могут быть конструктивными. Тем более, Евросоюз не упускает возможности критиковать балканские страны, когда они демонстрируют хорошие отношения как с Россией, так и с Турцией. Например, если Сербия реализует какой-то проект с этими двумя странами, Брюссель тут же заявляет о том, что Белград отдаляется от Европы, от демократии.

У России на Балканах — своя сфера влияния, у Турции — своя. Взаимоотношения влиятельных государств не бывают прямолинейными, но перспектива для российско-турецкого сотрудничества в регионе существует.