Скажи «паляныця». 10 понятий, помогающих лучше понять украинцев. Часть 2

Самой большой, возможно главной проблемой украинцев было то, что они никогда не знали, куда приткнуть свою самобытность и что с ней делать в плане государственного строительства. Вроде бы и хочется быть чем-то особенным, но получается если не плохая копия СССР, то хорошая — Третьего рейха. Происходит это по двум причинам, вытекающим одна из другой: украинское общество не имеет собственной государственной традиции и в принципе к ней не склонно, полноценно осознавая себя только в рамках «малого мира».

Ведь и «родина» по-украински означает «семья», а не большое пространство от условного Сяна до условного Дона. Попытка силой слепить моноэтничную «нацию» с единым историческим мифом и стандартом «правильного украинца» привела к катастрофе, которая вот-вот закончится полным разрушением «Новой Украины». Превращением всего общества в армию и её обслуживающий персонал. А это в принципе противоречит жизненным установкам украинца, стремящегося обустроить именно свой малый мир, «садок вишневий коло хати» и чтобы никто туда не лез.

Это, кстати, и базовый мотив для мужчин, которые любым способом пытаются покинуть страну, хотя вроде бы должны воевать «за свободу». Просто та свобода, которую им предлагает власть, в корне противоречит её традиционному пониманию. То есть даже киевская власть не знает собственного народа, что и неудивительно — задачи ей ставят совсем другие люди, далекие от потребности вникать в психологию своего расходного ресурса.

А мы между тем приводим еще пять базовых понятий, позволяющих лучше понять внутреннее устройство украинцев, которые для нас всё же хоть и неудачные, но родственники.

Паляныця

В первой своей ипостаси паляни́ца (укр. паляни́ця) — особенный хлеб из пшеничной муки, по форме — приплюснутый, округлый, но с характерным «козырьком» из корки сверху. Сформованную хлебину надрезают, чтобы она поднялась еще больше, и получившаяся длинная полукруглая корочка отламывается при поедании первой.

Поскольку она зажаристая и хрустящая, «припаленная», отсюда и название. Во времена былые паляницу пекли на праздники, в первую очередь на Пасху, поскольку в будни употреблялся хлеб из ржаной муки. Она символизирует счастье и благополучие, тело Божие, солнце, гостеприимство и безопасность.

Известный украинский советский учёный-языковед Агафангел Крымский считал, что слово происходит от греческого «пеланос», которое относилось к круглым лепёшкам, приносимым богам. Но видимо, это такие изыски академического способа мышления.

В украинском селе в день Христова Воскресения пшеничный хлеб приносили в церковь, святили, а потом делили на части между членами семьи. Для этого паляницу могли даже декорировать узорами по тесту. В некоторых регионах при замешивании добавляли мёд или орехи, где-то смалец, дающий насыщенный вкус. Но в советское время рецепт стандартизировали, паляница массово выпускалась на хлебозаводах в двух видах — «украинская» и «кировоградская».

А в простонародном языке слово использовалось в том же смысле, что и «булка хлеба».

Широкую известность паляница приобрела уже в 2022 году, её начали использовать в качестве шибболет-теста, «речевого пароля» для выявления людей, которым украинский язык фонетически не знаком. Название хлеба превратилось в маркер «свой-чужой»: россиянам действительно трудно произнести это слово, потому что в русском языке нет мягкого звука «ц» и подобных сочетаний с буквой «ы»: так же сложно сказать «крыныця», «молодыця» и даже «Укрзализныця».

А вот русскоязычные люди, выросшие в украинской среде, могут это воспроизвести с лёгкостью.

Колыба

В Карпатах колыбы, простые деревянные хижины, в которых пастухи ночуют, укрываются от непогоды, делают сыр и варят банош, традиционную кукурузную кашу, стоят на одном и том же месте сотни лет. Где удобно выпасать скотину и есть вода — там и колыба, достаточно примитивное сооружение, в котором часто даже нет пола и печи — дым костра-ватры из выложенного камнями очага выходит через дырку в крыше.

Однако горская романтика, сохранившаяся в первозданной красоте вследствие бедности и отсталости этого региона в австрийско-польский период, стала очень популярной как стиль оформления ресторанов и гостиниц уже во времена общества потребления. «Колыб» — неисчислимое множество, они есть даже в Москве и окрестностях. «В атмосфере простоты, уюта и настоящего русского духа так приятно наслаждаться подмосковной природой!» — гласит реклама одного из таких мест.

И самое интересное, что это практически правда: гуцулы, бойки и лемки, исторически промышляющие скотоводством, сами себя считали русинами. Слово «украинец» вообще не было в ходу вплоть до 30-х гг. прошлого века даже в Галичине, не говоря уже про обособленные этнические группы диких горцев с их бытовой магией, архаическими обычаями и своим интересным языком.

Им куда ближе такие же и с виду, и по роду занятий гуралы, живущие «через дорогу», в горных районах Польши, Словакии и Чехии.

Но желание повсюду выпятить «украинский дух» и самобытность, которой в Карпатах с избытком, привели к тому, что антураж быстро превратился в дешевую подделку даже в самом карпатском регионе, живущем на туристах, и быстро растворяется в усредненном образе украинца, вылепленного пропагандой.

Конотопская ведьма

«У нас в Киеве все бабы, которые сидят на базаре, — все ведьмы», — сообщал нам Николай Васильевич Гоголь, но это не означало, что они страшные, с бородавками и летают на метле. В украинском понимании ведьма — это красота, особая сила и независимое поведение.

Ворожба и разного рода бытовая магия лишь прилагаются, ведь в традиционной сельской общине женщины обладали достаточно большой властью, в том числе занимаясь сакральными и витальными делами — принимали роды, провожали мертвых, пекли свадебный каравай, «управляли» погодой и могли навести порчу. Они — гарант и охранитель четкого соблюдения и правильного выполнения народного календаря и народного обряда.

Женщины играли ключевую роль коммуникации внутри общины, в создании общественного мнения, в регулировании социальных отношений и в сохранении этнической традиции. Они держат в руках кухню — и в украинской традиции мужчины-повара никогда не было. Патриархальность уклада всегда имела на Украине свою специфику. Главенство мужчины было скорее формальным, этикетным, нежели фактическим: они вроде бы шли на сельский сход решать важные вопросы, но дома уже каждому жинка внушила, что к чему. И выпишет по первое число, если что-то будет не так.

Так оно и осталось: крикливая, нахрапистая, большегрудая украинка, всегда готовая устроить скандал и защитить своё (или забрать чужое), — вполне узнаваемый персонаж. Даже на фоне «могилизации», происходящей на Украине, когда безропотных мужиков волокут в военкоматовский бусик, на пути «пиксельных» чаще всего встают боевые бабы.

«Когда полька владеет мужчиной, великороссиянка хочет ему подчиняться, как немка, то малороссиянка требует равенства с ним. При каждой возможности в ней вспыхивает безудержный казацкий нрав, который не признает ни одного пана и ни одного слуги», — откровенничал писатель Леопольд фон Захер-Мазох, уроженец Лемберга-Львова.

Неслучайно масса украинских народных песен посвящена женскому пьянству: могли себе позволить. Даже пропить с кумой и соседями корову, как в одном из сюжетов, где жена кается отлучившемуся по делам мужу, а он её успокаивает, мол, пей на здоровье, корова другая будет.

При этом семейная сфера никогда не была резко отделена от общественной. Авторитет женщины в семье, её репутация — это одновременно и общественный статус. Семейная жизнь была на виду у всей общины, она пристально следила за поведением каждого.

В обществе выработались разнообразные санкции против «неправильного» поведения — и в наши дни мы наблюдаем это в режиме онлайн, когда «активисты» занимаются этим в масштабах государства. А в первых рядах бегут симпатичные украинки и требуют больше ада.

А это, помимо прочего, означает, что село победило город. И без решения проблемы выпуска дурной энергии украинских «ведьм» на полезные дела, изменения их сознания через образование и сложные профессии переключить общество, как телевизор, не получится.

Посевать

С утра на старый Новый год в двери квартир украинских городов ломятся алчные до поживы дети — «посевать». Воспитанные в капиталистическом духе, они жмут на звонок до тех пор, пока не откроешь. Куртки в темных тонах, черные шапки контрацептивного фасона. Глядят исподлобья, тяжело дышат в пупок и деловито требуют выслушать примитивных колядок. Раньше так просили мелочь, обступая спереди и с боков.

Бывает, что приходят и с вечера накануне — это уже называется «щедровать», но по содержанию разницы никакой. Потому что сельские обычаи, каким-то образом проникшие в город, деформировались в нем до неузнаваемости. Рустикальный стиль требует знания особых обрядовых песенок, костюмов, наличия козы или ряженого в неё персонажа, большого колокольчика и обязательно восьмиконечной звезды на палке.

Вечер накануне Нового года называется «щедрым», и здесь главную роль должны играть девочки и девушки, которые ходят по домам, поздравляют всех с наступающим праздником и поют щедривки: «Щедрый вечер, добрый вечер, добрым людям на здоровье…»

А вот утром в дело вступали мальчики, поскольку в этот день первым в дом должен войти мужчина. Они поздравляли с наступившим, посыпали пол пшеницей или другим зерном — «чтобы хорошо жито родилось». Колядуют же в селе вечером 6 января. А утром 7 января поют рождественские песни и поздравляют с Рождеством Христовым.

Но всё это хорошо смотрится там, где подобным живут из поколения в поколение — хождение со звездой оставалось полноценным только в сёлах Западной Украины. А в Киеве, например, «посевание» всегда выглядело как набег гопников и пугало нормальных горожан. Однако существовало повсеместно, даже Донецк не избежал этого феномена.

Вот только как он будет существовать даже в подобном виде — непонятно, поскольку в погоне за «европейскостью» украинские власти взялись реформировать церковный календарь. Теперь политическая церковь ПЦУ отмечает Рождество по новоюлианскому календарю вместе с католиками и протестантами, а «старый стиль» не имеет никакого значения — а с ним и старый Новый год.

Так что невидимая связь с землей, которая в теории должна была наполнять святым духом песенки сомнительного качества на немытой лестничной клетке, из Украины вообще испарилась. И приобщение к «исконной культуре» даже в таком незамысловатом виде стало невозможным. Невероятный кульбит в исполнении «истинных патриотов».

Подчерёвка

«Родиной» сала считается Италия, где еще три тысячи лет назад его начали солить, выдерживая в мраморных ваннах; соленый свиной жир уважают и готовят немцы, поляки, литовцы и белорусы. Но только украинцы сумели сделать из него культ, и ассоциируются они в первую очередь с этим продуктом — в бесчисленных шутках, анекдотах и фольклорных историях.

До сих пор лучшим подарком, который зарубежные друзья непременно попросят доставить гражданина Украины невзирая на границы и запреты, будет «кусочек настоящего украинского сала». Для России подобный контекст проявился еще в имперские времена, от появления первых кулинарных книг постоянно отмечалось, что такое кушанье, как борщ, — «въ общемъ употребленіи въ Великой и Малой Россіи съ тою только разностію, что Малороссіяне приготовлятъ свой Борщъ съ разными маслами и съ свиным саломъ, любимою их приправою».

Настоящий, классический украинский борщ даже современные украинцы вряд ли бы стали есть — настолько он жирный и вдобавок затолченный старым, с душком, желтым салом. Для толчения во всяком приличном хозяйстве даже была отдельная ступка-ковганка. А в «Обычаях, поверьях, кухне и напитках малороссиян» (1860) Николай Маркевич сообщает, что засоленное в нутряном жире и соломенных крутенях сало «подается кусками на завтрак без всякаго приготовления» или жареным.

История неспокойной южной окраины сложилась так, что именно свинья стала главной кормилицей людей, живущих под постоянной угрозой налета татарской конницы, грабящей и уводящей полон. Нечистое с точки зрения ислама животное бусурман не интересовало, как и османов, владевших Причерноморьем.

Возможно, это лишь миф — если бы стояла такая задача, свиней злобные грабители могли просто уничтожать. Но факт есть факт — украинская народная кухня стоит на свинье: зарезали — и полгода кушаем.

Поэтому для улучшения вкусовых качеств хавронью обильно потчевали излишками, которых не было в суровых северных краях, и добивались интересных результатов, например, через докармливание её молоком и сывороткой. Поэтому сало — не просто «сало», оно имеет важные разновидности. Скажем, светящееся «генеральское», с правильными прожилками — самое дорогое. Свежее, засоленное едва-едва «от мух», со съедобной шкуркой, обшмаленной для аромата соломой — самое популярное для немедленного употребления.

Ну, а хорошая подчерёвина — вообще нарасхват.

Шмат с самой мягкой части брюха, с хорошими прослойками нежного мяса, жарится ломтиками с яичницей, его коптят, но лучше всего — запечь с чесноком и специями. Вкус и уровень достигаемого наслаждения словами передавать бесполезно. Если бы украинцы действительно хотели добиться уважения и распространения своей культуры, то стоило бы это делать именно через национальную кухню и пропаганду качественно приготовленной подчеревки. И это бы точно сработало.