Родителям нужно повзрослеть — матери об уроках трагедии в Казани

В конце мая в Костромской области завершились массовые проверки антитеррористической защищенности школ и детских садов. В общей сложности в регионе проверили около 500 образовательных учреждений. Однако знакомить общественность с результатами инспекций не стали. Корреспондент ИА REGNUM пытался взять интервью на эту тему у директора департамента образования и науки региона Ильи Морозова и его заместителя Марии Яблоковой, но получил отказ в личной беседе. Письменные ответы, присланные чиновниками в редакцию информационного агентства, носят формальный характер (об этом — далее).

Не получив достойных ответов в департаменте образования и науки, корреспондент ИА REGNUM поговорил с тремя многодетными матерями, чьи дети живут и учатся в Костромской области. Первый герой нашего материала — костромичка, руководитель областной общественной организации «Многодетная семья» Евгения Баранова.

— В Костромской области прошли внеплановые проверки школ. Доводилась ли информация об их результатах до родителей и общественников?

Евгения Баранова: Ну, с общественниками коммуникация у нас вообще не налажена. В родительские чаты эту информацию тоже не спускали, потому что дела в этой части, вероятнее всего, обстоят хуже, чем хотелось бы. Это может спровоцировать лишние вопросы, отвечать на которые никому не хочется. Тем не менее вовлечение родителей в эту тему должно быть первостепенной задачей. Несмотря на то, что ответственность за безопасность детей лежит и на чиновниках, и на работниках детских садов и школ, родитель — самое заинтересованное лицо во всей этой истории. И только он может дать самую независимую и адекватную оценку происходящему.

— Как вы оцениваете уровень защищенности детей в образовательных учреждениях нашего региона?

Евгения Баранова: Я не могу оценить технические моменты, касающиеся качества рамок, систем видеонаблюдения, сигнализации. Но, отправляя детей в школу, я понимаю, что страшных альтернатив великое множество. Просчитать все сценарии просто невозможно. Если человек захочет навредить, то он найдёт способ.

— Если разговор о безопасности детей — это не беседа о металлоискателях и качестве охраны — то о чём?

Евгения Баранова: Когда мы обсуждали произошедшее в Казани и других городах внутри семьи, мы приходили только к одному выводу. Вседоступность информации, которая имеет место, опасна для незрелой психики. Я говорю и об агрессивных игрушках, и о современных певцах, блогерах, новостях. Любая такая информация может стать катализатором, если маленький человек психически неустойчив. А он неустойчив по определению. И уберечь ребёнка только в рамках семьи, даже очень верующей, мы не сможем.

— Вы предлагаете цензуру?

Евгения Баранова: Да. Я предлагаю ограничивать все, что пропагандирует агрессию, и не только для детей. Мы должны знать, что, смотря телевизор, просматривая информацию в интернете, ребёнок не увидит чего-то совсем запредельного. В большинстве случаев родители заняты вопросами выживания и тратят большую часть времени на зарабатывание денег. За исключением времени в школе, дети предоставлены сами себе. Я полагаю, было бы разумным решением исключить наличие телефонов хотя бы в школе. Тогда мы будем знать, что полдня дети будут впитывать то, что говорит учитель.

— Но информационные площадки, певцы и блогеры лишь отражают процессы, которые происходят в обществе. Вы предлагаете борьбу со следствием, но не с причиной.

Евгения Баранова: Излечить все болезни общества разом не получится. Сейчас нужно сделать первый шаг. Но я не вижу заинтересованности в этом на государственном уровне. Люди спасаются от этой грязи каждый по отдельности, каждый в своей семье. Иногда решить вопрос с влиянием извне просто невозможно. Я как мать шестерых детей физически ощущаю это и понимаю, что мне одной не оградить их от этого вмешательства.

— Что должно быть в основе стратегии, о которой вы говорите?

Евгения Баранова: Как бы старомодно это ни звучало — целомудрие, сдержанность, терпимость, камерность. Нужно перестать прививать моду на познание мира путём экспериментов со своей внешностью, душой, выставлением сокровенного напоказ. Необходимо давать детям другие пути — учить их общаться с миром с помощью своих изобретений, мыслей, соображений. Для нашего времени характерно отсутствие границ и рамок. Человек не может нормально жить без этого, он теряется. И с нашими детьми происходит ровно то же самое.

— Где пролегает грань между заботой о духовном воспитании детей и ограничением их свободы выбора?

Евгения Баранова: Пока ребенок живёт в семье, вопроса об уступке в том, что касается безопасности, стоять не может. Да, ребёнок — личность. Да, он не собственность родителя. Но только мы можем помочь ему не переступить грань зла через уважительный подход, через удержание, но очень корректное. Резюмируя вышесказанное, родитель практически не конкурент всему тому, что предлагает современность. Мы теряем нить общения с детьми из-за занятости, вселенской усталости. Я понимаю, что у многих силы остаются только на удовлетворение базовых потребностей и минимальный контроль за ребёнком. Но им не нужен контроль. Им нужна близость, и только она и способна нас сберечь.

Следующий герой нашего интервью — мать четверых детей из Шарьи Виктория Тихомирова. Старший сын Виктории перешёл в седьмой класс общеобразовательной школы, средний мальчик готовится пойти в первый класс в 2021 году. Остальные дети шарьинки воспитываются в детском саду.

— Виктория, с каких моментов, по вашему мнению, должен начинаться разговор о безопасности детей?

Виктория Тихомирова: Каждый раз, когда я слышу разговоры об увеличении числа охраны, сигнализации, турникетах и пропусках в школах, мне становится смешно. Сейчас школа должна заботиться не только о безопасности детей в своих стенах, но и готовить их к жизни. На школьном дворе дети общаются со старшими ребятами и сверстниками, по дороге домой они встречают взрослых. Дети могут столкнуться с травлей, запугиванием и вымогательством. Это обычное дело. Ребёнок должен понимать, как вести себя в этой ситуации, владеть навыками самообороны. Сейчас как никогда нужны тренинги и уроки на эту тему.

— В нашей предварительной беседе вы сказали, что в вопросе обеспечения безопасности детей существуют перегибы. Что вы имели в виду?

Виктория Тихомирова: Сейчас детям не дают возможности столкнуться с реальностью. У них занятия и уроки с утра до вечера, тотальный контроль, в школу провожают чуть ли не до старших классов. Я сама столкнулась с такой проблемой. Ребёнок залез на дерево — угрозы обратиться в подразделение по делам несовершеннолетних, искупался в пруду — опять к специалистам. У детей должно оставаться пространство для шалости, отработки ошибок. А с помощью этих перегибов мы выращиваем тепличных детей, которые выходят из школы и попадают на другую планету. Конечно, необходимо очертить границы добра и зла, чтобы ошибка не была слишком значительной. Но это уже задача родителей.

— В небольших городах родители очень неохотно обращаются за психологической помощью в вопросах воспитания детей. В чём причина?

Виктория Тихомирова: Думаю, проблема здесь и в том, что до глубинки медленнее доходят все тенденции, и в нехватке специалистов. Я пыталась обращаться к психологам, когда одному из моих сыновей было три года, пять и семь лет. Во всех трёх случаях мне сказали, что у нас кризис трёх, пяти и семи лет — надо просто терпеть. А что дальше? Кризис среднего возраста?! Из-за таких шаблонных ответов люди и теряют веру в психологов. Но я слышала разные мнения — некоторые мои коллеги по работе искренне считают, что ни в коем случае нельзя никому давать лезть в голову своему ребёнку. Он же не идиот и не дебил… Решить проблему можно только одним способом — прививать культуру и открывать даже в небольших городах ставки с нормальной зарплатой. Чудес за 12−15 тысяч рублей не бывает.

Последний участник интервью — жительница деревни Котлово, расположенной в Кадыйском районе Костромской области. Надежда Чистякова вырастила восемь детей. Пять из них ведут самостоятельную жизнь, один из сыновей окончил 9-й класс в 2020 году. Младшая дочь Надежды Вячеславовны ещё не достигла школьного возраста, средняя завершила третий год обучения в сельской школе.

— Принято считать, что сельские дети находятся в большей безопасности, чем городские. Так ли это?

Надежда Чистякова: Да. Мы в деревне все друг друга знаем, чужой человек сразу насторожит. Да и в школу нашу так просто не зайти — детки запираются в здании, как приходят на занятие. Да и учеников в нашей школе немного. Учителя лично знают каждого, от кого чего ждать, и про характер тоже.

— Изменилось ли что-то в школе, где учатся ваши дети, после событий в Казани? Проводились ли какие-то классные часы, мероприятия, работа с детьми, родителями?

Надежда Чистякова: У нас об этом всегда беспокоились, ещё до всех этих трагедий. Учителя наши всегда рассказывали детям о том, что происходит в мире, о похожих случаях. Разговаривали, разбирали как-то события. И с родителями собрания всегда проходят по существу, содержательно. И после Казани тоже детям рассказывали, что и как правильно делать. Им выдали памятки, и с нами поговорили.

— Ректор Костромского госуниверситета Александр Наумов полагает, что одной из проблем современной системы образования является «отсутствие системы реальной индивидуальной работы с детьми». По его мнению, в школах реализуются коллективистские воспитательные технологии, разработанные в СССР, и они неэффективны. Насколько вы согласны с этим мнением и что бы хотелось изменить в этой части?

Надежда Чистякова: Может быть, эти слова и справедливы, но не для деревенской школы. Я сама выросла в СССР и знаю, что там были за технологии — телесные наказания, рот открыть ты вообще не мог. Сейчас всё стало мягче и внятнее, что ли. Дети с наказанием ничего не поймут, сейчас и учителя это знают. Я не считаю, что в сельских школах надо что-то менять, кроме материального обеспечения. Скорее, городским родителям и учителям нужно взять пример с нас. Несмотря на то, что наши школы беднее, учитель всё время отдаёт ребёнку. Даже вне школы он авторитет и советчик. Сельский учитель сам живёт на виду, рядом с родителями учеников. Он знает, что в случае чего отвечать ему придётся не перед бумажкой, а перед своими соседями. Поэтому заинтересован в результате. А городским родителям стоит повзрослеть, стать самостоятельнее, перестать надеяться на дядю. Им нужно понять, что, пока они не станут сплоченными, не спросят с самих себя и с ответственных лиц, ничего не изменится.

А теперь вернемся к ответам департамента образования и науки Костромской области. Ценными из всего массива информации можно назвать лишь несколько моментов:

Охрану 18% детских садов (41 дошкольное учреждение) и 21% школ (58 образовательных организаций) в Костромской области обеспечивают частные охранные предприятия. Остальные школы и детсады охраняются штатными сотрудниками. По следам трагедии в Казани Министерство просвещения РФ создало и направило в школы методические рекомендации по действиям в экстренных ситуациях. Одна из главных рекомендаций — создать антикризисный план на случай ЧС и группу, которая будет отвечать за выполнение этого плана. Антикризисные команды формируются из педагогических работников. Участники в случае необходимости должны будут организовать оповещение, эвакуацию и перевозку, оказать первую медицинскую и психологическую помощь. С членами антикризисной команды должны регулярно проводиться тренинги и учения, на которых будут отрабатываться необходимые навыки. В Костромской области действует трехуровневая система оказания психологической помощи детям. На первом этапе с ними работают школьные психологи, вторая ступень представлена сетью, состоящей из 95 консультационных центров. Третья ступень — Костромской областной центр психолого-педагогической, медицинской и социальной помощи. Также в регионе имеется детский телефон доверия, получить консультацию специалиста можно круглосуточно и бесплатно по телефону: 8−800−200−01−22.

Как избежать повторения казанской трагедии, как сделать школы более безопасными? Пока что это тема для дискуссии. Чётких ответов на эти вопросы нет.