Борис Асаров: Особенности "приднестровской перезагрузки"

События, происходящие на фоне выборов президента Приднестровья, выглядят таким образом, что при поверхностном анализе непросто понять их реальный смысл. Для того, чтобы более полным образом понимать особенности "приднестровской перезагрузки", следует иметь соответствующее представление об актуальной международной коньюнктуре и о механизмах принятия решений, существующих среди руководства Российской Федерации. Система принятия решений в системе государственного управления РФ имеет не один "центр тяжести" в "вертикали власти", но, прежде, чем остановить внимание на интересах Москвы в отношении Приднестровья и рассмотреть их "сквозь призму" воздействия упомянутых "центров тяжести", следует иметь представление о том, какие аспекты международной обстановки оказывают наибольшее влияние на актуальное положение дел в урегулировании приднестровского конфликта.

В масс-медиа неоднократно отмечался факт поддержки со стороны администрации президента РФ Дмитрия Медведева одного из кандидатов в президенты Приднестровья Анатолия Каминского. Особенно явно это стало проявляться по мере приближения даты президентских выборов, которые пройдут 11 декабря.

Не является секретом, что Германия выступает в роли одного из основных партнёров России в Европе, как известно и то, что Германия после своего объединения периодически заявляет о претензиях играть большую роль в европейской и международной политике. При этом нельзя сказать, что подаваемые со стороны Берлина сигналы всегда находят полное понимание со стороны его партнёров. Так, например, желание Германии провести реформу Совета Безопасности ООН с целью стать постоянным членом Совета Безопасности ООН с правом вето осталось только желанием. Кроме попыток увеличения своего влияния в уже существующих международных организациях, Германия не прочь создать и новые площадки. Так, например, в Берлине родилась идея о создании некоего Комитета Россия-ЕС по вопросам внешней политики и безопасности, где Германия играла бы ведущую роль. Создание такой площадки имеет собой цель увеличения политического влияния Берлина, которое не может быть серьёзно увеличено в НАТО в том числе и по причине того, что там оно условно "пропорционально" военному потенциалу Германии. Экономический потенциал Германии в ЕС условно "выше" её военного потенциала в НАТО и через создание новой площадки Берлин таким образом желал бы усилить свои позиции в международной политике.

В попытке создать такую структуру Меркель решила использовать заявленную в 2008-м году со стороны Медведева идею о "новой архитектуре европейской безопасности". Однако, после того как президентом США был избран Барак Обама, то в Москве в определённой степени охладели к инициативам по "реформированию" европейской безопасности, - со стороны США был дан месседж о "перезагрузке" отношений с Россией, и, если до этого представление о том, что Вашингтон как международный партнёр более удобен для координации интересов во в внешней политике, было позицией только части российской элиты, то, после избрания Обамы оно стало доминирующим в "центрах по принятию решений" в российской "вертикали власти". Как отметил руководитель российско-китайских программ Центра европейских реформ Бобо Ло, "заигрывание Вашингтона с Москвой оживило дремлющий американоцентризм российской элиты". Следствием этого оживления стало как подписание договора об СНВ, так и другие соглашения, более "узкого" характера. Так, например, будет возвращена практика проведения совместных учений вооруженных сил США и России, о чём заявил главком сухопутных войск РФ генерал-полковник Александр Постников, отметивший "подготовку и проведение учений в 2012 году". В 2010-м году ВВС США, России и Канады уже провели совместные учения "Зоркий орёл".

Следует понимать, что попытка Берлина создать новую площадку для решения вопросов безопасности носит также и конъюнктурный харктер, так как вопросы безопасности стран-членов ЕС находятся в сфере компетенции НАТО, которая имеет с Россией диалог в том числе и в формате Совета НАТО-Россия, в котором разработаны механизмы совместного принятия решений по общим вопросам безопасности. Одним из маркеров этого диалога является подписанное Сергеем Лавровым в 2005-м году соглашение между НАТО и Российской Федерацией "О статусе сил", обретшее статус федерального закона РФ в 2007-м году. Соглашение, в частности допускает присутствие войск НАТО на территории России и войск России на территории НАТО на тех же условиях, которые действуют и между самими странами-членами НАТО.

В 2010-м году отношения между НАТО и Россией получили новый импульс, так, например, на саммите в Лиссабоне лидеры 28 стран-членов НАТО предложили России возобновить совместные учения и в 2011-м году в рамках Инициативы о сотрудничестве по использованию воздушного пространства (Cooperative Airspace Initiative) - проекта России и НАТО, были проведены совместные учения "Бдительное небо" между ВВС России и ВВС Норвегии, Польши и Турции. В ходе того саммита в Лиссабоне лидеры стран НАТО заявили о готовности обсуждать в рамках Совета Россия - НАТО, как форума политического диалога, вопросы, представляющие общий интерес, среди которых "воспринимающееся в качестве угрозы размещение войск". В этом контексте можно отметить, что по присутствию российских миротворческих сил в Приднестровье НАТО в отношении России занимает достаточно конструктивную позицию, - так, например, 12 октября в интервью румынскому изданию Romania Libera генеральный секретарь НАТО Андерс Фог Расмуссен отметил, что "присутствие российских миротворческих сил в Приднестровье не представляет угрозы для НАТО и их не следует опасаться и Румынии". К слову, относительно Румынии можно отметить, что правительство Румынии не так давно предложило России провести совместные военные учения на территории Румынии, "в которых рядом с румынскими войсками примут участие и российские, и американские", тем самым обозначив существование потенциала взаимодействия в интересах региональной безопасности.

Относительно "дремлющего американоцентризма" следует отметить, что российские стратегии о выгоде контактов с США могут быть основаны как на идеях детанта ("разрядки"), так и на идеях формального противостояния по договоренности как способе удержания власти и сосуществования. Политика цинична вообще и международная в частности, никто, например, не отменял интересы групп влияния, лоббирующих ВПК, которые представлены в странах, оказывающих основное влияние на международные процессы, как напрямую, так и через международные организации. Таким образом, на расстановку акцентов в отношениях с США в российской политике оказывают воздействие различные группы влияния и, в зависимости от соответствующих факторов, как внешних, так и внутренних, используется та или другая стратегии, включая их комбинирование. Действительно, определённые сигналы в развитии отношений, говорят о том, что оба подхода комбинируются и сейчас идёт акцент на вторую стратегию. Так, например, с одной стороны можно отметить заявление Дмитрия Медведева от 23 ноября относительно возможных действий России в ответ на развёртывание элементов ПРО в Восточной Европе, при том, что американская ПРО в Румынии перехватить российские ракеты может только в том случае, если эти ракеты будут направлены против целей в южной Европе и Северной Африке, что крайне маловероятно. С другой стороны, можно отметить сделанное 23 ноября заявление представителя Госдепартамента США Виктории Нуланд о том, что Вашингтон больше не будет не будет передавать Москве информацию об обычных вооружениях в Европе, при том, что США продолжат делиться этой информацией с Беларусью и Казахстаном. Но действия сторон в рамках второй стратегии кроме обозначения формального противостояния с целью извлечения из этого определённых дивидендов, также имеют и цель достижения какой-либо соответствующей договоренности в будущем. Так, в том же заявлении Госудепартамента США отмечается: "Наша политика в области ПРО по-прежнему состоит в том, что мы заинтересованы в заключении соглашения о сотрудничестве с РФ, которое позволило бы нам обмениваться информацией и соединить наши системы (ПРО). Это остается нашей целью, но этот вопрос зависит от желания России". В свою очередь, Дмитрий Медведев 24 ноября на встрече с представителями средств массовой информации Северо-Западного федерального округа отметил, что "по ЕвроПРО нам нужно договариваться прежде всего с американцами и Североатлантическим альянсом". Да и в самом обращении от 23 ноября Медведев отмечал, что "у России имеется политическая воля для достижения необходимых договорённостей, которые могут открыть принципиально новую страницу в наших отношениях с Соединёнными Штатами и Североатлантическим альянсом".

Описание вышеозначенных аспектов взаимодействия в сфере международной политики безопасности необходимо для понимания того, что для принятия решений по общим вопросам безопасности у России есть необходимые площадки, что, таким образом, делает для России неактуальным продвижение германской идеи о создании вышеупомянутого "комитета", который предлагает Берлин. Причём делает это неактуальным с точки зрения обеих стратегий. Что в свою очередь, показывает, что России совершенно необязательно играть всерьёз и до конца в германскую игру в Приднестровье. Тем более, что в самом Европейском Союзе скорее негативное, чем положительное или даже нейтральное отношение к германской инициативе. Так, Министерство иностранных дел Украины поручило своим посольствам в странах ЕС провести опрос в каждом государстве-члене для того, чтобы получить представления об отношении стран к вопросу создания такого комитета. Исследования дали следующие результаты: 27 стран-членов ЕС не имеют согласованной позиции по "комитету", причём, если некоторые государства-члены ЕС не имеют серьезных возражений по поводу создания такого органа, однако и не видят особого смысла в его создании, то другие члены ЕС вообще были категорически против создания такого комитета.

По предложению Германии предполагавшийся к созданию комитет должен был в том числе "разрабатывать основные принципы проведения совместных гражданских/военных операций России и ЕС по кризисному регулированию". После того как Европарламент 17-го ноября принял резолюцию №2011/2133 о российской оккупации грузинской территории, то создание такого комитета потеряло даже первоначально закладываемый в него смысл.

Германская дипломатия на протяжении истории нечасто отличалась особым изяществом, и Берлин начал и продолжил игру по созданию новой площадки усиления своего влияния без серьёзного учёта того, что Москва уже особо не акцентирует внимание на "новой архитектуре европейской безопасности". Однако в силу того, что Германия является одним из основных партнёров России в ЕС, что, в том числе даёт возможности для России извлекать выгоду не только от собственно отношений с Германией, но также и предоставляет возможность лоббирования Германией интересов России в ЕС, Москва согласилась "подыграть" Берлину. Разумеется, обозначив свои интересы, среди которых важными были пожелание безвизового въезда в ЕС для граждан РФ и пожелание решения вопроса с Грузией, которая препятствовала вступлению России в ВТО. Берлин решил вопрос с Грузией и ВТО через ЕС посредством ультиматума, который передал Грузии 25 октября прибывший для этого в Тбилиси начальник управления Еврокомиссии по Восточной Европе, Кавказу и Центральной Азии Гуннар Виганд. Вопрос с либерализацией визового режима Германия не в состоянии решить за счёт своего авторитета, так как он не находится ни, само собой, в сфере её компетенции, ни в сфере влияния.

Во время встреч с Медведевым Меркель настояла на том, что планировавшийся к созданию комитет должен будет в первую очередь заниматься Приднестровьем, что, соответственно, определило некоторые действия Берлина. В частности, "убедительную рекомендацию", сделанную со стороны Меркель Медведеву о проведении своего рода "предварительной зачистки" в Приднестровье, подразумевающую проведение спецоперации по смене власти. Готовность, с которой откликнулась на это предложение администрация Медведева, должна быть рассмотрена отдельно, но следует отметить явную некорректность предложения Меркель. Германия, государство-член ЕС, страна, которая претендует на ведущие роли в международной политике и которая должна продвигать не только нормы и стандарты ЕС, но также соответствующие принципы и ценности, фактически предложила провести спецоперацию по насильственной смене власти в пусть и непризнанном государстве, но в котором есть граждане, обладающие свободой волеизъявления. Как отмечал руководитель Центра им. Бейца при Германском совете внешней политики Александр Рар: "Медведеву надо будет рассказать ей, что делается, какие есть подвижки. Уход Смирнова может стать тем фактором, который будет поставлен в зачет российской дипломатии".

Возможно, в Берлине полагали, что, если "спрятаться за Москвой", то это будет "грамотным ходом". Получится провернуть афёру в Приднестровье - Берлин усилит активность для создания новой площадки - "комитет ЕС-Россия", не получится - образ "несправившейся стороны" будет не у германской, а у российской дипломатии. Ведь, в случае, если операция по "предварительной зачистке" потерпит неудачу (а всё идёт именно к этому), то Берлин официально не будет иметь к этому отношения, выглядя при этом только в роли "миротворца", организовавшего в германском Бад Райхенхале 9 сентября встречу премьер-министра РМ Влада Филата и президента Приднестровья Игоря Смирнова, а вот имидж администрации Медведева кроме положительных аспектов, связанных с её ролью в возобновлении переговоров в формате "5+2", будет подпорчен доставшейся ей грязной работой по организации насилия над приднестровским избирателем с навязыванием ему непопулярной в обществе кандидатуры.

Следует отметить, что, начав эту игру и стараясь минимизировать имиджевые риски, в Берлине наверняка держали в уме абхазское фиаско, которое потерпела германская дипломатия в мае 2008-го года, когда министр иностранных дел Германии Штайнмайер прибыл в Сухуми, чтобы реализовать германский план урегулирования конфликта и был вынужден ретироваться, не добившись никаких положительных результатов. Сейчас же "на кон" была поставлена не только репутация германской дипломатии как имеющей потенциал для грамотного урегулирования "замороженных конфликтов", но и далеко идущие планы по созданию новых площадок для усиления влияния Германии. Этим, видимо, и объясняется, с одной стороны, та настойчивость, с которой Берлин затеял "глубокое бурение" приднестровского вопроса, и, с другой стороны, нежелание своей прямой публичной засветки на случай провала, как это было в случае с неудачным "дальним прыжком" Штайнмайера.

Касаясь той политики, которую руководство России сейчас проводит в отношении Приднестровья, то надо понимать, что на данном этапе Москва, с одной стороны, "отыгрывает взятые на себя обязательства" перед Берлином, чтобы не дать повода упрекнуть себя в невыполнении договоренностей, а с другой стороны, имеет иную позицию, чем та, которую озвучивали руководитель администрации Медведева Сергей Нарышкин, поддержавший непопулярного Каминского и министр иностранных дел РФ Лавров. Публичная игра в "реинтеграцию" обязывает их делать соответствующие заявления. Лавров говорит то, что "надо говорить". Так, например, во время своего выступления на пресс-конференции по итогам десятого заседания российско-французского Совета сотрудничества по вопросам безопасности 7-го сентября 2011-го года, он произнёс: "Франция играет одну из ведущих ролей в продвижении нашего партнерства с ЕС по пути модернизации, реализации других совместных проектов, решении вопросов, связанных с подписанием нового базового соглашения, включая определение более четких параметров нашего сотрудничества с Евросоюзом по проблематике международной безопасности. Это касается и работы над соглашением о сотрудничестве в сфере кризисного урегулирования и инициативы создания Комитета Россия-ЕС по вопросам внешней политики и безопасности, выдвинутой в свое время Канцлером ФРГ А.Меркель и поддержанной Президентом России Д.А.Медведевым". В то время как позиция Франции ещё со времени встречи в Эвиане заключается в отношении, выраженном Николя Саркози, который отметил, что "любое соглашение по безопасности "от Ванкувера до Владивостока" должно основываться, прежде всего, на НАТО", и который призвал Россию к "более тесному взаимодействию с уже существующими институтами и механизмами, такими, как Совет НАТО-Россия и Европейская политика безопасности и обороны ЕС (European security and defence policy).

Высказывания же Нарышкина можно отнести к политике того "центра тяжести" принятия решений, который, как отмечалось выше, вынужден "отыгрывать взятые на себя обязательства" перед Берлином, однако эти высказывания не являются проявлением позиции "основного центра тяжести" в актуальной системе власти РФ. Как сообщало ИА REGNUM, пресс-служба премьер-министра РФ Владимира Путина заявила, что кандидат в президенты Приднестровья Каминский незаконно использует образ Путина в своей агитации. Это заявление есть не что иное как маркер отношения со стороны "основного центра тяжести" принятия решений в российском руководстве к "приднестровской перезагрузке". Те же меры давления, которые предприняты в отношении Игоря Смирнова могут свидетельствовать также о том, что сложившейся международной коньюнктурой, когда Германия давит на Россию, пытаются воспользоваться определённые силы в Москве и Тирасполе, чтобы посадить в кресло президента безвольную подконтрольную личность, с целью перераспределения контроля за бизнесом в Приднестровье. Не является секретом, что поддержанный Нарышкиным Каминский является ставленником бизнес-группы "Шериф", которая стремится к монопольной власти в Приднестровье. Однако эти связи не способны изменить "основного центра тяжести", равно как и вся пропаганда и давление, организованные против Смирнова в пользу марионеточного кандидата. Пройдут выборы и прекратится антиприднестровская кампания, закончатся "дозволенные речи Шахерезады". В Москве понимают, что со Смирновым придётся работать и дальше, причём понимают и те, кто сейчас заправляет антисмирновской и, по сути, антиприднестровской пропагандистской кампанией и осваивает выделенные на это средства.

Приднестровье в настоящий момент проходит через "зону повышенной политической турбулентности", однако через это проходила, к примеру, Беларусь, когда в отношении Александра Лукашенко со стороны Москвы велась недружественная кампания, что не помешало впоследствии найти "консенсус", через это проходила и Абхазия, когда Москва не желала видеть президентом Багапша и делала ставку на Рауля Хаджимба, но впоследствии была вынуждена считаться с волей избирателей и вести дела с Багапшем. Для Приднестровья важно, чтобы при прохождении этой "зоны повышенной политической турбулентности" не произошла "разгерметизация", но приднестровская общественно-политико-экономическая конструкция по своему качеству может вынести и более серьёзные испытания.

Относительно идущей переориентации Приднестровья на "украинский вектор", согласованной с Москвой будет интересным обратить внимание на то, каким образом может быть осуществлено возвращение Приднестровья в состав Украины. В своём знаковом интервью изданию "Украина молодая" Смирнов, в частности, отметил: "В начале 1990-х годов я с единомышленниками принял решение обратиться к Украине с просьбой вернуться в ее лоно, но тогда это не удалось осуществить. А как оно теперь?.. Пусть украинская община создаст порядок, проведет референдум и все. И если решит народ быть с Украиной, значит так тому и быть. Потому что само общество создает государство. В каком это виде может быть? Это уже другой вопрос". Направление обозначено, но особенный интерес представляет поставленный вопрос "в каком это виде может быть?". Ответ на него Смирнов не дал, так как это было бы опережением событий, но этот ответ содержится в документе, принятом в 1990-м году парламентом РМ (тогда Верховным Советом ССРМ). 13-го ноября 1990-го года, через два месяца после провозглашения государственности Приднестровья, парламент РМ принял обращение к союзному парламенту - Верховному Совету Союза ССР, в котором использовал формулировки, не только фактически признающие Приднестровье, но и указывающие на то, каким образом может быть проведёно соответствующее международному праву юридическое оформление упразднения РМ. "Создание "Приднестровской республики" по существу устанавливает довоенную границу...", "...это новое, крайне враждебно расположенное к нам государственное образование..." Убрав в сторону эмоциональную оценку, можно констатировать, что высший орган власти РМ зафиксировал в своём официальном документе де-факто признание приднестровской республики, как государственного образования. Не менее важным является и зафиксированная парламентом модель, по которой возможно проведение упразднения РМ: "... обращение к мировому сообществу с просьбой о созыве в рамках ООН Конференции по вопросу Бессарабии, тем более, что съезд народных депутатов СССР уже высказал своё негативное отношение к пакту Риббентропа-Молотова и к секретным приложениям, сопутствующим этому документу".

Созыв такой Конференции в рамках ООН не только откроет возможность для решения бессарабско-приднестровского вопроса с учётом как исторической справедливости, так и волеизъявления граждан, но и позволит решить вопрос таким образом, что бессарабско-приднестровский регион сможет стать "экспортёром безопасности",а не её "получателем", что положительно скажется на региональной стабильности. Безусловно, для того, чтобы ситуация качественно продвинулась в этом направлении, предварительно должны произойти соответствующие события и быть более ярко проявлена заинтересованность как основных международных актёров, так и региональных игроков, но можно с достаточной степенью уверенности утверждать, что вероятность такого развития событий повысится после прогнозируемого провала германского "drang нах".

Борис Асаров - председатель общественной ассоциации Pro Europa.