Чем обернётся для России и США новая африканская стратегия Китая

Состоявшийся в начале сентября в Пекине Форум сотрудничества Китай — Африка (Forum on China — Africa Cooperation, FOCAC) вызвал волну вдохновения в африканских странах и критику в западных медиа, которая не утихает по сей день. В России в отношении знакового для Чёрного континента события мнения разделились.

С одной стороны, Китай является нашим стратегическим союзником в условиях глобального противостояния с Западом. С другой стороны, реальные достижения и точки роста китайского присутствия в африканских странах часто реализуются за счет прямой конкуренции с Россией.

Безусловно, Китай является союзником России в ряде международных организаций, — БРИКС, ШОС, а также выступает нашим бессменным союзником по большинству спорных вопросов в Совбезе ООН.

Пекин и Москва достигли значительного понимания в ряде совместных и приграничных зон влияния, прежде всего, в Центральной Азии, отчасти на Южном Кавказе и в Восточной Европе. Речь даже идет о взаимной дополняемости стратегии двух государств в этих регионах. Это невозможно было представить себе еще три года назад.

Естественным было бы предполагать, что и на других направлениях взаимоотношения Китая и России остаются столь же доброжелательными и учитывающими взаимные интересы. И в этом смысле стратегия Китая в Африке Россию неприятно удивляет. Китай не просто не нуждается в чьей-либо помощи или координации усилий на Черном континенте, но и готов принимать во внимание только свои собственные интересы.

В том числе добиваясь всё новых успехов в сотрудничестве с африканскими странами, становясь нашим прямым конкурентом на отдельных направлениях. В частности, именно так обстоят дела в области продаж вооружений.

Три причины выбрать китайское оружие

Китай стал крупнейшим поставщиком оружия в страны Африки к югу от Сахары, впервые опередив Россию. В период с 2019 по 2023 год поставки российского вооружения упали на 44%, Китай же, напротив, наращивает присутствие. Фактически получается так, что Китай ищет новые рынки там, где слабеют позиции России.

Дело в том, что и российское, и китайское вооружение находится примерно в одном ценовом сегменте при в целом схожем ассортименте. Да, качество и надёжность российского вооружения по-прежнему выше, но Китай берёт другим.

Во-первых, Пекин имеет возможности для значительного демпинга. Во-вторых, китайские производители предлагают интересные механизмы покупки (кредиты на покупку вооружений), сопутствующие услуги по обслуживанию техники и обучению вооруженных сил. То есть речь идёт не просто о продаже оружия, а о целой пакетной сделке, условия которой достаточно выгодны для африканской стороны.

В-третьих, и это также важно, Пекин зачастую использует военные контракты в качестве приятного бонуса для крупных инвестиционных и торговых соглашений с африканскими странами.

Таким образом, Китай реализует в Африке свой первичный интерес — наращивание влияния и на среднесрочной дистанции может поступиться собственным заработком.

Одним из факторов, осложняющих России конкуренцию, стало санкционное давление западных стран, больно бьющее по перспективам российского ВПК. Этого, в частности, очень опасается наш традиционный партнёр Египет.

В целом Поднебесная превосходно справляется в Африке и сама, Россия как союзник ей не нужна. Даже в наиболее успешном для нас направлении, секторе безопасности, Китай отдаёт предпочтения исключительно собственным частным охранным структурам и ЧВК.

Более того, именно в Африке в 2017 году Китай построил первую собственную военную базу за рубежом. Речь идёт о пункте материально-технического обеспечения ВМФ Национально-освободительной армии Китая (НОАК) в маленьком, но стратегически важном для всего восточноафриканского побережья африканском государстве Джибути.

На каких-либо других направлениях — от добычи природных ископаемых, до строительства атомных станций — Россия в Африке не представляет интереса для Китая в качестве союзника или дополняющей его стратегию стороны. Скорее наоборот.

Китай реализует собственную африканскую стратегию, насчитывающую десятилетия. Он называл себя лидером третьего мира, понимая под ним Африку, ещё во времена Мао Цзэдуна, соперничая с СССР в 70-х годах прошлого века. И, в отличие от последнего, никогда и никуда с Чёрного континента не уходил.

Поэтому, с точки зрения китайцев, не они пришли на потенциально нашу территорию, а мы — в их вотчину. Другое дело, что открытого противостояния между нашими странами где бы то ни было в ближайшее время не будет.

Контроль над ископаемыми

В 2023 году, по подсчетам Международного торгового центра (International Trade Center, ITC), товарооборот Китая со странами Африки составил $283 млрд (с 2000 года он вырос более чем в 20 раз). Китай — второй после Евросоюза торговый партнёр африканских стран. В 2009 году он обошёл по этому показателю США. На континенте работает более 10 тыс. китайских компаний и предприятий.

В основном КНР импортирует из Африки ископаемые, и это — ключевой момент. Оказывается, все десять лет со дня объявления инициативы «Пояс и Путь» Китай стремительно и в то же время кропотливо двигался к поставленной цели — установлению контроля за некоторыми стратегически важными полезными ископаемыми и стабильной и безопасной логистике из Африки в Азию для их дальнейшей переработки в Китае.

Предложение объединения проектов «Экономического пояса Шёлкового пути» и «Морского Шёлкового пути XXI века» было впервые выдвинуто председателем КНР Си Цзиньпином во время визитов в Казахстан и Индонезию осенью 2013 года.

Однако наибольшую свою реализацию эта инициатива получила в относительно далекой для Китая Африке. 44 африканские страны были вовлечены в эту инициативу, получив на своей территории реализованные крупные инфраструктурные проекты. Китайско-африканское сотрудничество с запуском инициативы «Один пояс, один путь» в 2013 году, по информации China Daily, привело к строительству в Африке 6 тыс. км железных дорог, 6 тыс. км автомобильных дорог и 20 портов.

Парадоксальная, на первый взгляд, ситуация: приоритеты Китая во внешнеэкономической деятельности находятся не в приграничных странах Центральной Азии или Юго-Восточной Азии, а в Африке.

Целеполагание становятся более понятным, если проанализировать структуру текущего экономического противостояния Пекина и Вашингтона, в котором пока что одерживают победу именно китайские компании. И происходит это в силу наличия бесспорных преимуществ в виде контроля и доступа к сырьевой базе в Африке.

Американцы пытаются отбиваться

К примеру, борьба между США и Китаем в такой ключевой сфере, как рынок электромобилей, упирается в доступ к металлам, добывающимся в Африке. Ведущий американский эксперт по этому континенту Питер Фам на страницах консервативного журнала о международных отношениях The National Interest делится любопытной аналитикой по текущему противостоянию США и Китая.

Из-за взятых на себя западными государствами обязательств по ограничению воздействий на окружающую среду стратегическое значение приобретают производство и эксплуатация электромобилей.

Администрация Байдена прибегла к формальным и неформальным методам регулирования автомобильного рынка для того, чтобы к 2032 году две трети продаваемых автомобилей и грузовиков в США (а это крупнейший в мире рынок) стали электромобилями или гибридами.

Однако искусственное повышение спроса на электромобили в первую очередь благотворно сказалось на китайском автопроме. Оказалось, что китайский гибрид Yuan Plus в разы дешевле своих аналогов от американского производителя Ford.

Столкнувшись с такой незадачей, Госдеп 14 мая 2024 года пошёл на беспрецедентный шаг— поднял тарифную ставку на электромобили иностранного производства с 25% до 100% (просто классика торговых войн и протекционизма). Однако это не помогло: Китай всё равно сохраняет доминирование.

Американские и европейские производители электромобилей чуть ли не полностью зависят от поставок батарей, используемых в новых авто, а также тех материалов и металлов, которые используются для создания низкоуглеродных энергетических систем, столь необходимых для «зелёной экономики».

По оценкам Международного энергетического агентства, цель нулевых выбросов к 2050 году, провозглашенная в законе Европейского союза «О климате», а также в указе президента Джо Байдена от декабря 2021 года, приведёт к увеличению спроса на литий, графит, кобальт и никель в тридцать раз в течение последующих двадцати лет.

И здесь вновь многое упирается в Африку. На Чёрном континенте находится около трети мировых минеральных ресурсов, включая более половины мировых запасов кобальта, марганца и платины.

Надёжный же доступ к поставкам необходимых стратегических материалов имеется только у Китая. Пекин добился этого путем многолетних инвестиций в горнодобывающую отрасль африканских стран и логистические цепочки.

На сегодняшний день Китай производит достаточно аккумуляторов, чтобы обеспечить всех производителей электромобилей в мире. Фактически только одна китайская фирма CATL контролирует более 30% мирового рынка аккумуляторов для электромобилей и является ведущим производителем уже семь лет подряд.

К примеру, на Демократическую Республику Конго (ДРК) приходится чуть менее трёх четвертей всего производимого в мире кобальта. И почти весь металл далее экспортируется в Китай, который перерабатывает около 90% мирового производства кобальта и редкоземельных элементов, концентрируя в своих руках от 50–70% поставок лития и 35% поставок никеля.

Необходимо признать, что администрация Байдена осознает масштаб проблем и соответствующая коррекция стратегии Штатов в Африке уже происходит. В частности, крупным геополитическим и инфраструктурным проектом по избавлению от прямой зависимости от Пекина является уже реализуемый проект «коридор Лобито», соединяющий Анголу, ДРК и Замбию.

Коридор обеспечит более короткий и надёжный транспортный маршрут из богатых полезными ископаемыми внутриконтинентальных стран в одноименный ангольский порт на Атлантическом океане по новой железной дороге.

Западная Африка

В последние несколько лет Пекин проводит определённую коррекцию собственной африканской стратегии. Отказавшись от поддержки рискованных проектов и раздачи кредитов, он сосредоточивается на сотрудничестве в ключевых для себя направлениях, стараясь заручиться поддержкой наиболее крупных игроков на континенте.

Речь идет в первую очередь о Нигерии, ЮАР и Эфиопии, с которыми у китайской стороны наиболее внушительные показатели торгово-экономического оборота, и экономики которых являются крупнейшими в субрегионах Африки.

Именно проамериканская Нигерия сегодня стремится не только к экономическому, но и политическому лидерству в региональном объединении ЭКОВАС (Экономическое сообщество западноафриканских государств).

Наш основной геополитический проект на Чёрном континенте — «Альянс государств Сахеля», который заявил о полном выходе из структур ЭКОВАС, является главным препятствием для реализации этого плана. Логично предположить, что Нигерия, которая является ключевым партнёром Китая в регионе, может попросить Пекин оказать давление на Россию в Западной Африке. Есть основания говорить о том, что «Альянс государств Сахеля» (в который входят Мали, Буркина-Фасо и Нигер) может столкнуться с негласным противодействием со стороны Поднебесной.

То, что в данном случае интересы проамериканского режима и Китая могут совпасть, не должно смущать. Нечто подобное мы можем наблюдать в Кении, где Китай реализует крупные инфраструктурные проекты, при этом политическое руководство страны остается проамериканским. Всё дело в том, что борьба, идущая на Африканском континенте, не двух− и даже не трёхсторонняя. Это многосторонняя игра, с большим количеством стран и факторов. Поэтому здесь возможны самые неожиданные временные комбинации и альянсы.

По мнению африканских обозревателей, участие нигерийского лидера Бола Тинубу в Пекинском саммите Форума по сотрудничеству Китай — Африка (FOCAC) можно считать наиболее явным показателем успеха китайской стратегии, даже учитывая то, что в саммите приняли участие целых 54 африканские делегации.

Даже короткое перечисление итогов переговоров Тинубу и Си действительно впечатляет. В частности, Нигерия готова укреплять партнёрство в разработке энергетических и минеральных ресурсов и строить совместно с китайскими компаниями заводы как для удовлетворения местных потребностей, так и для экспорта, заявляет глава МИД Нигерии Юсуф Туггар.

Обе стороны также решили предпринять совместные усилия, поддерживая географическое и экономическое преимущество Нигерии в Западной Африке, для создания флагманских проектов континента по межнациональному и межрегиональному сотрудничеству. Китай высоко оценил ведущую роль Нигерии в ЭКОВАС и её усилия по обеспечению стабильности в регионе.

Нигерия давно претендует на явное лидерство в Западной Африке. Долгое время языковой барьер с остальной франкофонной частью региона и активная политика Парижа мешали реализовать местным элитам и стоящим за ними США эти амбиции.

Собственно, именно этими мотивами объясняется весьма сдержанная реакция Абужди на милитаристскую риторику Кот-д’Ивуара в отношении новых властей Нигера. Де-факто именно позиция Нигерии обнулила реальные попытки французской стороны восстановить военным путем статус-кво в Ниамее летом и осенью прошлого года.

Добившись же признания своих региональных амбиций со стороны Пекина и, как следствие, давления на позицию России, Нигерия имеет все шансы стать не только экономическим, но и политическим лидером в ЭКОВАС.

Реализоваться это может только при условии возвращения в это сообщество стран «Альянса государств Сахеля». Просто на новых условиях и без явной опеки со стороны Парижа. Но без серьёзной роли России в регионе, разумеется.

И такие политические последствия союза «китайского дракона» и регионального лидера в Западной Африке для нас куда важнее «чистой» экономики.