Польша — уродливое детище Версаля

Итоги советско-польской войны подвел Рижский договор 18 марта 1921 г. Обе стороны признавали независимость [территории Юго-запада России] и Белоруссии, но Варшава удержала за собой территории [Запада России] и Западной Белоруссии (Ст. 2). Польша обязалась предоставить лицам русской и белорусской национальности все права и возможности для свободного развития культуры, языка, выполнения религиозных обрядов. Те же обязательства в отношении поляков брала на себя Россия (Ст. 7). Правительства Советской России и УССР брали на себя обязательства вернуть в Польшу культурные и исторические ценности и трофеи, захваченные или вывезенные с территории Польши в период с 1772 по 1918 год (Ст. 11), компенсировать экономический вклад Польши в развитие России выплатой в течение года 30 млн рублей золотом (Ст. 13), вернуть захваченный железнодорожный и речной транспорт (Ст. 14), компенсировать потерянные частными лицами вклады, депозиты, имущество (Ст. 15 и 16).

Вряд ли будет преувеличением утверждение, что Варшава говорила в Риге с делегациями советских республик языком победителя. Бессмысленное после подписания мира «правительство новой Польши» — Польревком — пришлось распустить. В это время «начальник государства» в Варшаве думал о расширении границ за счет Германии. Решив вопрос на востоке, Пилсудский поспешил перебросить высвободившиеся силы на запад. Польская дипломатия напрягала все усилия, чтобы получить контроль над Данцигом или право располагать там свой гарнизон или военные корабли. На все последовал отказ. В период 10-месячной оккупации города силами Антанты поляки ввели туда и свой контингент под предлогом обеспечения военных поставок во время войны с Советской Россией. Забастовки докеров в Данциге поставили под угрозу снабжение Варшавы военными грузами. Солдаты разгружали суда вместо грузчиков. Но после ухода союзников польское присутствие стало очевидным и под давлением Лиги Наций Варшава вынуждена была вывести войска.

15 ноября 1920 г. Данциг с прилегающей территорией был объявлен «вольным городом» под покровительством Лиги. Это было маленькое независимое государство (1950 кв. км) с собственной конституцией, парламентом, правительством, валютой (данцигский гульден). Население его составляло 410 тыс. жителей, из них 210 тыс. были горожанами. 95% граждан «вольного города Данцига» были немцами, 3% — поляками и кашубами, 2% — евреями. Государственным языком стал немецкий. Все в новом государстве было немецким, но Данциг был объединен таможенной унией с Польшей. Вследствие этого все таможенные доходы города шли в польскую казну, поляки получили право на владение железной дорогой, в порту под их контроль перешла почта. Курс городской валюты — гульдена — был привязан к золотому фунту (1 фунт равнялся 25 гульденам), первый заем в 50 млн марок в 1920 году был предоставлен Рейхсбанком, вслед за чем был создан Данцигский Банк с активом в 300 тыс. фунтов. Городские власти старались защитить свою финансовую независимость от Варшавы.

По особому соглашению, оформленному с санкции представителей союзников от 22 июня 1921 г., Польша получила право оставить собственных «сторожей» у используемых пирсов и складов на небольшом полуострове Вестерплатте. Суверенитет Данцига над этой территорией сохранялся и признавался особым соглашением. Польша не имела права вмешиваться в работу администрации порта или ограничивать полномочия данцигских таможенных чиновников. Вольный город сохранял право таможенной проверки товаров, поступавших на Вестерплатте под маркировкой «Военные материалы и взрывчатка». После этого успеха в августе 1921 г. Варшава вновь перешла в наступление, потребовав передачи под контроль польских властей управления и эксплуатации железных дорог. План провалился исключительно в результате вмешательства британской администрации.

Гораздо активнее поляки вели себя в Силезии, на которую они также претендовали. Здесь также были размещены войска Антанты — англичане, французы и итальянцы. Их численность росла и от нескольких батальонов достигла 16 тыс. чел. В августе 1920 г. в Верхней Силезии появились польские вооруженные отряды, которые начали терроризировать местное немецкое население. Происходила классическая для XX века борьба за перераспределение территории, на которую по тем или иным причинам претендовали две стороны. Оккупационные войска, которые должны были поддерживать порядок, не вмешивались. Еще в декабре 1918 года немцы начали организовывать самооборону и формировать фрайкоры. Это делалось практически по всей стране. Цели могли быть разными — от борьбы с левыми до противостояния местным инонациональным силам. В Силезии центром формирования фрайкоров стали промышленные центры Позен и Бреслау (совр. Вроцлав). Население первого было преимущественно немецким, во втором немцы доминировали. Первоначально ландверы боролись с городскими рабочими организациями — «красными», но в 1919 и 1920 годах активно выступили и против поляков.

В марте 1921 года по настоянию Варшавы в Верхней Силезии был проведен плебисцит, 707 605 голосов было подано за Германию, 497 359 — за Польшу. За выбор в пользу Варшавы в основном голосовало сельское население, против него — жители индустриальных центров. Поражение поляков на плебисците было полным. Но Пилсудского это не остановило. Внешнеполитическое положение изменилось. При полной поддержке Франции Польша организовала очередную провокацию, однотипную с той, которой командовал Желиговский в Литве. В ночь со 2 на 3 мая на спорную территорию были введены войска под видом повстанцев. Была захвачена основная часть оспариваемых территорий. Даже по польской официальной статистике в 7 воеводствах Силезии непольское население составило около 50% населения, в 3 воеводствах — свыше 75% населения.

В результате 12 октября 1921 года Лига Наций, вопреки результатам плебисцита, передала Польше 29% спорной территории, на которой проживало 46% населения провинции и была сосредоточена большая часть ее промышленности: 76% угольных шахт, 97% добычи железной руды, всё производство цинка и олова, около 50% доменных печей и т.п. Агрессивность Польши в отношении Силезии станет более понятной, если оценить приобретение в сравнительных цифрах. Три её угольных района — Домбровский, Краковский и Верхнесилезский — в 1922 году дали по 7095, 1986 и 25 791 тыс. тонн соответственно. Выплавки чугуна в границах бывшего Царства Польского в 1922 году составили 79 тыс. тонн, в Верхней Силезии — 401 тыс. тонн; показатели производства мартеновской стали по этим регионам составили 49 083 и 70 833 тыс. тонн, проката — 38 759 и 41 417 тыс. тонн соответственно. Очевидно, что без оторванной от Германии Силезии экономика Польши была совсем другой.

Первыми шагами во внешнеполитическом устройстве связей Польской Республики был польско-французский договор, подписанный в Париже 19 февраля 1921 года. Он был направлен против Германии. Польская армия после демобилизации в 1921 году составила 350 тыс. чел., Франция помогла Варшаве преодолеть колоссальный дефицит 1921 года в 241 млрд польских марок при доходе в 135,2 млрд. Франция фактически взяла на себя содержание новой союзной армии на востоке. 3 марта 1921 года Польша заключила сроком на 5 лет союзный договор с Румынией, к которому прилагалась и военная конвенция. Этот союз означал единый фронт против Советской России. Договор продлевался в 1926, 1931 и в 1936 годах. Одновременно польская дипломатия вела работу по военно-политической консолидации Прибалтики. Определенные шаги предпринимались и местными государствами. 7 июля 1921 года был подписан договор о военном союзе между Латвией и Эстонией. Прилагавшаяся к нему военная конвенция разъясняла, что союз направлен именно против России. 1 ноября 1923 г. он был развит в военно-политический союз сроком на 10 лет. Попытка Литвы присоединиться к этому договору была блокирована в результате протестов польской дипломатии.

13 марта в столице Польши началась конференция представителей прибалтийских стран. Это был, по верной оценке советского обозревателя, «приступ к польской концепции Балтийского союза». 17 марта 1922 года в Варшаве был подписан гарантийный договор между Польшей, Латвией, Эстонией и Финляндией, весьма приближавший эти страны к союзным отношениям. Они взаимно подтверждали признание договоров, заключенных с Советской Россией, и брали на себя обязательства в случае нападения на них войти в консультации относительно возможных действий. Договор делал Польшу политическим центром лимитрофов северо-запада, но из стран, подписавших соглашение, ратифицировала его только Эстония. Одной из причин этого была чрезвычайно нервная реакция в Германии. Берлин беспокоило укрепление позиций Польши в регионе, и 20 апреля 1922 года последовало успокаивающее разъяснение сторон, что Варшавское соглашение направлено исключительно против РСФСР. Польская дипломатия не останавливалась на достигнутом. 19–20 августа 1923 г. в Риге прошло тайное совещание военных экспертов Польши, Латвии, Эстонии и Финляндии, в результате чего был подписан секретный протокол о создании в случае войны с Россией объединенного флота и использовании портов.

Польско-литовские отношения делали невозможным создание единого союза прибалтийских лимитрофов под руководством Варшавы. Созданная Желиговским марионеточная «Срединная Литва» стала неразрешимой проблемой для польско-литовских отношений. 9 января 1922 года польские военные организовали выборы в Сейм этого псевдогосударства. 13 января в связи с проведением выборов Совет Лиги Наций постановил считать процедуру Лиги по польско-литовскому конфликту законченной. Белорусское, литовское, еврейское население игнорировало выборы, что вместе с контролем армии обеспечило победу нужных депутатов. 20 февраля собравшийся Сейм провозгласил «Срединную Литву» неотъемлемой частью Польши. Захват поляками Виленского края в 1920–1922 годах упорно официально не признавался Литвой, которая объявила Каунас своей временной столицей и разорвала дипотношения с Польшей. Маленькое государство с трехмиллионным населением вынуждено было содержать 50-тысячную армию. С самого начала советское правительство не признало этого захвата, что создало основу для советско-литовского сотрудничества. Вильно был не единственной проблемой Литвы — вторую она создала себе сама, хотя и не без англо-французской помощи.

Решением Версальской конференции город Мемель был отторгнут от Германии в пользу союзников по образцу Данцига: они должны были решить его судьбу (Часть III. Отдел X, Мемель, ст. 99). Мемель был основан крестоносцами в 1252 году и с тех пор находился в составе германских государственных образований. Население города и округа было преимущественно немецким. В 1920 году Мемель был оккупирован французскими войсками. Возродившееся литовское государство считало его своим, как будто 650 лет его немецкой истории не значили ничего. Позиция Каунаса была изложена в ноте от 6 ноября 1922 года, где на первое место были поставлены экономические и финансовые соображения — Мемель был необходим Литве. Что касается соображений национальных, то литовская дипломатия была лаконичной и не разменивалась на доказательства и статистику: «Территория Мемель, а также некоторые земли к югу от Немана, не отделенные от Германии, по своему происхождению и языку является неотъемлемой частью Литвы. Немецкому господству удалось частично германизировать только регионы, расположенные к югу от Немана».

Представители Каунаса энергично протестовали против проекта союзников, которые 27 июля 1923 года снова предложили создать здесь фактически отдельное государство под названием «территория Мемель» с весьма широкой автономией (со своей администрацией, полицией, законами, финансами и т.п.) под общей политической властью Каунаса, т.е. формально в составе Литвы. Население «территории» равнялось 140 760 чел., площадь — 241 093,3 гектара. Здесь проживало 69,1% немцев и 30,9% литовцев. Абсолютное большинство последних были протестантами, то есть германизированными литовцами. Даже в условиях союзной оккупации основными экономическими партнерами города оставались немецкие фирмы. В 1921 году в Мемель пришли 9 британских, 2 французских, 3 финских, 1 бельгийское судно и 390 немецких и 51 данцигское. В 1922 году под английским флагом пришло 8, под французским — 10, финским — 31 и бельгийским — 1 судно, а под немецким — 495 и данцигским — 19.

Развитие кризиса вокруг Виленского края и явное желание завершить затянувшийся вопрос привели к паллиативному решению в целом в пользу Литвы. 8 мая 1924 года была подписана конвенция между Литвой и державами-победительницами о передаче Мемельского края, который литовцы предпочитали называть Клайпедским. Для Литвы получение порта на Балтике при разрыве отношений с Польшей (граница была закрыта, включая движение по шоссе и железной дороге) имело огромное значение. Как и для ее финансов: с 1923 по 1938 год доходы Мемельского порта в 3–4 раза превосходили расходы на его содержание (в 1924 году — 489 440 литов против 2 338 014; в 1929 — 499 073 литов против 1 965 124, в 1938 — 1 598 474 литов против 3 078 840).

В январе 1926 года журнал НКИД опубликовал статью с разбором виленской проблемы. Она справедливо утверждала: «Завеса над будущей судьбой Виленщины далеко еще не приподнята. Та игра политических сил, которая ведется в течение десяти лет вокруг этого края, далеко еще не закрыта, а наоборот, грозит новым взрывом, поскольку в эту игру втянуты могущественные политические группировки Европы». 28 сентября 1926 года Советский Союз и Литва заключили договор, в котором подтверждали приверженность принципу территориальной целостности и неприкосновенности друг друга (Ст. 2), что явно свидетельствовало о непризнании оккупации Виленского края поляками.

Официально Литва декларировала, что не собирается добиваться возвращения края силой, но при этом считала себя в состоянии войны с Польшей, не налаживала с ней дипломатических отношений, не вела торговли, даже дорожное сообщение между двумя странами было прервано. Советско-литовский договор был подписан в период очередного обострения польско-литовских отношений. Осенью 1927 года в Литве были уволены 68 польских учителей, не выдержавших экзамена по литовскому языку. В ответ польские власти закрыли 48 литовских школ в Виленском крае, начались преследования и аресты литовских общественных и культурных деятелей. Аресту подверглось 180 человек. Часть из них после заступничества костела была освобождена и позже депортирована из Польши. Чтобы избежать двусмысленных трактовок, НКИД в день подписания советско-литовского соглашения известил советских полпредов, что Москва никогда не поддерживала захвата Вильно и не изменила своего отношения по этому вопросу. Последовали протест польской стороны, заявившей, что вопрос решен, и разъяснения Москвы, которая не считала его решенным. Этой же позиции Москва придерживалась и далее, в том числе при продлении советско-литовского договора в 1931 и 1934 годах.

Следует отметить, что созданная в результате победы в войне 1920 года восточная граница Польши не устраивала польских военных — они считали, что естественные рубежи их страны должны проходить восточнее, за Витебском. На приобретенные земли они смотрели, по словам генерала Сикорского, следующим образом: «…нужно возможно сильнее и существеннее спаять окраины с остальной страной, ассимилируя их в истинно-государственном, а не в механическом значении этого слова». Нацменьшинства рассматривались в Польше исключительно как объект культуркампфа, и никакие обязательства Рижского договора ни в чем Варшаву не ограничивали. На западных окраинах Варшава предприняла ряд мер по дегерманизации и полонизации захваченных территорий. Польские власти вытесняли немецкое население. Практиковались самые различные методы, включая организацию массовых нападений на непольские семьи. В частности, только отошедшее Польше Поморье, т.е. часть Померании, покинули 400 тыс. чел., кроме этого, поляки фальсифицировали данные переписей. Совокупность дискриминационных мер дала желаемый для Варшавы результат: немецкое титульное население на захваченных землях с 1921 по 1926 год сократилось с 2,5 до 1,032 млн чел.

Весьма жестким был польский режим в Западной Белоруссии. Уже в 1922 году один из основателей белорусистики академик Е. Ф. Карский писал: «Унизительно тяжкое положение закордонных белорусов общеизвестно, и симпатии к западному соседу могут быть только у слепых и политически неразвитых людей. Если теперешнее положение продолжится, то белорусского вопроса в Польше лет через 30 совсем не будет: потомки теперешних белорусов станут ренегатами-поляками. Ясно, что одно теперь должно озабочивать всех — поскорее вырвать из неволи наших отторгнутых братьев…»

Авторитетный пражский славяноведческий журнал «Slovanský přehled» в 1936 г. писал о положении белорусского национального меньшинства в Польше: «Белорусское население не могло найти справедливости у польских властей… В целом можно утверждать… что белорусы как народ являются в Польше бесправными. Ни польские власти, ни польская общественность не сотрудничают с белорусским меньшинством». О масштабах и темпах полонизации можно судить по следующим цифрам: если в начале 1919 г. существовало 359 белорусских школ, 2 учительские семинарии и 5 гимназий, то к 1938–1939 учебному году не осталось ни одной белорусской школы. Желание получить образование на родном языке становилось поводом к подозрению в симпатиях к советской власти. Основания для этого были — уровень образования в той же БССР постоянно рос. И если в 1920-е годы там речь шла о грамотности, то в 1930-е — уже об образовании. В 1939 г. в ВУЗах советской Белоруссии на дневной форме обучения училось 1 593 молодых белорусов и белорусок, 707 евреев, 184 жителя УССР, 26 поляков и 2 представителя народов Прибалтики. Если в дневной форме обучения белорусы составляли 60,8%, то в заочной — 75%. Полякам было чего опасаться. В захваченном у Литвы Виленском крае по литовским данным проживало 3,2% поляков, 54% белорусов, 1,4% русских, 32,6% литовцев, 7,1% евреев, 1,7% караимов, немцев и др. В 1922 году поляки провели свою перепись и насчитали уже 68,4% поляков, 11,5% евреев, 8,8% белорусов, 7,2% литовцев и т.д. Статистика исправлялась легко и просто — в поляки записывали всех католиков-славян, в том числе и сохранивших идентичность белорусов. Сопротивление подавлялось массовыми репрессиями.

Против польской политики выступили и вчерашние союзники Пилсудского в борьбе против советской власти — киевские националисты. Потеряв поддержку Варшавы, они получили ее в Берлине. В 1929 году была создана ОУН, которая с самого начала развивалась под сильнейшим влиянием идей национал-социализма. С 1933 года сотрудничество нацистов стало активизироваться. В Польше ОУН вела активную работу среди молодежи и готовила акты террора. С середины 1920-х по начало 1930-х националисты провели около 60 терактов. Одним из самых резонансных стало подготовленное Степаном Бандерой убийство 15 июля 1934 года главы МВД Польши полк. Бронислава Перацкого. Основанием стала проводимая им политика «пацификации» сёл Галиции и Волыни. Сам Бандера и еще 11 активистов ОУН были осуждены по делу об этом теракте. Летом 1934 года в небольшом белорусском городке Береза Картуская был создан концентрационный лагерь, через который до осени 1939 года прошло около 10 тыс. чел.

Планы Варшавы относительно своих восточных окраин так и не были реализованы: ей не удалось абсорбировать население «восточных кресов» — когда в 1939 году это государство рухнуло, как карточный домик, оказалось, что из 13 млн чел. населения перешедших к Советскому Союзу территорий [Юго-запада России] и Западной Белоруссии только 1 млн был поляками.