Процесс становления автокефальной «Святейшей церкви Украины» (СЦУ, хотя чаще используется аббревиатура ПЦУ, Православная церковь Украины) явно затормозился. И это неудивительно, поскольку это изначально был антиславянский цивилизационный проект США и, в пристежке, предвыборный электоральный проект экс-президента Петра Порошенко. Июльские крестные ходы в Киеве и результаты украинских президентских выборов ярко показали отношение украинцев к самой идее «константинопольской церкви на территории Украины», и как итог: с момента апрельского электорального фиаско Порошенко в СЦУ перешло «целых» 16 религиозных общин. Для сравнения: в декабре 2018 — апреле 2019 года, когда Порошенко был «на троне», таких переходов было 533.

Модест Колеров ИА REGNUM
Храм Святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. Москва

Но для Украинской православной церкви (Московского патриархата), а значит и для Русской православной церкви это всего лишь «утешение цифрой». Сценарий «автокефальной украинской церкви» уже не остановить, и актуализировать (или гальванизировать) этот процесс для любого толкового политика — это всего лишь дело желания и техники. Политическое сегодня восточного православия по-прежнему следует описывать в милитарных категориях, как и в конце прошлого года.

И если использовать таковые, то следует признать: на днях русские выиграли сражение на европейском поле.

27 ноября 2018 года на собрании Синода Константинопольского патриархата было решено упразднить статус Экзархата (то есть автономии) для Архиепископии православных русских церквей в Западной Европе (АПРЦЗЕ). Приходы Архиепископии было решено переподчинить соответствующим европейским митрополиям Фанара. Русские западноевропейцы отказались лишаться свободы и 23 февраля, в День Советской армии, на Генеральной Ассамблее в Париже приняли решение «не распускать Архиепископию, а сохранить её как единую церковную структуру».

Русская Церковь отреагировала моментально, предложив Архиепископии присоединиться к Московской патриархии «на правах полноценной автономной архиепархии». Лучших условий не смогли или не захотели предложить ни Фанар, ни Православная церковь в Америке, ни Румынская церковь, поэтому предстоятель АПРЦЗЕ, архиепископ Иоанн (Ренето) Хариопольский на новой Генеральной Ассамблее 7 сентября поставил на голосование только московское предложение.

Но оно не прошло. 104 делегата (58,1%) проголосовали «за», 75 — «против», что не давало необходимого большинства в 2/3 голосов. Но сложный Устав Архиепископии (28-я статья) предоставляет право предстоятелю принимать решения самостоятельно, после консультации с епископским комитетом. И только если 4/5 участников выступят против мнения архиепископа, оно отвергается.

Exarchat.eu
Пастырское собрание Архиепископии православных церквей русской традиции в Западной Европе

В итоге 28 сентября пастырское собрание Архиепископии «в соборе Святого Александра Невского (в Париже — ИА REGNUM) в подавляющем большинстве подтвердило решение епископа Иоанна просить каноническую привязанность к Московскому патриархату». Запрос на каноническую привязанность подписал 51 присутствующий священнослужитель, и еще 35, отсутствующих, «подтвердили свою полную поддержку архиепископа». Как можно понять из очень сдержанных формулировок на сайте Архиепископии, открыто «против» голосовали только три члена Совета Архиепископии: Кристоф д'Алоизио (мирянин, член Совета Архиепископии), Александр Фостиропулос (настоятель прихода Св. Петра и Св. Павла, Клэпхем, Великобритания) и Сергей Соллогуб (ректор прихода Сен-Жан-ле-Теолог в Мёдоне, Франция). Через два дня они, в соответствии со статьей 67 Устава, были уведомлены «о немедленном прекращении их функций в Совете Архиепархии».

В Стамбуле занервничали, и 5 сентября митрополит Галльский Эммануил (Константинопольский патриархат) собрал в Париже собрание священников и мирян, которые захотели остаться верными Константинополю или, как альтернатива, уйти к Румынской или Сербской церквям. На этой встрече решили, что с начала ноября это меньшинство будет решать вопросы пастырского и юридического функционирования приходов.

И это, пожалуй, была ошибка. Поскольку на встрече у Эммануила признали, что речь идет об отдельных приходах, не включенных в целостную систему. В Москве поступили грамотнее: 7 октября решением Синода РПЦ (журнал 123, пункт 4)«Архиепископия западноевропейских приходов русской традиции, совершая свое спасительное служение в исторически сложившейся совокупности ее приходов, монастырей и церковных учреждений, отныне пребывает неотъемлемой частью Московского патриархата». То есть Архиепископия принята в состав РПЦ не как случайный набор церковных общин, а как «цельное церковное тело».

(сс) Guilhem Vellut
Собор Александра Невского в Париже

Возвращаясь к военному нарративу, ситуацию можно описать так: в ответ на каноническую экспансию Фанара на территорию Украины русские провели контратаку в Западной Европе, перехватив у Константинопольского патриархата контроль над транснациональным церковным объединением. По размеру это, конечно, не Украина: всего-то сто двадцать приходов, из которых не менее 20 останутся «верными Фанару». Но по символизму это может даже и больше: все-таки Западная Европа — это планетарный игрок, а Украина, как ни жаль, это пока всего лишь доска, на которой игра происходит.

Но в этом и состоит «опасность победы»: отомстили-то Фанару славно, но что теперь с трофеем делать? 3 ноября в Москве архиепископ Иоанн подпишет документ о принятии в юрисдикцию Русской православной церкви. Отгремят фанфары, закончится вино, наступит утро…

А утром возникнет, неизбежно возникнет вопрос: а что еще может предложить Архиепископии Русская православная церковь? Политическую поддержку от правительства РФ? Так надо быть честными хотя бы перед собой: для многих европейцев это автоматически делает последователей архиепископа Иоанна маргиналами. Свой канонический статус? Так он уже поставлен под сомнение Фанаром, и это сомнение никем не опровергнуто.

А еще утром окажется, что РПЦ и Архиепископия — это не только ментально разные прихожане, но и во многом разные представления и о Церкви, и о церковном обряде. Прежде всего, это участие мирян в управлении и решении принципиальных вопросов жизни приходов и епархии, прямое и неформальное участие в выборе клира и правящего архиерея. С точки зрения «русского православного» Западной Европы, в РПЦ царит подчас дикий клерикализм и разрушение основ соборности, что воспринимается русскими клириками то ли как традиция, то ли как фатальная и неизбежная норма.

Дарья Антонова ИА REGNUM
Церковная служба

К этому добавляется раздражающая западноевропейских православных «специфика» русского церковного обряда и нравов: отсутствие нормальной проповеди; привычка читать Писание на непонятном (церковнославянском) языке, отвернувшись от слушающих; пропуск важнейших молитв литургии; неадекватные требования к дресс-коду. И прочая, прочая, прочая… А стремление к компромиссу в истории русской церкви (как, впрочем и любой другой) совсем не просматривается. Все более диктат. Простите — односторонний консенсус.

Так что для русской Церкви победа на европейском поле вполне может оказаться пирровой победой. Но это в будущем. А пока это просто тактический успех.