Человек, открывший Русский Север для России и русскую зиму — для мира

Предки: великое движение славян

25 марта 1871 года во времена народных волнений в Будапеште на свет появился Игорь Грабарь — один из последних русских импрессионистов. Игорь был вторым, младшим сыном в семье депутата австрийского парламента от венгерско-русского избирательного округа Марамароша — адвоката Эммануила Ивановича Грабаря. Крестным Игоря был Константин Кустодиев — дядя художника Бориса Кустодиева.

Смотрите галерею работ Игоря Грабаря

О Борисе Кустодиеве читайте «Россия, которая умерла, но жива»

Грабарь был привязан к России буквально на генетическом уровне. Отец Грабаря был видным общественным деятелем, который боролся против ассимиляции русской общины в венгерской культуре. Эммануил Грабарь некоторое время издавал сатирический журнал «Сова» (6 номеров), но в 1871 году он был вынужден эмигрировать из Венгрии. Эммануил Иванович Грабарь перебрался в Италию, где три года был домашним учителем детей священника карпатской общины, затем вместе с общиной перебрался в Париж.

В 1876 году Эммануил Грабарь оказался в России, где взял себе «оперативный псевдоним» Храбров, под которым позже писал свои первые картины его младший сын Игорь.

Эммануил Иванович Грабарь начал преподавать иностранные языки сначала в Егорьевске, затем — в Рязанской губернии, в Исмаиле и, наконец, в университете в Юрьеве (нынче Тарту, Эстония).

Дедом Игоря Грабаря по матери был выдающийся просветитель и хранитель русской культуры, а также — деятель движения карпато-русинов Адольф фон Добрянский. Он всецело посвятил себя революционной деятельности против подавления русской культуры в Венгрии. И даже всем своим детям и внукам дал русские имена.

В этом же духе он воспитал свою старшую дочь Ольгу. Она стала соратницей отца по борьбе и, невзирая на то, что в 1863 году вышла замуж за Эммануила Грабаря, переезжала с отцом из Вены в Россию, затем — во Львов. Там Ольга и Адольф Добрянские и еще несколько их соратников по движению русинов попали под суд — за экстремистскую деятельность и… попытку присоединения Галиции к России и отсоединения ее от Австрии.

Гособвинителем по делу выступал Кальман Тижа, министр-президент Венгрии. Однако по окончании судебного следствия власти были вынуждены отпустить Добрянских — за недостаточностью улик. Адольфу фон Добрянскому запретили селиться в местах проживания русской общины, и он до самой смерти в 1903 году жил в Инсбруке (Австрия). В 1886 году после окончания суда Ольга, наконец, воссоединилась с семьей, переехав к мужу в Исмаил.

Все это время дети Грабарей: Игорь и его старший брат Владимир (22 января 1865, Вена — 26 ноября 1956, Москва) жили в Вене, Будапеште, в имении фон Добрянского — деревне Чертижне у Снины и в Прешове, в Карпатской Руси — отдельно от отца.

Матери они тоже толком не видели из-за ее занятий политикой и нахождения под следствием и судом, находились под присмотром чужих людей.

В 1879 году в Россию к отцу в Егорьевск переехал 14-летний Владимир Грабарь, через год — 9-летний Игорь Грабарь. В маленьком провинциальном городке к нему относились с всевозможным теплом и душевностью. Там же Игорь начал рисовать и делать копии с иллюстраций журналов, где были размещены портреты царя и его приближенных. Но в плане художественной жизни Егорьевск со всеми его природными красотами мало что мог дать начинающему таланту.

Вскоре мальчик переехал в Москву и поступил в лицей цесаревича Николая на государственную стипендию. Отец его при этом преподавал языки в Исмаиле. Брат поступил на юрфак в Санкт-Петербургский университет. Семья снова оказалась разлучена.

Лицейские годы художник вспоминал без «ностальгии». Игорь учился среди детей богатых родителей. Его считали «выскочкой» и бедняком, живущим на подачки государя, и неоднократно унижали. Однако в плане расширения художественного кругозора Москва была куда щедрей Егорьевска. Там постоянно проводились художественные выставки и салоны, и представление Игоря об искусстве значительно расширилось. К тому же он занимался в рисовальных классах при МОЛХ — Московском обществе любителей художеств — у В. В. Попова и В. Д. Сухова. МОЛХ, находившийся под патронажем великой княгини Марии Федоровны, поддерживал молодых живописцев — обучал и находил для них заказы.

Однако наиболее светлые воспоминания детства у Игоря Грабаря сохранились все же о Егорьевске, его гостеприимных приветливых людях и природе.

Лирическая песня Русского Севера

После окончания лицея Игорь уже четко осознал свое призвание художника, однако, первую профессию решил получить более практичную. Талантливый, но бедный юноша снова поступает на бюджетное отделение сразу двух факультетов юрфака и… историко-филологического Санкт-Петербургского университета.

Там его очень ценят и за «юридическое» и дипломатическое мышление, за стремление к знаниям и широкий кругозор. Одновременно он подрабатывает написанием юмористических рассказов в толстых журналах и готовится к поступлению в Академию художеств (1894).

Первый год Академии Игорь учится в мастерской Ильи Репина. А на каникулах отправляется изучать искусство в Европу. Берлин, Париж, Венеция, Флоренция, Рим, Неаполь, где он посещает все музеи, знакомится с творчеством импрессионистов и художников эпохи Ренессанса. Не оставляет равнодушным художника и европейская архитектура. После окончания Академии в 1898 году он вновь отправляется учиться в Париж, затем в Мюнхен, где он поступил в студию Антона Ашбе. И уже вскоре Ашбе и Грабарь создали совместную художественную школу. В 1897—1901 годах Грабарь прошел курс по архитектуре у ректора Мюнхенского политехникума Ф. фон Тирша.

При этом Грабарь постоянно сотрудничал с «толстыми» журналами, посвященными искусству. Сначала с «Нивой», а в 1898 году, когда появился журнал объединения «Мир искусства» под редакторством Сергея Дягилева, Грабарь стал его постоянным автором. В 1899-м он пишет картины «Дама с собакой» и «Дама у пианино» и постепенно вливается в ряды «мир искусников», близких ему по мировосприятию. Картины Грабаря все ближе к импрессионизму. И что очень важно, их покупают.

С 1902 года Грабарь принимает участие в крупных художественных выставках объединения «Мир искусства» и «Союз художников». Его картины выставляются в Мюнхене и Париже — в Осеннем салоне. В 1906 году — на выставке русского искусства, организованной Сергеем Дягилевым, в 1909 году в Риме…

Осенью 1902 года Игорю Грабарю удалось осуществить свою мечту, возникшую после поездок в Псковскую и Новгородскую губернии. Он едет в научную экспедицию на Русский Север — в Вологодскую и Архангельскую губернии. В путешествии вдоль рек Вычегда, Сухона и Северная Двина Грабарь изучает архитектуру северных церквей, изб, мельниц, народные промыслы, иконы, шитье.

Возвращается он человеком, изведавшим «северную болезнь». Его тяга к Северу отражается в многочисленных зимних пейзажах, пожалуй, самых знаменитых из всего собрания картин художника. После возвращения в Москву в 1903 году художник часто выезжал на пленэр в Подмосковье.

В том числе часто приезжает и в знаменитую усадьбу Дугино (Домодедовский район) к своему новому другу — самобытному художнику Николаю Мещерину. В усадьбе этой перебывали многие известные московские художники того времени, в том числе и Исаак Левитан. Усадьба практически не давала дохода, она была местом отдыха и приема многочисленных гостей художников. В ней были устроены мастерские хозяина и отдельная — для его гостей. Грабарь уверял, что «прожил» в Дугино счастливейшие 13 лет.

В Дугино Грабарь встретил Валентину Михайловну Мещерину (1892—1959) дочь среднего брата Николая Мещерина — Михаила, к которому фактически перешло управление имением от старшего брата. Они поженились 13 апреля 1913 года (за 3 года до смерти Николая Мещерина), когда Валентине исполнилось 20 лет.

От этого брака родилось двое детей: Ольга (1922 г.р.) и Мстислав (1925−2006). Через несколько лет после рождения сына Валентина ушла из семьи. Впоследствии о детях заботилась ее сестра, Мария Мещерина. Возможно, причиной ухода Валентины Мещериной стала чрезвычайная загруженность художника на многочисленных должностях уже в советское время. Возможно, супруги слишком отдалились друг от друга.

В одном из воспоминаний Валентины Мещериной фигурирует такой эпизод: Игорь Грабарь и Валентина с детьми поехали в Крым и сняли домик на берегу моря. Художник принялся писать ее портрет, и тут началось землетрясение, завибрировали стены и пол. Едва колебания прекратились, художник потребовал, чтобы жена вновь позировала ему — с улыбкой, но она не смогла заставить себя улыбаться, пережив настоящий шок. Но это случилось уже значительно позже.

А пока все работы Грабаря начала ХХ века словно подчинены принципу импрессионизма — в них живой, струящийся воздух, много света и цветных теней. Свобода и покой русской природы и творчества, не скованного рамками консерватизма, оказались главными в творчестве художника в тех жизненных обстоятельствах.

В 1903—1904 годах он пишет «Сентябрьский снег» (1903), «Белая зима. Грачиные гнезда», «Февральская лазурь», «Мартовский снег». Затем «Иней» (1905), «Неприбранный стол» (1907), «Дельфиниумы» (1908), Рябинка (1909).

Собственно, зимние картины настолько гениальны, что они первыми возникают в памяти при упоминании имени Игоря Грабаря. И даже если бы художник больше ничего в жизни не написал, его бы все равно запомнили на века.

В 1909 году интерес Грабаря к писанию пейзажей ослабевает. Он вновь изучает архивы, посвященные русскому искусству — живописи, скульптуре, архитектуре, начинает сотрудничать также с журналами «Весы», «Старые годы», куда пишет многочисленные статьи как искусствовед и художественный критик.

Грабарь должен все успеть…

В 1909 году Грабарь пробует свои силы в архитектуре. По приглашению Екатерины Петровны Захарьиной и Александры Григорьевны Подгорецкой — вдовы и старшей дочери известного клинициста Григория Антоновича Захарьина — Игорь Эммануилович вместе с архитектором Романом Ивановичем Клейном проектирует неоренессансно-палладианскую усадьбу Захарьино под Москвой (граница Бутово — ул. Шоссейная, д. 28А — и Щербинки). Собственно то, что он на время оставляет живопись, чтобы успеть позаниматься архитектурой, а параллельно — искусствоведением, вполне в духе Грабаря. Он с детства успевал очень многое, чего с лихвой бы хватило на несколько людей и жизней. Всегда старался укладываться в избранный им режим.

Строение в Захарьино проектировалось как современная больница — памятник Григорию Захарьину. Ее вдова и дочь врача намеревались передать московскому земству в качестве туберкулезной клиники. Однако строительство закончено не было, так как в 1913 году здание было передано под военный госпиталь.

В проектировании помещений Грабарь старался максимально учесть интересы пациентов и медиков легочной клиники, постоянно советуясь с главврачом Никольской больницы А. В. Ивановым. Позже Иванов стал главврачом Захарьинской больницы, которая принимала раненых хирургического профиля, а в 1942 году Захарьинская больница стала одним из основных подразделений Центрального НИИ туберкулеза.

«Впервые при конструировании окон были использованы форточки для циркуляции воздуха, необходимого легочным больным. Палаты были построены по одну сторону, а по другую установлены стеклянные витражи, создающие обилие света и пространства, — пишет о ней в своей книге «Интриги и предательства в медицине» О. Е. Бобров. — Гордость больницы — операционная. Здесь зимой тепло, а летом прохладно. Система отопления, выполненная из медных труб, прогревается в течение 15 минут. Витражи в операционной — из горного хрусталя».

В 1910 году в «Весах» выходит довольно острая статья Грабаря на прошедшую в 1910 году в Москве выставку художников-символистов «Голубая роза». Грабарь не понимает нового художественного языка, не может принять его. За что был не менее жестко раскритикован художником Н. Милиотти.

В эту же эпоху расцвета русского искусства Грабарь знакомится с австрийским издателем Иосифом Кнебелем и начинает подготовку к 12-томному труду «История русского искусства» (издавалась с 1910 по 1916 г.). В этом проекте он является автором нескольких ключевых разделов и главным редактором.

Однако во время народного погрома «немецкого» издательства в 1915 году были уничтожены тысячи ценнейших негативов, иллюстрирующих статьи по искусству. И проект остался незавершенным: всего 6 томов.

Грабарь также в сотрудничестве с Кнебелем написал ряд монографий, посвященных русским художникам.

В 1913 году члены Московской городской думы избрали Грабаря попечителем Третьяковской галереи. На этой должности он пробыл до 1925 года. Он попытался поставить Третьяковку в один ряд с лучшими европейскими музеями, занялся каталогами собрания и международными выставками, реэкспозицией, то есть изменением экспозиции в залах, встреченным крайне неодобрительно.

Между тем на Россию надвигается эпоха перемен, в которой Грабарь принял самое активное участие — и как художник, и как работник музея, и даже как дипломат. Одним из его главных дел стало сохранение памятников культуры и их реставрация.

После Октябрьской революции 1917 года Грабарь не покинул Россию, как многие его коллеги из «Мира искусства», а продолжил работать директором Третьяковской галереи. В 1919 году он написал программную брошюру «Для чего надо сохранять и собирать сокровища искусства и старины» и активно приступил к реставрации Московского, а затем и Ярославского кремля. И привлек к работе Петра Дмитриевича Барановского. Он становится директором реставрационных мастерских.

Он же участвовал в сохранении и реставрации фресок Дмитриевского собора во Владимире и Андрея Рублева в Успенском соборе. Организовал 15 научно-художественных экспедиций. В монографии Грабаря об Андрее Рублеве изложены и основные принципы реставрации: расчистки, консервации и научного осмысления старинных произведений. Участвовал Грабарь и в реставрации Троице-Сергиевой лавры.

В это время он пишет и официальные портреты Ленина — «В. И. Ленин у прямого провода», «Крестьяне-ходоки на приеме у В. И. Ленина и И. В. Сталина». Чуть позже, в 30−40 годах — портреты Корнея Чуковского, Сергея Прокофьева, академика Зелинского, и ставший необыкновенно популярным портрет девушки Светланы, который многие принимали за портрет Светланы Сталиной. Разумеется, родственники Грабаря также изображаются им. Один из лучших — портрет сына Игоря Грабаря, Мстислава, в подростковом возрасте.

Смотрите галерею портретов работы Игоря Гробаря

Советской России пригодились и юридические знания Игоря Эммануиловича. В начале 1921 года Грабарь выезжал в Ригу на конференцию по заключению мирного договора с Польшей в качестве эксперта по искусству.

Зачем на переговорах об окончании войны 1919−1921 годов между Польшей и Советской Россией был нужен искусствовед? В статье «Рижский мирный договор между Россией и Польшей» («Латвийские вести» июль 12, 2015) приводится пояснения самого Грабаря: «Поляки претендуют на все то, что было вывезено из Польши после 1 января 1772 года. Получается такая нелепость, что кое-что, чем Польша владела только один год, а Россия вот уже 160 лет, должно вернуться в Варшаву».

Поездка в Ригу поразила Грабаря как отсутствием фонарей на вечерних улицах (их немцы вывезли во время войны), так и продуктовым изобилием.

Она принесла Грабарю не только политические дивиденды, так как он участвовал в подготовке договора, но и прилив вдохновения. Художник привез из Риги шесть готовых картин: пейзажей, натюрмортов и интерьеров. Он к тому же успел выставить их в Риге.

18 марта 1921 года в Риге был, наконец, подписан договор между Советской Россией и Польшей, определивший границы между этими странами. Также Грабарь участвовал в разработке законодательства по охране памятников культуры в СССР.

Игорь Грабарь проработал в Третьяковке до 1925 года. Он организовывал выставки Третьяковки в Лондоне (там неизвестно куда пропал ящик со 150 древними иконами из собрания галереи). В США, где ему предлагали остаться и преподавать историю искусств и живопись, но художник вернулся в Россию к семье.

После начала сталинских репрессий он отказался от всех должностей и занялся преподаванием живописи и истории искусств, а также собственно живописью — портретами и пейзажами, от которых был оторван из-за активной деятельности на ниве сохранения искусства.

Не оставляет Грабарь и искусствоведение. В 1938—1940 он написал двухтомник о своем учителе — Илье Репине, за который в 1941 г. был награжден Сталинской премией.

После начала Великой Отечественной войны были разгромлены многие музеи и памятники живописи и зодчества. Многие потери невосполнимы. Но в начале 1943 года Грабарь, понимая, что Россия может одержать победу над фашисткой Германией, выдвигает идею о репарации — компенсации потерь советских музеев за счет конфискации экспонатов из художественных музеев Германии и ее союзников.

Это — продолжение его деятельности по защите произведений искусства. Теперь их уже изымают не для реставрации, как в церквях и монастырях после революции 1917 года (благодаря этому их только и удалось сохранить до наших дней от варварского разграбления), но для возмещения ущерба стране.

В 1943-м он возглавляет Бюро экспертов, которое составляет такие списки для Европы и готовит «трофейные бригады» для этих целей. Он же и принимает эшелоны, груженные трофеями из Европы. В 1944 года Грабарь вновь возглавляет реставрационные мастерские.

Грабарь, казалось бы, обласкан властями: он дважды лауреат Сталинской и лауреат Ленинской премии, член Академии наук, — но все его попытки защитить нелюбимых властью художников и архитекторов разбиваются о каменную стену. Он живет на Верхней Масловке — в центре Москвы, пишет пейзажи, но уже без прежнего вдохновения и подъема.

Игорь Грабарь скончался в Москве 16 мая 1960 года и был похоронен на Новодевичьем кладбище.

Читайте также и смотрите галереи картин:

Первые в мировом Модерне: солнце, горы, песок

Зубодробящая азбука: примитивная справедливость Перова

Карл Брюллов, который купил свободу для крепостного Тараса Шевченко

Чужой русский: Василий Кандинский в гостях и дома

Россия в войне и её неудобный погибший герой: Василий Верещагин

Патриарх-революционер: от Николая до Сталина и Хрущёва — Константин Юон