Иран не стал участником мирной конференции по Сирии, стартовавшей 22 января. Причины этому имеют разноплановый характер. Они не обусловлены лишь занятой в вопросе приглашения Ирана на конференцию позицией, например, Саудовской Аравии и других региональных оппонентов Исламской республики. Также нельзя сводить факт неучастия Ирана в "Женеве - 2" к остающейся невнятной позиции нынешней администрации США. Очевидно, что Белый дом решил не вступать в новые "выяснения отношений" с Конгрессом, где антииранский голос все последние месяцы звучит с особой настойчивостью. Появление иранских представителей за столом конференции означало бы для Обамы и его команды в Госдепартаменте слишком интенсивный ритм урегулирования отношений с представляемым некогда лидером "оси зла" - Ираном. К таким быстрым трансформациям американцы на нынешнем этапе явно не готовы.

Возникает и другой вопрос, о возможности отката в процессе оздоровления отношений Ирана с Западом, когда близкие последнему ближневосточные силы добились тактического успеха в деле торможения данного процесса. Но складывающаяся конъюнктура межгосударственных конфигураций на Ближнем Востоке не терпит упрощённых выводов по принципу "Иран проиграл - его оппоненты выиграли". Диалектика региональных процессов указывает, что подразумеваемый "проигрыш" той или иной силы в конкретном вопросе способствует продвижению её позиций на других направлениях межгосударственного взаимодействия. Иран не сел за стол женевских переговоров по Сирии, но он этого сам не особо добивался. В Сирии и вокруг неё сложился достаточно устойчивый баланс сил и интересов, не дающий ни одной из противоборствующих сторон шансов на скорый и одновременно долгосрочный успех. Идёт процесс "ливанизации" Сирии, на выходе которого можно ожидать того же жёсткого деления этой арабской страны на этноконфессиональные сектора влияния внешних акторов. Для Тегерана нет секретов в Сирии. Всё идёт к тому, что на будущем политическом поле этой арабской страны будет ярко представлен шиитский компонент, по примеру ливанской "Хизбаллы".

Совсем иначе дело обстоит на "периферии" сирийских событий, где уровень неопределённости дальнейшего хода событий весьма высок. А это диктует Ирану соответствующую модель поведения. Сейчас идёт новая закладка отношений Ирана на годы вперёд с важными для него соседями по Персидскому заливу. Если сравнивать с отслеживанием иранцами развитий в Сирии, то они уделяют сопоставимое внимание продвижению своих позиций в отношениях, например, с двумя государствами-участниками Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ). Это ОАЭ и Оман. Две небольшие страны региона склонны придерживаться взвешенным подходам. В том числе и в вопросе формирования Саудовской Аравией общей повестки ССАГПЗ. Они высказали "осторожный оптимизм" по инициативам саудовцев создать безвизовую зону в рамках ССАГПЗ (по подобию Шенгенской зоны ЕС), единую валюту и коллективные силы безопасности. Сдержанность эмиратцев и оманцев к интеграционным планам саудовцев формирует комфортное для Тегерана поле региональной игры.

Отношения Ирана с Оманом традиционно дружеские. На пике санкционной политики Запада в отношении Ирана двусторонние связи подверглись определённой коррозии, но сохранили былой доверительный характер. Именно с опорой на посреднические услуги султана Омана Кабуса Бен Саида американцам и иранцам летом 2009 года удалось наладить канал дипломатического общения (султан Омана посетил Иран в августе 2009 года). При этом Оман не остался вне зоны американского военнополитического влияния в регионе. Более того, взаимодействие Султаната с Пентагоном не ограничилось лишь предоставлением военной инфраструктуры, опорных точек в ходе операций США в Ираке и Афганистане (1). Военно-технические связи Вашингтона и Маската углубляются до уровня продвинутого партнёрства в оборонной сфере. На днях появились сообщения о заключении Оманом и США контракта на покупку систем ПВО производства компании "Raytheon". На очереди реализация других крупных оружейных сделок (например, поставка Оману до конца 2016 года 12 истребителей F-16C/D). Тем не менее, развитие отношений Омана с США не привело к необратимым последствиям для его партнёрства с Ираном. В 2010 году подписано ирано-оманское соглашение о сотрудничестве в сфере безопасности. В 2011-м проведены первые совместные учения флотов двух стран, в 2012-м - заключён договор о сотрудничестве ВМС Ирана и Омана в Ормузском проливе и прилегающих акваториях.

Многолетний правитель Омана Кабус Бен Саид не забыл, что в первой половине 1970-х годов, ещё при шахском режиме в Иране, последний оказал ему практическую помощь в подавлении внутреннего мятежа со стороны "Фронта освобождения Дофара". Во время ирано-иракской войны султан, наперекор позициям большинства арабских стран, симпатизировал Тегерану. Примечателен временной отрезок последнего визита султана в Иран (25-27 августа 2013 года). Он пришёлся на подготовительную к американо-иранским политическим прорывам фазу (визит президента Ирана Хасана Роухани в Нью-Йорк для участия в работе 68-й сессии Генассамблеи ООН).

В отношениях с ОАЭ у иранцев также прослеживается стратегический интерес. Известный спор по трём островам в акватории Персидского залива предоставляет иранцам возможность обыгрывать различные сценарии урегулирования отношений с важным соседом. Вовсе не случайно, что параллельно с подготовкой к "Женеве - 2" возникла активность и вокруг застарелого территориального спора. И вновь здесь "промелькнула" посредническая роль Омана. Предав огласке якобы уже достигнутую между Ираном и ОАЭ договорённость о разделе островов, зарубежные СМИ поспешили оповестить, что соглашение было заключено при посредничестве Омана в конце прошлого года.

Сближение с ОАЭ сулит Ирану многомиллиардные инвестиции в период восстановления экономических связей с западными компаниями, углубление партнёрства с Оманом - новые дипломатические прорывы в отношениях с соседями и внерегиональными силами. Важный элемент нынешней ближневосточной политики Ирана - это демонстрация своих возможностей в качестве здоровой альтернативы интеграционным планам Саудовской Аравии, сильно напоминающим её аравийским соседям внутриарабский экспансионизм. В рамках ССАГПЗ Оман и ОАЭ, другие аравийские монархии стремятся сохранить элементы суверенитета, своё видение региональных процессов. Диктовка Саудовской Аравии становится для них обузой. Тем более, когда наружу проступают первые контуры надвигающегося кризиса в самом Королевстве с амбициями ведущего ближневосточного центра силы. Парад "ливанизации" арабских государств после Ирака и Сирии уже начал прицеливаться к своему следующему субъекту устремлений. Вполне вероятно, что интересы США, Ирана, небольших представителей клуба аравийских монархий на определённом этапе могут совпасть в деле недопущения Саудовской Аравии на роль "жандарма" Ближнего Востока. Как можно понять, Иран по нарастающей будет разворачивать меры ограничения саудовского влияния в регионе, за которыми последуют новые, зачастую весьма нестандартные альянсы по интересам.

(1) К крупным объектам военной инфраструктуры США в Омане относятся военно-воздушная база в Масире (Masirah Air Base), авиабаза Марказ-Тамарид. С последней в декабре 1998 года стратегические бомбардировщики B-1B наносили удары по территории Ирака. С баз ВВС США в Омане осуществляются полёты разведывательно-ударных беспилотников над зоной Персидского залива и Афганистаном. Военные объекты США в Омане в большинстве случаев являются базами передового базирования и обслуживания ВВС и ВМС. В январе 1980 года Оман подписал соглашение о военном и экономическом сотрудничестве с США, по которому американцы получили право пользоваться военными базами на территории Султаната в случае чрезвычайных обстоятельств. Интересно отметить, что это стало первым договором между США и арабской страной о предоставлении американцам объектов национальной военной инфраструктуры после иранской революции 1979 года (данное американо-оманское соглашение регулярно продлевается).

Михаил Агаджанян - ближневосточный обозреватель ИА REGNUM