С конца XIX века среди английских офицеров стало традицией использовать стихотворный тост: «Ура! Ура! На север мы пойдем, / Ура! Ура! Пусть всё горит огнем. / От Индии и до Москвы мы доблестно пройдем/ И, маршируя, в Кремль войдем» (перевод автора этих строк).

ИА Регнум

Это стихотворение было написано Редьярдом Киплингом в 1891-м, в период очередного витка того, что в Англии принято называть «Большой Игрой». А у нас — «Среднеазиатским вопросом». Считается, что первым борьбу, которая велась между Англией и Россией в этом направлении, так назвал легендарный генерал Михаил Скобелев. Позднее в российской журналистике и литературе стали использоваться названия «Игра теней» или «Война теней».

Термин «Большая игра» вошел в широкий, массовый обиход после выхода романа того же Киплинга «Ким», изданного в 1901 году. «Игра» не раз упоминается там порой даже в незначительных, казалось бы, диалогах. Например:

— Что ты будешь делать теперь?
— Отправлюсь опять на север, ради Большой игры. Что же мне делать еще?

Роман английского классика вполне можно назвать шпионским. А шпионские романы удавались англосаксам как нельзя лучше, а если сказать проще — лучше, чем другим. Более того, мы абсолютно точно знаем как минимум восемь английских литераторов-шпионов.

Доктор 007

Обратим внимание на биографию величайшего из предшественников Шекспира — поэта Кристофера Марлоу. Этот создатель английского «белого стиха» и драматург-трагик, будучи во Франции, собирал данные о «релокантах» из английских католиков, а в Соединённых провинциях Голландии успешно подрывал финансовую систему.

Corpus Christi College
Кристофер Марлоу

Из Амстердама мистера Марлоу, как бы сейчас сказали, депортировали за фальшивомонетничество. В Лондоне никакого наказания за это не последовало, ведь поэт действовал к вящей пользе Её величества Елизаветы I.

Тогда, при первой Елизавете, собственно, и появилась британская разведка — стараниями «типичного гения» эпохи Ренессанса, географа, астронома и алхимика Джона Ди.

К слову, свои донесения королеве доктор Ди подписывал шифром «007» — важным для алхимической традиции сочетанием цифр. Через два столетия после Джона Ди, в XVIII веке, к «обычной» английской разведке прибавились экономическая и политическая, среди чьих создателей был автор «Робинзона Крузо» и «Всеобщей истории пиратов» Даниель Дефо.

Традиции одновременной службы музам и Короне не прерывались и в XX веке.

От Винни Пуха до Большого Брата

Первым на память приходит Джон Ле Карре, который сначала был «кротом» MI-5 в Оксфордском коммунистическом клубе, а затем резидентом MI-6 в ФРГ. Мы уж и не говорим про Грэма Грина, писавшего в высоком жанре о «наших людях» за границей, и про мастера палп-фикшн, папу Джеймса Бонда — Яна Флеминга. Но и большой эстет, автор «Театра» Сомерсет Моэм был резидентом MI-5 в революционном Петрограде, откуда налаживал связь между премьером Британском империи Ллойдом Джорджем и «отцом русской демократии» Александром Фёдоровичем Керенским.

Global Look Press/Christian Charisius/dpa
Джон Ле Карре

Автор безобиднейшего «Винни-Пуха» Алан Александр Милн в годы Первой мировой работал в MI-7, пропагандистском подразделении британской разведки. О прошлом сказочника мир узнал лишь в 2013-м из публикации в The Times.

Даже беспощадный борец с «Большим Братом» Джордж Оруэлл тоже не гнушался работой на ниве пропаганды — сначала в корпорации «Би-Би-Си», а затем — в качестве проверенного лица, рекомендующего людей для работы в IRD (Департаменте информационных исследований) МИДа. Убеждённый вольнодумец Оруэлл передавал в тот же IRD списки английских и американских интеллектуалов, заподозренных им в симпатиях к коммунизму и СССР. Как мягко отмечают биографы, этот поступок писателя «вызвал споры».

Эти имена на поверхности, но, вероятно, в глубине архивов британских спецслужб найдется еще немало других, которые нам тоже хорошо известны, в том числе среди классиков XXI века. И, что характерно, служба секретным сотрудником не являлась для них поводом для смущения. Наоборот, придавала еще большую значимость в своих собственных глазах. А впоследствии — в глазах соотечественников.

А что у нас?

Ну и Видок!

Писатель Фаддей Булгарин, человек в самом деле малоприятный и скандальный, удостоился от поэта Александра Пушкина уничтожающей эпиграммы — которая, конечно, вошла во все собрания сочинений «нашего всего». И главным, намертво припечатывающим эпитетом было «Видок Флюгарин».

Эжен-Франсуа Видок, напомним, это один из первых частных детективов Франции, создатель уголовного розыска в современном его виде. А в России XIX века его имя стало нарицательным для обозначения наушника или, как говорили в XX веке, стукача. То есть Булгарин удостоился чёрной метки не за склочный характер или интриганство, а за предполагаемое сотрудничество с правоохранительной системой империи.

Пётр Рачковский, заведующий заграничной агентурой департамента полиции времён Александра III и Николая II, писал в докладной записке от 24 октября 1892 года:

«У нас почти никто не склонен видеть в агенте лицо, исполняющее скромный долг перед родиной вопреки, например, французам или англичанам, которые в качестве частных людей сами помогают полиции в раскрытии преступлений и публично гордятся каждым представившимся случаем».

Так что, отмечал Рачковский, при беседах с новыми внутренними агентами необходимо больше всего убеждать их, что они отнюдь не презренные шпионы, а лишь сознательные сторонники правительства, «которые борются с беспочвенными проходимцами, посягающими на спокойствие, честь и национальное достоинство России».

Недонесение о бесах

В самом деле, сложно представить агентами российской спецслужбы властителей дум конца XIX — начала XX веков: Льва Толстого, Фёдора Достоевского, Антона Чехова, а уж тем более Максима Горького или Леонида Андреева. И это при том, что тот же Андреев в годы Великой войны проявил себя как убеждённый патриот (или, как выражались составители советской Литературной энциклопедии, «увлекся шовинистическими, ура-империалистическими настроениями»). Что уж говорить о Достоевском с его вкладом не только в русскую словесность, но и в отечественный консерватизм. Но…

Вспомним один из эпизодов «Бесов». Главный нигилист-заговорщик Пётр Верховенский обращается к благонамеренной публике с вопросом, сообщили бы они в полицию, «если бы каждый из нас знал о замышленном политическом убийстве».

— Позвольте обратиться к вам, господин майор, донесли бы вы или не донесли? — продолжал Верховенский. — И заметьте, я нарочно к вам обращаюсь.
— Не донесу-с.
— Ну а если бы вы знали, что кто-нибудь хочет убить и ограбить другого, обыкновенного смертного, ведь вы бы донесли, предуведомили?
— Конечно-с, но ведь это гражданский случай, а тут донос политический. Агентом тайной полиции не бывал-с.
— Да и никто здесь не бывал, — послышались опять голоса. — Напрасный вопрос. У всех один ответ. Здесь не доносчики!»

И это вопрос, который мучил самого автора «Бесов». Вот как еще один «столп» российского консерватизма, издатель Алексей Суворин, передаёт слова Достоевского в откровенном разговоре:

«Ну, например, представьте себе, вы или я, мы стоим у магазина Дациаро и слышим, что нигилист говорит другому, что через десять минут Зимний дворец будет взорван. Пошли ли бы их предупредить? Едва ли. Я сомневаюсь. А уж схватить этих нигилистов или указать на них полиции, да это и в голову не пришло бы. А ведь мы с вами вот как негодуем против этих преступлений и говорим против них. Что же другие?».

Суворин признавался себе, что и он не смог бы. И это, ещё раз подчеркнём, не идейные предшественники иноагентов Бориса Акунина и Дмитрия Быкова, а искреннейшие патриоты России.

Операция «Гамбринус»

А тем временем их британские коллеги не считали зазорным поработать во благо короны и империи — в том числе на ниве того, что сейчас называется «мягкой силой» и культурной гегемонией. Плоды этой работы можно видеть в без сомнения великом рассказе Александра Куприна «Гамбринус» (написанного, слову во время революционных событий 1905-07 годов):

«Но особенно он любил играть английским матросам с коммерческих судов. Они приходили гурьбой, держась рука об руку…
Сашка сам, без приглашения, играл им Rule Britannia.
Должно быть, сознание того, что они сейчас находятся в стране, отягощенной вечным рабством, придавало особенно гордую торжественность этому гимну английской свободы. И когда они пели, стоя, с обнаженными головами, последние великолепные слова:
Никогда, никогда, никогда англичанин не будет рабом! —
то невольно и самые буйные соседи снимали шапки».

С каким восторгом великий русский литератор Куприн пишет об англичанах! С каким восхищением, чуть ли не сам, сорвав с головы шляпу и встав на колени, описывает, как они слушают свой гимн «Правь, Британия»! Кажется, окажись он в ту минуту в «Гамбринусе», руки бы целовал этим грудастым богам. Ведь он — представитель «страны, отягощенной вечной рабством»!

Чем-то этот момент в рассказе напоминает эпизод книги «Аквариум» перебежчика Виктора Резуна (Суворова), когда главный герой, сидя в кафе и глядя на «свободных европейцев», принимает решение о предательстве.

Kontrola
Виктор Суворов

У подавляющего числа западных, тем более англосаксонских писателей есть четкая установка, выработанная поколениями, «что такое хорошо, а что такое плохо», которая, конечно, трансформируется в «кто такие хорошие, а кто такие плохие». И они транслируют эту практически одинаковую для них всех установку на своих читателей. Да, в качестве контрпримера можно вспомнить автора интеллектуальных политических детективов Юлиана Семёнова, но он считался не более чем крепким беллетристом, в то время как «инженеры человеческих душ» часто были готовы подпеть любому гимну свободы.

Хочется сказать, что советская власть поступила мудро, опустив железный занавес и не пропуская информацию, которая могла бы создать неправильные установки для наших граждан. Но нет.

Ведь новейшие перебежчики, от Михаила Шишкина (лауреата Русского Букера и автора фразы: «Русский — это язык военных преступников, язык убийц») до иноагента Людмилы Улицкой, изрекшей: «Россия никогда не была свободной страной», — все они сформировались как личности задолго до 1991 года. Сработало привитое русской интеллигенции недоверие к «лживой пропаганде властей» и полное доверие к «свободному слову из свободного мира». А по сути, к просто грамотно написанной и эффективно упакованной пропаганде.

Напротив, именно сейчас, в гиперинформационную эпоху, когда становится известно, откуда «ноги растут» у тех или иных идей и с кем плодотворно работали те или иные властители дум (от Джона Ди до Джона Ле Карре и далее), проще сориентироваться и понять: «Большая игра», ведущаяся против нашей страны, никогда не прекращалась. И в ситуации почти открытой войны Запада против России важно это осознавать.