Осквернённые храмы. Харьковская область ждёт возрождения наследия Аракчеева
Украинская православная церковь (УПЦ) — единственная каноничная церковь на территории, контролируемой киевским режимом, — продолжает подвергаться преследованиям.
Так, 17 декабря стало известно, что священника УПЦ протоиерея Евгения Кошельника, настоятеля сельского храма в Люлинцах (Винницкая область), приговорили к пяти годам тюрьмы. Как сообщил депутат Верховной рады Артём Дмитрук, о. Евгения посадили «за посты в Telegram-канале». Ранее СБУ отчиталась: уголовное дело против одного из священников Винницкой епархии было возбуждено за поддержку российской специальной военной операции.
УПЦ — даром что после начала спецоперации и декларировала «независимость» от Русской церкви — находится под дамокловым мечом запрета. Напомним, что Рада в августе утвердила закон об организациях, связанных с «религиозными центрами в стране-агрессоре». Уже сотни храмов каноничной церкви были захвачены раскольниками из «Православной церкви Украины» (ПЦУ), недавно констатировал нардеп Юрий Бойко.
Оккупированные пэцэушниками храмы используются не по назначению, в лучших традициях советских богоборческих кампаний. Так, в древнейшем, XI века постройки, Преображенском соборе в Чернигове по словам оппозиционного нардепа Дмитрука сняли все иконы и открыли кинотеатр. Церкви, остающиеся у УПЦ, становятся объектами для изощрённого издевательства, например, в одном из храмов Киево-Печерской лавры на днях устроили кулинарное шоу, во время рождественского поста.
Очевидно, что спасение православия от откровенной бесовщины будет возможно только с освобождением исторических земель России, с восстановлением религиозного и культурного единства под защитой русских штыков. История Слободского края — то есть современной Харьковской области, севера ДНР и ЛНР и запада Воронежской области — даёт пример взаимной работы общества, армии и Церкви.
О пользе аракчеевщины
Речь идёт об «Украинском военном поселении» — от названия Слободско-Украинской губернии (существовавшей в 1765–1780 и 1796–1835) с центром в Харькове. Такие поселения строились в Слободско-Украинской, а затем в Харьковской губернии по историческим меркам недолго, с 1817 по 1857 год, но оставили глубокий след в культуре этого южнорусского региона.
В кругах либеральной интеллигенции XIX века, а затем и в советской исторической науке эпоху военных поселений клеймили как проявление царского деспотизма. Общеизвестны образы «аракчеевщины» (по имени главного начальника поселений при Александре I, графа Алексея Андреевича Аракчеева), «солдафонства», сутками марширующих местных жителей — мужиков и баб в однообразной серой униформе. Эта антиутопия имела мало общего с реальностью.
По сути, военные поселения, в том числе на Слобожанщине и в Новороссии, были способом аграрной «внутренней колонизации» новых территорий империи. И одновременно это был способ подготовки воинского резерва без увеличения расходов на армию и с частичным упразднением рекрутских наборов.
«Военные поселения, на принятых началах, представляют совершенно новое Государственное устройство, которому не было образцов ни в России, ни в других владениях», — гласил «Отчёт по военным поселениям за 1824 год».
Образцы на самом деле были: можно вспомнить и однодворцев — русских колонистов (в том числе из стрельцов и казаков) на южных границах в XVII веке, и ландмилицию — «поселённое войско», которое существовало со времён Петра I до Екатерины II на Украинской оборонительной линии. Можно вспомнить и «граничар» в Австрийской империи, которых набирали из сербов.
Но у военных поселян были особенности, которые делали их действительно чем-то «совершенно новым».
«Военные поселяне единожды навсегда освобождаются от всех Государственных податей и земских повинностей», — подчёркивалось в «Положении о военном поселении регулярной кавалерии 1827 года». Одна из статей этого документа указывала: «Военный поселянин-хозяин есть глава своего семейства. Потому все члены его семейства, в хозяйственном отношении и управлении домашнем, состоят в его зависимости, не исключая его помощника».
Как уланы и кирасиры обживали Волчанск и Купянск
Освобождённые от податей и повинностей хозяева при этом несли воинские обязанности и селились на земле по-военному: по округам (называвшимся «поселенными полками»), которые делились на эскадроны.
А эскадроны, в свою очередь, разделялись на действующие — в которых служили непосредственно строевые чины, резервные эскадроны — из которых набиралось пополнение, и поселенные — в которых поселенцы вели хозяйство, обеспечивавшее свой полк всем необходимым.
Так, например, в самом начале эксперимента с военными поселениями, в 1817 году, в окрестностях Змиёва, Волчанска и Изюма (города в нынешней Харьковской области) на землю «высадили» четыре полка 3-й уланской дивизии. Основу здешних военных поселенцев набирали из Чугуевского казачьего войска и из государственных крестьян Змиёвского, Волчанского и Изюмского уездов.
А в 1825-м, в год смерти Александра I, в Изюмском, Купянском и Старобельском уездах (Старобельск — тогда город в Воронежской губернии, сейчас в ЛНР) расселяли 2-ю кирасирскую дивизию.
«Нацпроект» военно-крестьянского освоения Слобожанщины продолжился и тогда, когда на трон взошёл Николай I. В архивах можно найти документы, расписывающие, как русские крестьяне и казаки, ставшие военными поселянами, должны осваивать правобережье и левобережье реки Северский Донец. Так к земле «прикрепляли», например, Астраханский и Псковский полки.
И именно со времён военных поселений — и благодаря этому государственному проекту — на исторических землях Слобожанщины (как освобождённых нашими войсками в ходе СВО, так и остающихся под контролем киевского режима) осталось множество «армейских» храмов.
Как кавалеристы, которые служили непосредственно в полках, так и местные жители (поступившие в поселенные эскадроны и ставшие «военными поселянами»), были людьми глубоко религиозными. Те сельские храмы, которые существовали до появления военных поселений, зачастую были малыми, ветхими, требовали расширения или перестройки. Но чаще для нужд общества и при поддержке армии строились новые церкви. Именно о них мы и поговорим.
Сохранять до Второго пришествия
Слобода Лиман (сейчас город Красный Лиман в ДНР, пока остающийся под оккупацией ВСУ) была одним из казённых, то есть государственных, селений Слободско-Украинской и Харьковской губерний. Когда началась эпопея с военными поселениями, Лиман приписали ко 2-й кирасирской дивизии. Здесь поселили сначала Псковский кирасирский полк, а затем из города Глухова (в нынешней Сумской области) перевели полк, шефом которого был брат Николая I, великий князь Михаил Павлович. Когда будущий город Лиман разросся за счёт военных поселенцев, здесь развернулось строительство.
Поскольку прихожан стало заметно больше, в 1845 году было решено перестроить слободскую церковь во имя апостолов Петра и Павла. В архивах можно найти ценнейший документ — проект постройки, выполненный на плотном картоне и раскрашенный акварелью.
План «армейского» храма в Лимане был высочайше утвержден императором и подписан военным министром генерал-адъютантом князем Александром Чернышёвым, героем войны 1812 года, чей портрет и сейчас украшает Военную галерею Зимнего дворца.
«По-военному» строгий деревянный храм из крепкого тёсаного дуба с шатровой звонницей, на каждом из фасадов — по пять окон, выполненных с наличниками в традиционном русском стиле. Сохранилось имя священника, который руководил строительными работами и стал первым настоятелем новой церкви — протоиерей Иосиф Ковалёв. Храм был освящён в 1848 году. По южнорусской традиции, иконы украшали в том числе и наружные стены храма.
А на месте старой, также Петропавловской церкви, существовавший ещё со времён Петра I, была построена часовня (ведь по поверью ангел должен охранять место бывшего храма вплоть до Второго пришествия).
Построенный во времена военных поселений Петропавловский храм пережил и Гражданскую войну, и антирелигиозную кампанию (когда настоятель, иеромонах Иустин был отправлен в ГУЛаг, «культовое сооружение» переоборудовали под клуб, а колокола отправили на переплавку для нужд железной дороги), и тяжёлые годы Великой Отечественной.
Но в сентябре 2020 года принадлежащий преследуемой УПЦ старинный деревянный храм полностью сгорел… Огонь стал предзнаменованием страшных событий грядущего 2022 года для Красного Лимана. Отступничество части паствы, церковный раскол, беснующиеся радикалы-язычники под знамёнами «украинства» уже не смогли осквернить несуществующий храм. Деревянная церковь во имя апостолов Петра и Павла, построенная по высочайшему указу царя Николая I, не погибла, пока память о ней жива, она смотрит на нас с чертежа 1845 года. И ждёт освобождения Красного Лимана для возрождения.
Балаклейская церковь подмосковного полка
Ещё один город, ждущий освобождения — Балаклея в Харьковской области (бывшая слобода Ново-Серпухов, названная по имени поселённого здесь уланского полка, что прибыл из подмосковного Серпухова и из Калужской губернии). Старинный форпост на южных рубежах был занят нашими войсками в начале СВО и оставлен при отступлении летом 2022 года.
Когда в Балаклею вернётся мирная жизнь, придёт время и для восстановления наследия эпохи военных поселений — каменной Свято-Успенской церкви, разрушенной еще в 1948 году.
Среди документов Украинского военного поселения сохранился чертеж церкви в Ново-Серпухове, утвержденный 17 июля 1843 года военным министром князем Василием Долгоруковым. Как и его предшественник Чернышёв, это — человек-эпоха.
Карьера будущего сановника стартовала в день восстания декабристов. Тогда молодой корнет, стоявший во внутреннем карауле Зимнего дворца, ответил на вопрос Николая I, сможет ли он на него надеяться, ответил: «Ваше Величество! Я — князь Долгоруков!» (заметим, что один из его предков и полный тёзка был военным министром при Елизавете Петровне). А закат карьеры Долгорукова пришёлся на Крымскую кампанию, когда на его плечи легло руководство армией в войне с тремя великими державами того времени.
В мирном 1843 году Долгоруков нашёл время для ознакомления с проектом церквей для военных поселений.
Об облике Свято-Успенского храма в Балаклее мы можем судить разве что по фотографиям, например по снимкам, сделанным в канун Первой мировой и сохранившимся в коллекции харьковского искусствоведа Стефана Таранушенко.
В 1938 году Свято-Успенскую церковь закрыли по распоряжению властей, а через десять лет храм был «утрачен» — на самом деле взорван. Камень потребовался для строительства райкома партии и дома культуры, сохранилась лишь одна из стен и часть фундамента. Постсоветские украинские власти не озаботились восстановлением «москальского» храма — а сейчас это и подавно неактуально для них.
Кто строил храм? Граф Клейнмихель!
К счастью, сохранился ещё один памятник эпохи военных поселений — Соборная Покровская церковь в Чугуеве, выстроенная в стиле русского классицизма в 1830-х годах. Правда, храм утратил подлинные купол и колокольню.
Церковь была «штабной» — в Чугуеве располагалось командование всех восьми кавалерийских округов, «поселённых» на Слободских землях.
В архиве сохранился план постройки этого храма с надписью: «Высочайше утверждено. — С. Петербург. 10 февраля 1834. Генерал-адъютант Клейнмихель».
Это тот самый сановник, иронически «прославленный» Николаем Некрасовым в эпиграфе к поэме «Железная дорога»:
«Ваня (в кучерском армячке): «Папаша! кто строил эту дорогу?». — Папаша (в пальто на красной подкладке): «Граф Пётр Андреевич Клейнмихель, душенька!» (Разговор в вагоне)».
Справедливости ради, граф Пётр Клейнмихель — протеже Аракчеева и один из самых известных администраторов времён Николая I, действительно руководил строительством железной дороги из Петербурга в Москву. А также отвечал за восстановление Зимнего дворца после пожара 1837 года (за «замечательно быструю» и чёткую работу он и получил графский титул). А ещё, будучи главой путейского ведомства, курировал возведение Нового Эрмитажа, Благовещенского моста в Петербурге и первого постоянного моста через Днепр в Киеве — Николаевского цепного. И, как мы видим, «штаб-церковь» в Чугуеве тоже появилась не без участия Петра Андреевича.
При этом за ним же водилась слава известного взяточника (что резко отличало его от покровителя, Аракчеева, который мздоимцев терпеть не мог). Но опять-таки, справедливости ради, о каких-то пропажах казённых средств при строительстве чугуевского собора неизвестно.
Проект храма и колокольни 1834 году был реализован.
Но к тому моменту, когда Илья Репин написал свою знаменитую картину «Протодиакон» (портрет дьякона Чугуевского собора Ивана Уланова), церковь уже перестроили — вместо соединявшей колокольню и храм крытой галереи с колоннами возвели «глухую» постройку. Перестройка потребовалась, поскольку увеличилось число прихожан — в том числе и потомков русских военных поселенцев. В таком облике храм был запечатлён на фотографиях начала XX века.
После 1918 года собор использовали «классически» — под склад, в 1945–1947 здесь содержали немецких военнопленных, затем вновь устроили овощехранилище. А до середины 1960-х храм, как и когда-то, оказался в «хозяйстве» военного ведомства, правда, использовался не по назначению — в квартирно-эксплуатационной части чугуевского гарнизона.
В начале 2010-х возвращённый УПЦ Московского патриархата храм восстановили, стараниями депутата Рады, «регионала» Дмитрия Шенцева, кавалера очень крамольной по нынешним временам награды — российской медали Пушкина за вклад в сохранение русского языка и культуры за рубежом. Принадлежность поднятого из руин храма к полузапрещённой УПЦ — уже само по себе крамола и повод для рейдерских атак со стороны «ПЦУ».
Тёплая церковь ждёт возрождения
Иная судьба у Троицкой церкви в Кременной — городе в ЛНР, освобождённом российской армией в августе 2023 года, но пока остающимся прифронтовым.
Слобода Кременная, как и большинство «казенных», то есть государственных селений в Купянском, Старобельском, Изюмском уездах, в 1825 году была передана из гражданского в военное ведомство, а слободские жители были обращены в сословие «военных поселян». С 1825 года Кременная стала штабным центром сначала Псковского, а с 1828 года Глуховского кирасирских полков (отсюда и второе название слободы — «Ново-Глухов»).
Деревянная Троицкая церковь в Кременной существовала ещё со времён Екатерины Великой, прихожанами были жители казённой слободы местные хуторяне: потомки казаков на царской службе — черкас и великорусских поселенцев однодворцев. Но каменный Троицкий храм появился уже благодаря военным поселенцам.
Чертежи высочайше утверждены и подписаны всё тем же генерал-адъютантом Клейнмихелем. Год создания чертежа совпал с годом смены округов Псковского и Глуховского полков (1828-й), по этой причине в подписи карандашом перечеркнуто «Псковского» и написано заново «Глуховского» кирасирского полка.
Особый интерес представляет редкая новинка для храмов того времени. Троицкая каменная церковь слободы Кременной имела печное отопление, в то время как большинство церквей были «холодными» и неотапливаемыми. Об этом свидетельствует надпись в левом верхнем углу: «Высочайше утверждено; по повелению сделать в церкве печи: 26 генваря 1828. Генерал-Адъютант Клейнмихель».
На Первомай 1937 года Троицкая церковь в Кременной была разрушена.
А на второй год СВО, в мае 2023-го, произошло событие, напомнившее о временах строительства «армейских» храмов Слобожанщины. Telegram-канал «Русская весна» сообщил, что в одном из посёлков близ Кременной бойцы 228-го гвардейского мотострелкового полка возвели новую церковь во имя святого Георгия Победоносца, которую после освящения передали верующим. Восстановление утраченных храмов в той же Кременной — дело ближайшего будущего.
Церкви в Чугуеве, Кременной, Лимане, Балаклее и многих других городах и сёлах строились Военным ведомством России в XIX веке как места духовной силы для русских солдат и «военных поселян», их поддерживающих хозяйственно.
События церковного раскола («Томос об автокефалии Православной церкви Украины» от 6 января 2019 года) объявили войну и русским церквям на земле Харьковской, Донецкой, Луганской областей… Стали происходить рейдерские захваты церквей, построенных Россией на своей земле и для своих людей. Вместе с физическим освобождением Чугуева, Балаклеи, Красного Лимана ждут освобождения духовного и русские святыни — поруганные, но уцелевшие на фундаменте в земле. Впереди их ждёт восстановление и почитание.