Часть 1.

Принятие Советом Безопасности ООН резолюции 2043 по Сирии на основе российско-европейского проекта ознаменовало новый этап в противостоянии мировых и региональных сил вокруг этого стратегически важного района Ближнего Востока. Россия добилась ввода 300 наблюдателей вместо прежних 30, стремясь избежать дискредитации миссии Кофи Аннана из-за отсутствия контроля над ситуацией в сирийских городах и потока негативной пропаганды в мировых СМИ.

В политическом плане Сирия представляет собой последний осколок биполярного мироустройства в этом районе планеты. Именно по этой причине течение процессов на расходящихся отсюда лучами направлениях зависит от исхода сирийской эпопеи. В комментариях на ИА REGNUM, в частности, отмечалось влияние, которое события вокруг Сирии могут оказать на развития в треугольнике Россия-Турция-Армения, причем практически автономно от ситуации вокруг Ирана. С учетом исторических аспектов, восходящих еще к Первой Мировой войне, можно было предположить ключевое значение сирийской темы в определении траектории турецкой внешней политики в целом.

Сделанное 23 апреля, накануне Дня памяти жертв Геноцида армян, согласно турецкой Milliyet, заявление министра иностранных дел Турции Ахмеда Давудоглу служит примерной иллюстрацией этому. Давудоглу обвинил Армению, Сирию и Израиль в агрессивности и противодействии его политике "Ноль проблем с соседями".

В основе стратегии восстановления региональной роли турецкого государства, предложенной в начале 1990-х Тургутом Озалом и получившей десятилетия спустя за рубежом название "неоосманской", лежит постулат о непрерывности исторического пласта и политического пространства, включающего как территорию самой Турецкой Республики, так и сопредельные регионы. Для обеспечения такой непрерывности, естественно, необходимы сугубо мирные и активные взаимоотношения с соседями. Сформулированная в 2008 году внешнеполитическая доктрина министра иностранных дел Ахмеда Давудоглу "Ноль проблем с соседями", после установления со странами дружественных отношений предполагала поэтапную экспансию экономического, политического и военного влияния на весь регион Ближнего Востока, Кавказа, Балкан и севера Африки.

На деле, однако, получилось иначе. Будучи выдвинутой еще до первых порывов "арабской весны", стратегия не успела обрести реальных очертаний. Из-за хаотичного перемешивания тактического и стратегического темпов экспансии, была нарушена первоначальная стройность концепции и произошли сбои на всех чувствительных взаимосвязанных направлениях. Хаос оказался хорошим средством только в американских стратегиях, направленных на сравнительно однородные и не взаимодействующие объекты. Система Давудоглу оказалась неустойчивой как к спонтанным явлениям, так и к целенаправленному вмешательству западных держав. Сыграли роль также непреодолимые соблазны обретения турками дармовых бонусов за счет энергии "арабских революций".

Определенное исключение составляла Сирия. Но в 2011 году Стамбул был вынужден забыть о дружбе с Башаром Асадом и стать центром формирования альянса западных и арабских монархических усилий по свержению правительства этой страны. Далеки от идиллии оказались отношения с Ираном. То же касается Ирака. Премьер-министр Ирака Нури аль-Малики, по сообщению AFP, заявил 20 апреля, что Турция превращается во врага для всех государств региона из-за своих попыток "доминировать в нем" и "вмешиваться в дела соседей". С Грузией есть разногласия по поводу связей с Абхазией и темпам христианизации Аджарии. На процесс нормализации отношений Турции с Арменией, как известно, сразу было наложено вето Баку "по праву младшего брата".

На фоне неудач и конфуза с Ливией и Египтом у Анкары забрезжила было надежда отвоевать у Запада "квоту" на самостоятельное оперирование в отношении Сирии. Падение авторитарного баасистского режима Асада виделось в Анкаре не только при своем участии, но и с собой во главе. При этом наиболее выигрышным был бы вариант без оккупации Турцией части территории арабского государства. Такая оккупация неминуемо вызвала бы у большинства арабов ассоциации с Синаем (до 1979 года), сектором Газа и Западным берегом, что означало бы обрушение внешнеполитической доктрины Ахмеда Давудоглу до основ. Поэтому в Анкаре считали, что вполне достаточно организации лагерей беженцев и интервенции "мягкой силой", состоящей из смеси общедемократической и общеисламской риторики, поставок вооружения и агентурных действий на чужой территории. Переход Сирии под контроль Турции становился вопросом времени. После установления в Дамаске нужного режима, Анкара могла бы обратить взор вновь в сторону Армении, Закавказья в целом и Северного Кавказа, держа в уме "уснувшую" из-за фактического отказа Москвы "Платформу стабильности и сотрудничества" от 2008 года.

Такой план мог бы сработать при одновременном выполнении двух условий: попустительстве и Запада, и России.

Вместо этого российский МИД сменил ливийский подход на нечто, отдаленно напоминающее времена СССР, а разведструктуры стали десятками выявлять турецких агентов на сирийской территории. Турции "организовали" пограничный инцидент, по версии западных СМИ, претендующий на статус чуть ли не посягательства на суверенитет члена НАТО со стороны Сирии. Думается, и арабский Залив не остался в стороне. Иными словами, процесс отклонился с турецкой самостийной тропки в накатанную колею конфликта с сугубо гуманитарным, но требующим военного вмешательства звучанием. "Друзья Сирии" отвели Турции почетную роль не только доброго хозяина конференций, но и главного вышибалы.

Сохраняется вероятность прямого отображения планов переформатирования Сирии на территорию самой Турции, где конфессиональный и этнический состав, даже в отсутствие так и не родившихся после 1915 года миллионов армян, греков и ассирийцев, не внушает никакой уверенности в стабильном развитии государства в случае ее участия в военных конфликтах с соседями. В этом случае Турции не помогут ни эгида ЛАГ, ни эгида ООН ни, тем более, мандат НАТО. Боевые действия и оккупация земель противоречили бы стремлению Турции представлять страну в качестве безопасного места для инвестиций, в первую очередь российских и китайских. Экономический рост и относительная социальная стабильность остаются единственными гарантами целостности в условиях коренной ломки институциональной структуры государственного управления, предпринятой премьер-министром Реджепом Тайипом Эрдоганом, а также в свете непредсказуемости внешних обстоятельств.

Думается, невеселая перспектива быть использованной в качестве банальной дубинки должна была склонить Анкару к углубленному размышлению. Играть в эшелоне, где о равенстве говорить не приходится или перейти в систему новых отношений, где есть место для концептуальной свободы "в духе Давудоглу"? С кем быть, в конце концов, если собственный голос звучит все глуше и глуше. К счастью или несчастью, вопрос для Анкары таким судьбоносным образом не стоит. Скорее всего, Анкаре остается в определенной степени "уравновесить" свое пусть стесненное, но стабильное положение в западных раскладах. Развитие политического диалога и экономического сотрудничества с Россией является наилучшим, если не единственным способом добиться искомого эффекта. К той же теме относится и апрельский визит Эрдогана в Пекин, естественно, с существенной географической оговоркой.

Именно в этом пункте турецких мытарств следует обставленное экспромтом приглашение избранного президента Владимира Путина премьер-министру Эрдогану посетить с визитом Россию. Равным по значимости этому визиту можно считать блиц-посещение турецкой делегацией Москвы в дни российско-грузинского военного столкновения в 2008 году. Предметом переговоров в тот острый для России момент был турецкий интеграционный план для Кавказа, упомянутая "Платформа". Гости рассчитывали на благоприятный отклик, в немалой степени уповая именно на трудности Москвы. Отдадим должное энергии турецких политиков: после полученного вежливого "ни да, ни нет", они перепробовали всевозможные экономические схемы и политические подходы. По накалу страстей и разнообразию приключений, четырехлетнее плавание Турции сквозь бури Ближнего Востока сравнимо, разве что с путешествиями легендарного Синдбада. Сейчас времена не менее бурные и сильно потрепанный парусник героя нуждается в особом уходе. На повестке путинский интеграционный проект "Евразийского Экономического Союза". Открываются широкие перспективы, но и сопутствующие проблемы весьма серьезны. Некоторым элементам из богатого спектра перспектив и препятствий на пути к ним стоит посвятить отдельный текст.

Павел Даллакян - эксперт (Москва).