Некоторое время тому назад на экономическом форуме "Россия" перед лицом многочисленных зарубежных представителей заместитель председателя правительства, министр финансов России Алексей Кудрин и руководитель РАО "ЕЭС" Анатолий Чубайс атаковали современный внешнеполитический курс страны. Алексей Кудрин, напомню, заявил, что "для обеспечения стабильного роста внешнеполитические ориентиры России должны быть уточнены уже в этом году". Анатолий Чубайс, в свою очередь, задался вопросом: "Сколько стоит России ее конфликтная внешняя политика? И готовы ли мы платить столь высокую цену за споры вокруг Британского совета в условиях ухудшения мировой конъюнктуры?" Примечательно, что эти заявления последовали за участием российской делегации в составе тех же Кудрина и Чубайса, а также министра промышленности и энергетики Виктора Христенко, председателя правления Сбербанка Германа Грефа и ряда руководителей промышленного и банковского секторов нашей страны в Давосском экономическом форуме. Там, как сообщалось в СМИ, с их стороны была высказана готовность "оказать помощь в стабилизации мировой экономики" и надежда, что Россия останется "островом процветания в океане хаоса".

За прошедшие дни об этих заявлениях немало говорилось - и в их поддержку, и критически; они активно ретранслировались по радио и телевидению. Тем не менее, два важных аспекта в этой дискуссии затронуты не были.

Первый - это оценка демарша, предпринятого одним из высших представителей исполнительной власти и руководителем крупнейшего государственного предприятия, с точки зрения интересов российского государства. Трудно представить себе, чтобы подобные заявления были сделаны по согласованию с В.В.Путиным. Во всяком случае, выступая на заседании Государственного совета 8 февраля, президент четко дал понять: в условиях, когда в мире разворачивается ожесточенная борьба за ресурсы, когда под прикрытием лозунгов свободы легко уничтожается чужой суверенитет, когда наши "партнёры" начали новый виток гонки вооружений, не дают конструктивного ответа на наши озабоченности и не предпринимают реальных шагов для поиска компромисса, Россия поставлена перед необходимостью ответных действий и должна сохранить твердость оценок (sic!) и выдержку. Другими словами, генеральный внешнеполитический вектор глава государства задаёт без экивоков. Это не значит, что государственные чиновники должны быть лишены возможности обсуждать стратегию и тактику международной деятельности страны. Но не в присутствии телекамер, не перед иностранными представителями! Для этого есть, как сейчас говорят, "другие форматы".

Таким образом, речь идёт о явном нарушении государственной дисциплины, нормативных документов, определяющих условия проведении страной единой внешнеполитической линии. Удар был нанесён не только по самой президентской власти, но и по Министерству иностранных дел, которое в соответствии с указом президента должно выполнять координирующую роль в международных делах. Думаю, это не в интересах ни одного из кандидатов в президенты, если только он действительно заинтересован в сохранении и укреплении авторитета России как суверенного государства. Таким образом, уже по самой своей форме заявления, сделанные Алексеем Кудриным и Анатолием Чубайсом на форуме "Россия", нанесли прямой ущерб государственному строительству в нашей стране. С сожалением приходится констатировать, что должной реакции на них не последовало ни от действующего президента, ни от претендентов на этот пост.

Серьёзного разговора, между тем, заслуживает не только форма демарша Кудрина - Чубайса, но и его содержание. Вдумаемся, а так ли уж велика дистанция между тем, что постулирует Анатолий Чубайс (России сегодня не по карману "споры вокруг Британского совета", - то есть, не по карману отстаивание собственного суверенитета), и часто звучащими из уст представителей нашего МИД заявлениями о необходимости "прагматизма" во внешней политике? Что вообще понимается в данном контексте под прагматизмом?

По Толковому словарю русского языка Ожегова-Шведовой, прагматизм - это "1. Направление в философии, отрицающее необходимость познания объективных законов действительности и признающее истиной лишь то, что дает практически полезные результаты. 2. В исторической науке: направление, ограничивающееся описанием событий в их внешней связи и последовательности без раскрытия закономерностей их развития". Согласитесь, в качестве основания для внешней политики России это, как минимум, слабовато.

Что же касается современной русской международной журналистики и политологии, то в них слово "прагматизм" понимается ещё более размыто - как метод, обеспечивающий решение проблем, которые встают перед страной в непрерывно меняющемся мире. Понятно, что это решение должно обеспечивать благо или, как минимум, пользу. Причём не кому-то в частности, а стране в целом. Но имеется ли в сегодняшней России общее - и для бизнеса, и для государства, и для общества, и для простого народа - понимание блага и пользы? Как мне представляется, его ещё предстоит создать. Да и то, что мы услышали от Кудрина и Чубайса, лишь подтверждает, что согласие по поводу задач российской внешней политики и российской дипломатии, об укреплении которого, подводя внешнеполитические итоги 2007 года, говорил министр иностранных дел С.В.Лавров 23 января в пресс-центре МИД России, далеко ещё не факт нашей жизни. В этих условиях прагматизм легко может превращаться в беспринципность или в метод достижения частичной пользы, частной, корпоративной выгоды.

Предположим, однако, что автор ошибается и такое общее понимание блага и пользы в стране имеется. Тогда оно должно быть выражено в системе взглядов и идей, в которых осознаётся и оценивается отношение людей к высшим понятиям и ценностям, к действительности, друг к другу, а также содержатся одобренные общенациональным консенсусом цели культурной, социальной, политической и другой общественно полезной деятельности. То есть в том, что называется идеологией. С.В.Лавров, однако, специально подчеркнул в том же выступлении перед журналистами: "У нас нет во внешней политике никакой идеологии".

Не скрою, это заявление удивило. Это что, просто красивая фраза, чтобы "выгодно" отличаться в международной деятельности от США и Европейского союза, чья внешняя политика, как мы хорошо знаем, строится именно на идеологической основе? Боюсь, что нет. У нас во внешней политике, действительно, пока идеология присутствует мало. И отличаемся мы этим не только от США и ЕС, но и от Китая, от Индии, от мусульманских и многих других стран, включая некоторых наших соседей на постсоветском пространстве. Такое положение чревато рядом серьёзных последствий.

Во-первых, если мы не хотим (не готовы) нести миру свои идеи, то во имя чьих идей мы готовы нести "возросшую ответственность в мировых делах"? Ведь идеологический вакуум обязательно будет заполнен и, как мы наблюдаем, уже успешно заполняется.

Во-вторых, если у нас во внешней политике, как заявляется, отсутствует идеология, то каким образом мы определяем наши национальные интересы, на каком фундаменте выстраиваем внешнеполитическую стратегию? Только на фундаменте "модернизируемой экономики" и "увеличившихся финансовых ресурсов"? Нет, среди новых факторов сам министр иностранных дел в своих выступлениях и статьях называет стремление опереться на историческую традицию, укрепившуюся государственность, решимость действовать иначе, чем прежде, "новое состояние" России. Но ведь всё это результат меняющейся системы идей! Более того, в последнее время всё чаще говорится о необходимости реализации уникального человеческого потенциала России, формирования у людей мотивации к инновационному поведению. Понятно, что без идеологии как системы восстановленных духовно-нравственных и культурных основ нации и одновременно процесса формулирования новых ценностей этого не достичь. Тогда зачем мы оправдываемся и перед кем мы это делаем? В конце концов, отказ от идейной основы действий государственной власти, в том числе внешнеполитических действий, - не в русской политической традиции!

И последнее. Внешнеполитические ориентиры должны время от времени уточняться (хотя и, как уже было подчёркнуто, не перед лицом иностранцев). Но есть два непременных, на мой взгляд, условия, при которых этот процесс можно считать здоровым. Поводом для этих уточнений должны служить внешние обстоятельства. А уточнению должна подвергаться тактика проведения в жизнь национальной стратегии, коренных национальных интересов, национальной идеологии. Когда же идеологии в принципе отказывается в праве на присутствие во внешней политике, то разговоры об "уточнении" легко превращаются в постановку вопроса о "смене вех". И именно так воспринимаются обществом.