Сбежал через Грузию. Как русские харьковчане выбирались из плена

Нынешний украино-российский «фронтир», Харьковская и Сумская области, в современном украинском идеологическом нарративе — это «Слобідська Україна». Она-де испокон веку «была неотъемлемой частью земель украинских казаков» и граничила на западе с якобы существовавшим казачье-украинским государством, Гетманщиной, а на севере — с «Московщиной», то есть с Россией.

В Слобожанщину — то есть в ту же населённую этническими малороссами Слободскую Украину — включают и Белгородскую область, задним числом обосновывая «исторические права» и на эту российскую территорию.

Неофициальная столица Слобожанщины, Харьков, в популярной исторической мифологии считается основанной казаком по имени Харько с неизвестным подданством.

Именно к памятнику этому мифологическому персонажу то ли XVI, то ли XVII, то ли вовсе XVIII века (к слову, памятнику работы Зураба Церетели, подаренному Юрием Лужковым) ежегодно в День украинского казачества 14 октября приносят цветы чиновники Харьковской областной госадминистрации и «козаки» из городских «громадських організацій».

Но на деле — и с этим, по крайней мере, до новейших времён, не спорили украинские историки — освоение слободских земель надо отсчитывать не с переселения Харька, а со второй половины XVII века, когда земли Дикого поля превращались во фронтир Русского царства (которое «Московщиной» или «Московией» никогда не называлось).

Так и Харьковский Слободской полк, включавший в себя часть современной Харьковской области, формировался на протяжении второй половины XVII века на царской земле Дикого поля.

Принадлежность земли к Русскому государству не вызывала сомнений у черкас-переселенцев (малороссиян), которые приходили частично в уже поставленные русские города — Валки, Колонтаев, так и вновь «осаживали» новые — Харьков, Сумы — с Правобережья и из гетманских земель.

Анклавы разные, враг один

Веками на этой земле бок о бок жили русские служилые люди и черкасы. Русские служилые люди формировали свои корпорации служилых городов, подчинявшихся городовым воеводам. Черкасы же со временем вышли из подчинения воевод и стали управляться собственным старшиной.

В результате этой многовековой обособленной жизни двух этносоциальных слоёв общества (великорусов и черкас) сложилось современное деление Харьковской, Сумской, Воронежской, Белгородской, Донецкой областей на населённые пункты-анклавы, в которых живут «русские» и «черкасы».

Отсюда, как уже упоминало ИА Регнум, и особенность слобожанской топонимики — «черкасские» и «русские» сёла с похожими названиями — например, Черкасские Тишки и Русские Тишки в Харьковской области, Черкасское Поречное и Русское Поречное в Курской.

Но жители черкасских и русских форпостов были в равной степени подданными государя «всея Великия и Малыя и Белыя России» — и состояли в ведении Разрядного приказа и его представителя в Белгороде, главного воеводы. А уже в имперские времена, в начале царствования Екатерины II это двойственное подчинение было и вовсе упразднено во всех пяти полках.

Да, черкасы и переселенцы из «великия Руси», при общности подданства и веры, долгое время держались анклавами, не вступая в смешанные браки, сохраняя свои традиционный уклад жизни, культуру и говор. Но судьба у этих людей, охранявших рубежи русского государства, зачастую была почти одинаковой.

Многие из них становились пленниками и заканчивали свою жизнь в «басурманской неволе» вдали от родных мест. Но части пленников удавалось бежать или быть выкупленными из плена, и они возвращались в родные края, к своим семьям.

Приведем два таких случая на примере русского служилого человека из Харькова и городового казака из Валок — города в нынешнем Богодуховском районе Харьковской области.

Битва на дне моря

В апреле 7192 от сотворения мира (или 1684 от Рождества Христова) года на имя двух царей-соправителей Иоанна и Петра Алексеевичей подал челобитную служащий городовую службу Василий Тимофеев сын Соболев.

«Служил я холоп ваш вам великим Государем з городом и в салдатех лет з дватцат и болши», — бил челом Василий будущему Петру Великому и его брату.

После ратной службы государев человек рассчитывал уйти на покой. Но случился бунт Юрия Хмельницкого, сына легендарного Богдана, который не продолжил отцовское дело и изменил клятвам Переяславской рады.

Изменивших царю казаков громили совместно — царские войска под началом воеводы Михаила Приклонского бок о бок с казаками гетмана Левобережья Якима Сомко и нежинского полковника Василия Золотаренко (к слову, крёстного отца Юрия Хмельницкого). В этом-то войске и служил Василий Соболев.

После разгрома мятежников в Каневской битве 26 июля 1662 года русские войска под общим командованием князя Григория Ромодановского вышли к переправе через Днепр на правый берег у Бужина (село в нынешней Черкасской области, сейчас затоплено водами Кременчугского водохранилища).

Здесь, у Бужина был дан решающий бой. Но ему предшествовало неудачное для царского войска столкновение 1 августа у Крылова — города, ныне также покоящегося на дне Кременчугского «моря». В проигранном бою солдат князя Ромодановского, «сын боярский Василий Соболев» был «ранен и взят в полон в Крым».

За сына и за того парня

В плену русский воин провел долгих 23 года — и о его судьбе ничего не было известно. За это время «жена его Татьяница», не дождавшись без вести канувшего супруга, вышла замуж за некоего Сидора Басманова «и прижила с ним, Сидором сына Еуфима» — что мы можем прочитать в харьковском списке 1683 года.

Но после двух десятилетий плена Василий Соболев сумел бежать из крымско-татарского плена — «на размене ушол собою».

Как Татьяница встретила «воскресшего» мужа, неизвестно. Но в челобитной царю Василий просит оказать помощь и собственному родному сыну Фёдору, и, что интересно, пасынку Ефиму Басманову.

Ещё один документ, который можно найти в архивах, — разрядная выписка за 1683 году, по которой за «старость и полонное терпене» Василию Соболеву положен оклад в 300 четий и 9 рублей.

Бежавший из плена солдат был зачислен на городовую службу. Но прошёл что-то вроде современного ВТЭК, где выяснилось:

«А по осмотру Василей Соболев стар а сказал себе 70 лет да он же сказал скорбен де нутреною болезнью и глух а то де ему учинилос от бою как был в полону».

Финал истории Василия Тимофеевича Соболева можно проследить по царскому указу от апреля 1684 года.

За старость и за «полонное терпение» челобитчик был отставлен от городовой службы и пожалован сыну и пасынку «для пашни» — то есть, можно сказать, ушёл на заслуженный отдых.

«Вышел я в грузинскую землю»

«Сценарий» судьбы служивого великоруса Василия Соболева очень похож на то, что довелось пережить слобожанскому черкасу — малороссиянину по имени «Васка Лаврентьев сын Сенкович».

Он также был взят «полон» за Белгородской чертой, побывал в османском рабстве и после долгих мытарств оказался на родине. Дадим слово самому бывшему пленнику:

«Служил я холоп ваш вам великим Государем казацкую службу и взят на вашей великих Государей службе под Валки в полон крымскими татары».

Василия Лаврентьевича Сенковича отвезли сначала в турецкую крепость Казы-Кермен на Днепре (нынешний Берислав в Херсонской области). Затем пленник был «продан в Царь Город» — Константинополь, откуда «завезён был» в Трапезунд — османский порт на Чёрном море, где подвергался мучениям.

Каким-то — не указанным в челобитной — способом казаку удалось бежать из «Трепизон-города» и пробраться в «Дадянсую землю» — грузинскую Мингрелию.

«А из Дадянской земли вышел я в Грузинскую землю и в грузинской земли жил я холоп ваш восемь лет а из грузинской земли выбрел я в мелетинскую землю Арчила Царя Мелетинского», — писал Сенкович.

«Мелетинская земля» — это одно из закавказских царств, Имеретия, а «Арчил-царь» — Арчил II, противник турок и один из основателей грузинского землячества в Москве. Благодаря этому правителю беглец и вернулся в Россию:

«Как Арчил Царь Мелетинский поехал из своей Мелетинской земли к вашему Царскому пресветлому величеству к Москве и меня отпустил наперед» — вместе с миссией грузинского «архимарита» (то есть архимандрита) Григория.

Имеретинский царь приехал в Москву в 1681 году, что даёт основание считать годом приезда в Москву харьковского казака Сенковича с архимандритом Григорием около 1680 года.

Отсюда мы получаем временный промежуток около шести лет, в который Сенкович проживал в Москве. И только в 1686 году он подал челобитную царям Иоанну и Петру Алексеевичам с просьбой о жаловании и своём бедственном положении в Москве.

Сохранилась черновая отписка от 9 июля 1686 года харьковскому воеводе Василию Ивановичу Сухотину из Разрядного приказа от имени царей Иоанна и Петра Алексеевичей. Воеводе приказывалось устроить Василия Лаврентьевича Сенковича по-прежнему в казаки:

«И ты б ему велел ему Василю жит в Харкове быт в службе в какой он был наперед сего».

Как видим, желание вернуться на «землю обетованную» — православную Русь, для человека XVII века играло первоочередную роль. Как бы далеко ни оказался заброшен человек, он всегда старался вернуться в Россию, чтобы окончить там свой земной путь.

Это объясняется глубокой религиозностью людей этого периода, когда все остальные страны считались «не православными», а значит «погаными», и смерть в таких странах считалась равносильной вечной погибели. Такие примеры беззаветной любви к своей земле, общему Отечеству дают нам, русским людям XXI века — ориентиры и высокие примеры для подражания и в наше время.