В «отражении агрессии» России Германия стала слабым звеном ЕС — Bloomberg

Из-за «потенциального вторжения» России на Украину США и Великобритания предприняли меры военного сдерживания. В Германии же, одном из ключевых государств ЕС, оно породило кризис иного рода: 15 февраля новый канцлер страны Олаф Шольц посещал Москву, где попытался предотвратить катастрофическое развитие событий. Однако всё, чего ему удалось добиться, — это призвать вернуться к «умирающим» минским мирным переговорам, пишет Макс Гастингс в статье, вышедшей 16 февраля в Bloomberg.

Так, Шольц на прошлой неделе запоздало заявил, что вторжение на Украину поставит под угрозу новый газопровод «Северный поток — 2», по которому российский газ будет поступать напрямую в Германию, минуя территорию бывшей советской республики, который имеет большое экономическое значение для Москвы. Однако едва ли кто-нибудь действительно считает, что Шольц говорил серьезно: зависимость Германии от российских энергоресурсов такова, что какие бы краткосрочные меры Берлин ни применил для наказания Москвы, немецкое правительство почти наверняка будет стремиться к быстрому сближению.

Это удивительная ситуация для крайне воинственной когда-то Германии — достаточно почитать Тацита, которым очень восторгался Адольф Гитлер, или вспомнить высказывания деятеля Великой Французской революции Мирабо, по словам которого, «Пруссия — это не страна, у которой есть армия, а армия, которая владеет страной». Однако сегодня Германия, детище Пруссии, стала слабым звеном в любой попытке укрепить европейскую оборону и безопасность. Еще до того, как Россия сосредоточила войска на границе с Украиной, большинству в странах Европы стало очевидно, что для своей защиты крайне важно делать больше и меньше ожидать от США.

В Европе многие не были согласны с бывшим президентом США Дональдом Трампом по многим вопросам, однако он имел полное право критиковать их за нежелание платить справедливую долю расходов НАТО на оборону. После Второй мировой войны США были настолько богаче Европы — они неплохо заработали на конфликте — что дяде Сэму казалось, что он должен взять на себя основное бремя расходов.

Однако те времена давно прошли. Сегодня ВВП Германии составляет $3,8 трлн, или $46 тыс. на душу населения. Для сравнения, ВВП США составляет $24 трлн, или почти $60 тыс. на душу населения. Но в то время как Америка на свои вооруженные силы тратит 3,7% ВВП, Германия упорно сопротивляется любым серьезным попыткам достичь согласованной с НАТО цели в 2%. На данный момент она направляет лишь 1,4%. В абсолютных цифрах расходы Берлина на оборону в размере $52,8 млрд меньше, чем у Великобритании, в которой проживает гораздо меньше людей.

Посол Украины в Берлине на прошлой неделе призвал принимающую страну «проснуться», потому что «мир становится всё более опасным, и Германия… не может позволить себе сохранять нейтралитет и продолжать спать и наслаждаться комфортной жизнью». В свою очередь простые немцы, звонящие в радиоэфир, раз за разом говорили, что «оружием мир не сотворишь».

Они подавляющим большинством поддерживают отказ своего правительства следовать за Великобританией и поставлять Киеву оружие — прежде всего, гаубицы немецкого производства. Они отвергают насмешки над своей страной за то, что она предложила воюющим украинцам 5 тыс. касок и медикаменты. В связи с этим мэр украинской столицы Виталий Кличко усмехнулся и задался вопросом: «Что еще пришлет Германия? Подушки?»

Министр обороны Латвии Артис Пабрикс заявил в январе в беседе с Financial Times, что «безопасность Европы не может быть обеспечена без ведущей роли Германии». По словам латвийского чиновника, «нерешительность» немецкой армии в применении силы — это «абсурд». Гастингс указывает, что абсурдность ситуация заключается в том, что хотя бундесвер насчитывает более 180 тыс. военнослужащих, «никто не считает их надежными воинами».

Министр иностранных дел ФРГ Анналена Бербок говорит прямо, что Германия действует исходя из «исторической ответственности». Она, конечно, имеет в виду, что даже по прошествии более 70 лет память о Второй мировой войне всё еще отбрасывает свою темную тень.

В течение нескольких лет после 1945 года соседи Западной Германии высоко оценивали свой прогресс в демилитаризации нации, которая причинила всем столько горя. В частности, в редакционной статье лондонской «Таймс» за февраль 1952 года, на которую недавно наткнулся автор, обсуждалось страстное сопротивление Франции созданию европейского оборонного сообщества.

Прошло 70 лет, а эта задача по-прежнему не выполнена: уже не из-за паранойи французов по поводу угрозы со стороны Германии, а потому, что сегодняшние немцы упорно не желают, чтобы их солдаты сражались «с кем-либо для защиты чего-либо».

Удивительно сравнивать разное наследие двух мировых войн. После первой бывшая Германская империя почти не понесла материального ущерба, и только Рейнская область была оккупирована союзными войсками. Позже на основе этого нацисты смогли создать миф о том, что немецкая армия так и не была побеждена — что стремиться к перемирию и принять унизительные условия Версальского договора 1919 года страну заставили внутренние враги.

Совсем иная картина была в 1945 году. По мнению Гастингса, налеты англо-американских бомбардировщиков, особенно в последние месяцы войны, больше способствовали наказанию гитлеровцев за их преступления, чем победе союзников. Так это или нет, но состояние страны было неоспоримым: знаменитый австралийский военный корреспондент Алан Мурхед писал, что обнаружил среди немцев не чувство вины, а всепоглощающее чувство поражения, которого не было в 1918 году.

Такова народная память, которая передалась современным немцам от их родителей, бабушек и дедушек: весь опыт Второй мировой войны, который они усваивают из большинства современных книг, где немцы представлены жертвами, а не преступниками.

Социал-демократы, которые доминируют в новом коалиционном правительстве Германии, уже давно выступали за сближение с Россией, даже в те дни, когда она еще была Советским Союзом. В эту партию входит много Putinversteher или «понимающих Путина» во главе с бывшим канцлером Герхардом Шредером, который бесстыдно осудил Украину — не Россию, а именно Украину — за «бряцание оружием» за неделю до того, как он был выдвинут на прибыльное место в совете директоров Газпрома, российского энергетического гиганта.

Видеть, как Шредер и его соотечественники проявляют слабость в условиях «зверского уродства» поведения России так неприятно потому, что во многих отношениях другие страны Запада безмерно восхищаются современной Германией. Британский журналист Джон Кампфнер, который провел там годы в качестве иностранного корреспондента, недавно опубликовал книгу под названием «Почему у немцев получается лучше: заметки из взрослой страны» (Why the Germans Do It Better: Notes From a Grown-Up Country), рецензентом которой выступал и Гастингс.

Кампфнер утверждает, что, вопреки широко распространенному мнению о немецком высокомерии, люди там сегодня самокритичны, гораздо более готовы учиться, чем британцы. Как общество Германия демонстрирует впечатляющий дар достижения консенсуса, нашедший отражение в успешном представительстве рабочих в советах директоров корпораций. В состав местных добровольных пожарных дружин входит миллион человек. Немецкая производительность является предметом зависти всего мира, несмотря на более короткий рабочий день, чем в большинстве стран.

Кампфнер отмечает, что половина жизни современной Германии — с момента образования государства в 1871 году — «была историей ужасов, войн и диктатуры». Тем не менее вторая ее половина стала историей об искуплении, стабильности и зрелости: «Ни одна страна не добилась столько добра за столь короткое время… Германия стоит как оплот порядочности».

Всё вышесказанное похоже на правду. Своим успехом Германия также во многом обязана реалистичному пониманию своего среднего места в мире, в отличие от настойчивых и глупых амбиций Великобритании быть — как сказал один проработавший многие годы в королевстве американский корреспондент в Лондоне — «карманной сверхдержавой».

Ангела Меркель, бывший канцлер, показала себя самым впечатляющим государственным деятелем на европейской арене за более чем 15 лет своего пребывания в должности. «Если я хочу поговорить с Европой, кому мне позвонить?» — таким вопросом задавался за поколение до прихода ее к власти Генри Киссинджер. И звонить, отмечает Гастингс, уже давно нужно — к огорчению вестминстерских политиков — канцлеру Германии, а не премьер-министру Великобритании.

И всё же многих европейцев, в том числе британцев, беспокоит тот факт, что Германия последовательно отказывается играть роль на международной арене, нести долю ответственности, соответствующую ее богатству, могуществу, демократическому статусу и превосходству на континенте.

Шольц назвал «Северный поток — 2» «коммерческим проектом», который не имеет ничего общего с Украиной. Лишь в последние 10 дней появились признаки того, что его смущает раздраженная реакция Запада на его отказ ссориться с Москвой. Он ужесточил свою риторику и отправил в Литву 350 солдат, правда, только, по всей видимости, для спасения котов, застрявших на деревьях.

По-прежнему есть причины питать слабую надежду на то, что Кремль отложит «вторжение» на Украину, не столько из-за страха перед репрессиями, сколько потому, что держать Запад в нервном напряжении может оказаться более выгодным курсом, по крайней мере на время, чем провоцировать противостояние.

Тем не менее европейцы сталкиваются с непреодолимой трудностью. Им нужна — не на завтра или послезавтра, а для того, чтобы пережить предстоящие десятилетия — более жесткая общая оборонительная позиция, которая в рамках которой признается малая вероятность того, что США всегда будут нести бремя расходов на оборону. Такая позиция может вызывать доверие только в том случае, если Германия продемонстрирует готовность сражаться, чего сегодня она не делает.

Развивается до сих пор неправдоподобный сценарий, по которому президент Франции Эммануэль Макрон может добиться переизбрания в апреле и стать предпочтительным европейским партнером США ввиду нерешительности и неприятия активности со стороны правительства Германии. Вашингтону не нравится иметь дело с непостоянными французами, но они кажутся лучшим выбором, чем ослабевшее немецкое правительство.

Складывается крайне парадоксальная ситуация: перед Второй мировой войной Великобритания и Франция долгое время не желали видеть угрозы, исходящей от нацистского милитаризма, и предки нынешних британцев и французов заплатили за это высокую цену. Сегодня Лондон и Париж готовы противостоять Москве, но немецкое правительство и его народ глубоко и решительно зарыли голову в песок. Таким извращенным образом Европа всё еще платит цену за Адольфа Гитлера.