Зеленский и Санду хотят показать перезагрузку в отношениях

Президент Молдавии Майя Санду на днях посетила с официальным визитом Киев и встретилась со своим украинским коллегой Владимиром Зеленским. После того, как Санду в декабре 2020 года заявила о том, что ее цель — добиться «воссоединения страны» и ухода российских миротворцев из Приднестровья, можно было ожидать, что во время встречи с Зеленским она продолжит обсуждение этой темы. Но в официальных заявлениях по итогам встречи Приднестровье упоминалось лишь косвенно.

О чем лидеры Украины и Молдавии предпочли не говорить в своих публичных заявлениях, и какой именно поддержки Кишинев ожидает от Киева на приднестровском направлении, ИА REGNUM рассказал экс-министр иностранных дел Приднестровской Молдавской Республики Владимир Ястребчак.

После проведенных 12 января в Киеве переговоров президенты Украины и Молдавии заявили лишь о том, что произошел обмен мнениями относительно дальнейших шагов на приднестровском направлении. Почему не было развернутых заявлений на счет Приднестровья?

Действительно, президенты Санду и Зеленский ограничились общими фразами. Мы пока можем лишь догадываться о том, что осталось за строками этих публично озвученных заявлений. Вряд ли есть основания сомневаться в том, что непубличные дискуссии были гораздо более содержательными хотя бы по той причине, что было упомянуто о том, что на встрече с премьер-министром Украины молдавский президент обсуждала вопрос так называемого совместного контроля на границе. Но в публичных декларациях стороны постарались ограничиться дежурными моментами.

Возможно, это связано с тем, что госпожа Санду относительно недавно вступила в должность, и ей приходится более четко соизмерять свой статус уже действующего президента по сравнению с политиком, который только боролся за президентское кресло. Украинская сторона тем временем хотела бы сохранить свой статус посредника и гаранта в международных переговорных форматах по Приднестровью. Вряд ли Киев позволил бы себе то, что могло бы нивелировать посредническую функцию Украины. Я думаю, что с этим связана определенная осторожность в формулировках. Но это вовсе не означает, что в реальности дискуссии не были более содержательными.

Еще хотел бы обратить внимание на такой момент: для того, чтобы брать на себя какие-то обязательства, любой субъект должен иметь возможность их реализовать. Пока что госпожа Санду, исходя из внутриполитических раскладов в Молдавии, может только заниматься раздачей неких авансов, и, я думаю, что в Киеве это тоже учитывают. Авансы далеко не всегда воплощаются в реальность.

Двое лидеров договорились о создании президентского совета, который будет формировать стратегию отношений между странами. Какое место в деятельности этого совета будет уделяться именно приднестровскому вопросу?

Сначала хотелось бы понять, чем собирается заниматься президентский совет, каковы будут у него полномочия, и как они будут соотноситься с деятельностью межправительственной комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству, которая, при условии полного выполнения своей функции, могла бы быть более весомым инструментом.

Кроме того, надо напомнить, что статус президента в Молдавии не совсем понятен даже тем, кто интересуется политической системой этой республики и особенностями ее конституционного права. Достаточно вспомнить, что уже после вступления в должность Санду критиковала президентское решение своего предшественника Игоря Додона о подключении Молдавии к работе Евразийского экономического сообщества в режиме наблюдателя. Это решение тоже принималось на уровне президента, не влекло никаких политических или правовых обязательств для Молдавии, но Санду критиковала Додона за это. Сейчас она сама создает некие межпрезидентские структуры.

Поэтому пока сложно предположить, какое место займет Приднестровье в деятельности нового совета. Я воспринял его создание с осторожным скептицизмом, потому что Кишиневу и Киеву неплохо было бы заняться сначала выстраиванием прагматических отношений, основанных на взаимном учете интересов сторон, а потом переходить к стратегическим. Пока что и до прагматических отношений далековато. Пока что самим собеседникам надо понять, как они видят работу этого межпрезидентского органа, и что они от него ожидают.

Очень хотелось бы, чтобы в Киеве не забывали о своей роли посредников в приднестровском урегулировании, а не только о всемерной поддержке Молдавии.

Грозит ли намерение президентов Молдавии и Украины заняться борьбой с «контрабандой» на приднестровском участке границы новой блокадой Приднестровья?

Во-первых, представителям власти одной и другой страны неплохо было бы все-таки знать, что такое контрабанда. Очень странно слышать подобные заявления от обоих собеседников, особенно применительно к приднестровскому участку границы, потому как это, при всех декларируемых проевропейских устремлениях, означает прямое недоверие к европейским институтам. Уже более 15 лет именно на приднестровском участке границы сосредоточена деятельность миссии ЕС по оказанию пограничной помощи Молдавии и Украине, так называемая миссия EUBAM. И если стороны спустя 15 лет после запуска этой миссии все еще говорят о необходимости уделить особое внимание контрабанде на приднестровском участке границы, это означает только недоверие к европейским институтам и никак не вяжется с декларируемыми европейскими устремлениями обеих стран.

Если бы в Кишиневе очень хотели «бороться с контрабандой», то им следовало бы знать, что контрабанда — это, как правило, грузы, которые перемещаются в обход пунктов пропуска. Как показывает и статистика, и наблюдения уполномоченных служб и Украины, и ЕС, количество таких случаев на приднестровском участке границы является относительно средним в сравнении с любым другим участком украинской границы. На мой взгляд, нет никаких оснований выделять приднестровский участок как нечто особенное, за исключением тех случаев, когда необходим пропагандистский эффект. Возможно, тема педалируется, потому что Кишинев хотел бы добиться присутствия своих силовиков на украинской территории. Это не совместный контроль, это именно односторонняя уступка Украины по присутствию молдавских силовиков на своей территории. При этом хотелось бы обратить особое внимание на то, что все эти годы, несмотря на риторику о борьбе с контрабандой, Кишинев никогда не объявлял незаконными пункты пропуска на украинско-приднестровской границе. Они всегда были законными, в отличие от того, как действовала, например, Грузия по отношению к пунктам пропуска на абхазско-российской границе. Теперь Кишинев хотел бы ужесточить эту практику, но сделать это не своими руками, не через признание этих пунктов пропусков недействующими, а руками Украины.

Что бы выделили в качестве главного итога встречи Санду — Зеленский?

Эта встреча, прежде всего, носила символический характер, я бы даже сказал информационно-пропагандистский. Задача была показать перезагрузку в отношениях. При желании отношения можно было перезагрузить гораздо раньше, потому что те предлоги, на которые ссылались и в Кишиневе, и в Киеве, были несколько искусственными. В какой степени удастся реализовать озвученные договоренности, будет зависит не только от Кишинева и Киева.

После встречи Санду и Зеленского в Киеве много говорилось о амбициозном транспортном проекте, о большом транспортном коридоре. Это надо, прежде всего, понимать как заявку на привлечение иностранного финансирования. От того, найдутся ли заинтересованные в финансировании этого потенциально полезного инфраструктурного проекта, зависит жизнеспособность этой части договоренностей, достигнутых Зеленским и Санду.