Ирландец. Последнее искушение Скорсезе

Не читайте рецензий! Лучше купите себе пистолет. Больше толку. Убедительней. Весомей. Безотказней. Моя приятельница, с которой я смотрел фильм, законно обвинила меня в том, что мои рецензии слишком субъективны, и что я мало читаю про фильмы, поэтому мне пришлось прочитать полсотни рецензий. И книжку, которая легла в основу сценария. Не уверен, что это мне помогло. Любопытно, что одной из интриг этой желтоватой книги являются отношения между автором книги, который много лет занимался допросами и реальным «ирландцем», который то ли сознается, то ли нет… В фильме этот мотив («желательной, но невозможной исповеди») почти сошёл на нет. Омерта. Закон Итальянской мафии. Молчание. Клятва. Семья.

Я хотел было процитировать пару пассажей из этой примечательной по-своему книжки, где есть и про оторванные ноги, и про то, как начинающие мафиози подсыпают слабительное в кофе конкурентов, и про сигары и Кубу, и девочек и танцы… Но почему-то цитировать передумал. Книгу стоит прочитать, пусть и в плохом русском переводе. Вообще, как ни странно, но фильм, который мне показался симпатичным и при первом просмотре, ещё больше понравился при втором. Когда я уже знал «либретто». Это образец лучшего американского кино такого рода. Сложного. Глубокого. Умного.

Про что это? Сложно сказать. Скорее всего, каждый видит здесь своё. Как минимум, это замечательная кровавая медитация. Как едко заметила одна американская критикесса в своей рецензии: «гангстерский экзистенциализм». С привкусом ретро. Читай: смерти. Ну или чуть мягче: поисков утраченного времени. Телефоны на длинных, витиеватых шнурах, которые словно бы сняты с бигуди вечно курящих молодящихся жён гангстеров, «куриц» того времени. Открыточные машины и домики. Залитые солнцем лужайки. Вообще, стоит ли лишний раз говорить, что фильм — замечательный повод окунуться в музей Америки того времени: каждая запонка на рубашке строго соответствует эпохе.

«Ирландец» убивал на войне «плохих». Так начинал свою карьеру. Вообще, он как бы «солдат», это подчёркивается и в книге, и в фильме, словно бы «славное» военное прошлое становится то ли поводом к «травматическому синдрому» и «слому характера», то ли, что скорее всего, лишний раз подчёркивает парадоксальную тему про монополии насилия. Кто имеет право убивать? Можно ли при этом сохранить «честь»? Погоны? Душу? Близких? Вряд ли мы сильно ошибемся, если предположим, что один из главных вопросов фильма: «можно ли быть хорошим человеком (человеком чести и уважения), но при этом немного наёмным убийцей… Раскольниковым тут особо не пахнет. И никаким особым раскаянием или видимыми душевными метаниями и русскими истериками тоже. И, может быть, это сильная сторона фильма. Ужас именно в том, что каждый из героев действует в своей логике, где «он борется за благое дело». Часто почти с именем Христа на губах. Уж во всяком случае со своим представлением о любви к «своим».

Эпическая природа повествования тем сложней, что перед нами рассказчик, который перебивает собственный закадровый голос и так далее. В фильме очень много всего, но всё спрятано, как оружие на дне реки. Есть тут и трагедия бездетного мафиози. И юмор. Черноватый, вроде «сцены с арбузом». И совсем уж черный, вроде комбайна, который выбрасывает куски окровавленного трупа… У каждого героя свой пунктик. Своя отчетливая «черта», вроде «непереносимости опозданий» у Джимми и так далее. В этом смысле перед нами типичный голливудский фильм, но самой лучшей марки. Как элитный виски. Как настоящий макинтош. Как роскошная крашенная декольтированная проститутка из кабаре. Операторская работа предельно продумана: цвета, фактуры, композиции и так далее. Вплоть до того, что разные времена стилизовались под разную плёнку… Причём это оправдано сюжетом и не слишком вырывается вперёд режиссуры. А чего стоят «живописные фрески», вроде сцены свадьбы, где перед нами целое пиршество типажей и лиц. Поэма. В фильме вообще много неявных символов. Забрызганная кровью богоматерь на витрине. Например.

Великолепная сценарная работа. В том числе в диалогах. Двойственность. Юмор. Подтексты. Намёки. Недомолвки. Вроде великолепной сцены разговора с дочерью, где она пытается понять, почему папа убил друга их семьи… И после этого решает не разговаривать. Почти «чеховская» иногда драматургия. Скажем, как в сцене, где решается судьба Джимми, пока он танцует. В плохом фильме мы бы слышали, как герои решают его убить. В данном случае мы только видим их разговор. Не слыша вообще ничего. И понимаем, что они принимают какое-то решение. Это, безусловно, режиссура очень высокого класса.

В фильме есть несколько «рифм», когда один образ или мотив позже повторяется. Даже финальный кадр (который, наверняка, войдет в учебники), где герою оставляют открытую дверь, в фильме фигурирует дважды. Первый раз с Джимми, когда дверь не закрывает он. Что это за символ в финале? Просто ли открытая дверь? Дверь как место для уходящей души умирающего? Или дверь как надежда на то, что герой хотя бы чуть-чуть получит шансы на хорошую адвокатуру на страшном суде? Что ему оставляют создатели хоть какой-то шанс? Щёлку в рай, через которую можно спастись. Или дверь иногда это просто дверь? Именно в этом неявное очарование и даже гениальность фильма. Его можно прочитать на разных уровнях. Несколько раз фигурирует война, словно бы смена времён и эпох не меняет ничего, фронт второй мировой, потом Куба с торговлей оружием, потом Сербия… Какая-то роковая сила продолжает убивать. Уже не отобранными антикварными револьверами, а «гуманным» оружием в гуманитарных операциях… Более того, трагедия в том, что главный герой в каком-то смысле «хороший парень», который становится монстром. А ещё большая трагедия в том, что силами кино нас заставляют его если не полюбить, то почти оправдать. Хотя бы эмоционально. Даже мотив игры в «шары» появляется дважды. Первый раз это «счастливое время», когда ирландец с семьей и друзьями играет в боулинг. А второй раз, когда стареющие мафиози играют дрожащими руками в тюрьме перед смертью. Это созвучно мотиву «проходящей жизни». Не случайно так много копий сломано про то, «стоило ли омолаживать цифровым образом героев». Всё проходит. Всё тщета. Как заметил один «коронованный» пахан, у которого было много «тёлок» и «бабок».

Было ли у режиссёра искушение — делать как все? Снимать что-то мелькающее и торопливое, незамысловатое и шаблонное. Вероятно. Но тут фильм про мафию неожиданно становится ещё и фильмов про «мафию» голливудскую. Может ли человек сохранить верность своему стилю и мировоззрению перед «смертью старого доброго кино»? Перед чудовищным давлением рынка. И остаться верным уходящим временам успешной юности. Сотни людей работали над «цифровым омоложением» героев… Но мотив смерти никуда не исчез. В конце концов даже боссы умирают. Но фильмы про них иногда остаются. Замечательное, сложное, требующее подготовки к просмотру кино. Я презираю всю эту романтизацию и философию «авторитетов», насквозь циничную (вопрос только в том, не настолько ли цинична и «правильная власть», и «церковь» etc), но отказать создателям в таланте очень сложно. Только если быть совсем бездарным зрителем. Среди рецензий (часто любительских) были популярны рассуждения о том, стоят ли эти три часа жизни того, чтобы отдать их создателям фильма. Можно подумать, что каждый сможет потратить их на что-то действительно важное. Выполнять заказ босса, например.