Китай и Индонезия ускоряют строительство региональной инфраструктуры

По поручению китайского партийно-государственного лидера Си Цзиньпина заместитель председателя КНР Ван Цишань совершил визиты в Индонезию и Японию. В обоих случаях китайский гость принял участие в церемониях вступления во власть лидеров этих стран — инаугурации переизбранного на второй срок индонезийского президента Джоко Видодо и интронизации нового японского императора Нарухито.

Однако помимо церемониальных моментов в обоих визитах было много интересного. Прежде всего, о фигуре самого Ван Цишаня, чья трудовая биография в конце 60-х годов прошлого века началась с символической для китайских коммунистов Янъани (провинция Шэньси), центре так называемого «особого района», где располагались центральные органы КПК в период японской агрессии и борьбы партии за власть в стране. Именно там Ван познакомился с Си Цзиньпином, правой рукой которого стал спустя много лет, в 2012 году. Тогда после драматических внутренних событий в КПК и КНР, связанных с транзитом власти на XVIII съезде, он возглавил Центральную комиссию КПК по проверке дисциплины (ЦКПД), влиятельнейший орган партийного контроля, отвечающий за наведение внутрипартийного порядка и борьбу с коррупцией. Глава ЦКПД по должности является членом «большой семерки» членов Постоянного комитета (ПК) Политбюро ЦК партии, и Ван пробыл на этом посту до самого XIX съезда, когда покинув ЦКПД и ПК по возрасту, неожиданно для многих получил второй пост в государстве, став заместителем председателя КНР.

Назначение с большим подтекстом: во-первых, впервые со времен Дэн Сяопина на этой должности оказался не официальный преемник действующего лидера: после конституционных изменений марта 2018 года этот вопрос более не актуален, ибо смены власти на XX съезде в 2022 году не ожидается. Во-вторых, Ван Цишань пользуется безграничным доверием Си Цзиньпина, и этот тандем у власти призван укрепить ее и без того возросшую за последние годы прочность. В-третьих, имидж успешного борца с коррупцией повысил и без того высокий авторитет Вана в партийных рядах. Историк по образованию, крупный финансист по многолетней профессиональной деятельности, он везде, где работал, демонстрировал потрясающую эффективность. Поэтому лучшей кандидатуры для того, чтобы совместить представительскую миссию с проведением важных переговоров, придумать было трудно. Характерно: в Японии помимо премьер-министра Синдзо Абэ, собеседником Ван Цишаня выступил министр финансов Таро Асо. И поскольку острота ситуации в глобальных финансах общеизвестна настолько, что ее на днях признал даже генсек ООН Антониу Гутерриш, призвавший к реформе мировой финансовой архитектуры, можно только догадываться, что обсуждалось. Официально было многозначительно сообщено, что речь шла о «планировании двусторонних отношений с точки зрения долгосрочных стратегических перспектив», и за этой формулировкой может скрываться что угодно, учитывая проблемы не только в китайско-американских, но и в американо-японских торгово-экономических отношениях.

Еще Ван провел встречи с целым рядом японских политиков — от генсека кабмина до лидера правящей ЛДП, а также с находившимся в эти же дни в Токио президентом Пакистана Арифом Алви. Но наиболее интересным с точки зрения геополитики, что подтверждает высочайший статус спецпосланника Си Цзиньпина, стали встречи Ван Цишаня в Индонезии. Прежде всего с президентом Дж. Видодо, получившим от избирателей второй срок у власти реформатором, ставящим перед собой цель превращения своей страны в великую морскую державу. Победив на предыдущих выборах в 2014 году, Видодо выдвинул проект «Индонезия — морская ось мира», в котором геоэкономическая составляющая, связанная с кардинальным обновлением транспортно-логистической, прежде всего портовой инфраструктуры, дополняет весьма амбициозный геополитический проект распространения влияния на регион, который американскими стратегами именуется «Индо-Тихоокеанским». Еще до Видодо, в 2013 году, отношения всеобъемлющего стратегического партнерства с Индонезией установили США, при нем, в 2015 году, это сделал Китай, а в прошлом, 2018 году — Австралия. Уже по этой динамике видна важность Индонезии, и не только как крупнейшей мусульманской страны. При нынешнем президенте Джакарта существенно активизировалась в использовании своих главных козырей — расположения на магистральных путях морского транзита из Индийского в Тихий океан, а также в укреплении своего веса в «десятке» стран-участниц АСЕАН, штаб-квартира которой располагается как раз в индонезийской столице.

Внимание региональных лидеров к этой стране именно об этом и говорит, но главное: Китай первым из них предложил индонезийцам роль не послушного сателлита, а партнера по региональному переустройству, у которого имеется и глобальная проекция. Через Малаккский пролив, отделяющий индонезийский архипелаг от Малайзии, проходит до 60% мировой торговли, значительную часть которой составляет нефть, импортируемая из зоны Персидского залива Китаем, а также Японией и Южной Кореей. В этом стратегически важном регионе сильны позиции седьмого американского флота, занятого «сдерживанием» КНР, и важнейшей задачей Китай видит обеспечение безопасности своего нефтяного импортного транзита. Поэтому усиление Джакарты с ее проектом «Морской оси», а также в целом объединения АСЕАН, декларирующего свой «особый путь», в случае их сближения с Китаем, способно серьезно изменить конфигурацию сил в конкуренции двух других, основных трансрегиональных проектов — американской «Индо-Пасифики» и китайского «Пояса и пути». За это в Юго-Восточной Азии и идет борьба. В ее контекст укладываются и сохранение подогреваемой американцами конфликтной ситуации в Южно-Китайском море (ЮКМ), которую Китай и страны АСЕАН готовы разрешить с помощью Кодекса поведения в этой акватории, подкрепленного расширением с Пекином двусторонних связей. Переговорный процесс не останавливается ни на минуту, по многим вопросам отыскиваются развязки, например, с приходом к власти на Филиппинах президента Родриго Дутерте существенно потеплели двусторонние отношения Пекина с Манилой. И это удар по региональным интересам США, которые рассматривают Филиппины одним из своих «непотопляемых авианосцев».

Идет поиск общих позиций даже по тайваньской проблеме, усугубляемой недоговороспособностью нынешнего «демократического» режима в Тайбэе, бравирующего тесными связями с США и закупающего у Вашингтона вооружения и боевую технику. Кстати, Тайвань, как и исторические аспекты двусторонних отношений, тесно связанные с Второй мировой войной — важнейшие вопросы, которые Ван Цишань обсуждал в Токио, поставив их урегулирование ключевым условием успешного проведения в будущем году государственного визита Си Цзиньпина в Страну восходящего Солнца, который, по словам С. Абэ, в Японии «ожидают с нетерпением». Из этой же «оперы» и резкий рост внимания к Индонезии в Австралии; даже с логистической точки зрения видно, что Канберра нуждается в стране «тысячи островов» гораздо сильнее, чем та в ней: авиамаршруты австралийской гражданской авиации в континентальную Азию и Европу проходят над индонезийской территорией. Но и это не все. Несмотря на тесные экономические связи с Пекином, элиты страны-континента остаются неотъемлемой частью англосаксонского мира. И в этом качестве не только всячески поддерживают стремление Вашингтона сохранить за собой региональное военно-политическое доминирование, но и деятельно участвуют в этой политике, поддерживая «индо-тихоокеанское» видение и амбиции Пентагона, стремящегося «склеить» здесь новый блок, который аналитики за глаза уже прозвали «восточным НАТО». Участие в нем еще и Японии придает визитам Ван Цишаня подчеркнутый геополитический смысл, и в этом контексте итоги его переговоров с индонезийским лидером Видодо можно считать в высшей степени успешными.

С учетом целей и задач индонезийской «Морской оси», призванных не только модернизировать морские порты, превратив их в международный центр перевалки грузов, но и связать единой транспортной инфраструктурой крупные и мелкие острова, из которых состоит страна, проект весьма органично увязывается с китайским «Поясом и путем». Точнее, с его океанской частью — «Морским шелковым путем XXI века». Это хорошо понимают в Индонезии, хотя есть немало политиков и сил, которые опасаются Китая и хотят проектной самостоятельности и независимости индонезийской «Оси» от китайского «Пояса». Отчасти, они действительно этого боятся, но не меньшее право на жизнь имеет предположение, что свою роль играют инерционные факторы внешней политики Джакарты, которая при прежних лидерах была более ориентирована на Вашингтон. Опровергая скептиков, оптимисты возражают им, что масштабы выдвинутого президентом Видодо проекта таковы, что у Индонезии нет возможностей реализовать их в короткие исторические сроки самостоятельно, а Китай первым из иностранных партнеров Джакарты начал рассматривать проекты инвестиций в «Морскую ось». И поскольку Пекин традиционно не выдвигает для этого идеологических или политических условий, не воспользоваться этой возможностью, уступив опасениям скептиков, было бы ошибкой.

Китай, действительно, с самого начала предпринял на индонезийском направлении серьезные усилия. Осенью 2013 года, после объявления проекта «Пояса и пути», который был провозглашен Си Цзиньпином в ходе визита в Казахстан, китайский лидер совершил турне по странам Юго-Восточной Азии. Выступая в парламенте Индонезии, он детализировал «Пояс и путь», прямо пригласив Джакарту поучаствовать в строительстве его морской составляющей. В том же 2013 году премьер Госсовета КНР Ли Кэцян, принявший участие в выставке ЭКСПО «Китай — АСЕАН», обратил внимание индонезийской общественности, что сопряжение «Пояса и пути» с «Морской осью» будет способствовать развитию внутренней инфраструктуры. Первый проект в Индонезии уже реализуется: это высокоскоростная железнодорожная магистраль (ВСМ) Джакарта — Бандунг, которая является частью более широкого плана установления сквозного железнодорожного сообщения между островами. Общая протяженность внутренней железнодорожной сети благодаря Китаю в ближайшие годы увеличится почти на 9 тыс. км. Начинается реализация планов китайского участия в сооружении 24-х морских портов из 35-ти, строительство которых предусмотрено планом президента Видодо, а также 15-ти аэропортов. Еще одной инфраструктурной сферой взаимодействия Китая с Индонезией является строительство на архипелаге около 1 тыс. км автомобильных дорог, а энергетической — создание сети мощных электростанций. И это далеко не полный перечень совместных планов.

Учитывая развернувшееся взаимодействие между «Поясом» и «Осью», в итогах визита Ван Цишаня в Джакарту необходимо отметить следующие позиции, продекларированные обеими сторонами на переговорах:

Остается дополнить, что по согласованным планам «сопряженный» маршрут, который станет частью как «Пояса и пути», так и «Морской оси», пройдет через территориальные воды и порты Индонезии по Зондскому проливу между островами Ява и Суматра в Индийский океан. Особая важность для Китая этого решения становится понятной, если посмотреть на карту. Являясь частью акватории территориальных вод Индонезии, находящихся под ее исключительной юрисдикцией, Зондский пролив составляет транспортно-логистическую альтернативу Малаккскому проливу, берега которого, как уже отмечалось, принадлежат разным государствам — Индонезии и Малайзии. Визит Ван Цишаня закрепил китайский прорыв на индонезийском направлении, что означает для Китая двойной успех. С точки зрения геоэкономики, налицо продвижение китайского проекта «Пояса и пути» в важной узловой развязке его океанического маршрута, а геополитический аспект, диверсифицируя коридоры этого маршрута, существенно повышает его безопасность. Причем происходит это на фоне той конкуренции, которая развернулась в регионе между КНР и США и связанного с этим роста военно-политической напряженности. Ведь само появление инициативы «Пояса и пути» явилось своеобразным китайским ответом на курс «возврата в Азию и Тихий океан», провозглашенный в 2011 году администрацией Барака Обамы. И те проблемы, которые появляются в связи с этим у американского «Индо-Тихоокеанского» проекта, на коммуникациях которого лежит индонезийский архипелаг, как нельзя лучше характеризуют позитивное значение разворачивающихся в регионе тенденций и для России. Другой стороной этого вопроса является и экономическая активизация на этом фоне российско-индонезийских связей, в том числе опять-таки в инфраструктурных вопросах, но это уже несколько другая тема.