Уступит ли доллар глобальную монополию электронной валюте МВФ?

Директор (управляющий) Банка Англии Марк Карни, возглавляющий регулятор с 2013 года и уходящий в отставку в январе 2020 года, сделал резонансное заявление. Выступая на ежегодном «симпозиуме по вопросам экономической политики» в Джексон-Хоул, междусобойчике крупных банковских кругов, который ежегодно организуется для глав центробанков входящим в структуру ФРС Федеральным резервным банком Канзаса, финансист обвинил доллар в «дестабилизирующем влиянии на мировую экономику». Карни сравнил нынешнюю мировую экономическую ситуацию с началом 1970-х годов, кануном отказа от золотого покрытия доллара и переходом с Бреттон-Вудской на Ямайскую систему. В ней резервные валюты отпускаются в свободное плавание, а их курсы формируются рынком (что на самом деле призвано прикрыть систему связанных с этим глобальных афер, ибо в «Ямайке» поле для спекуляций несопоставимо шире, чем в «Бреттон-Вудсе»).

Для справки: сходки финансистов в Джексон-Хоул проводятся с 1978 года. Инициатором этого сбора банкиров стал многолетний глава ФРС Пол Уолкер, при котором западную экономику переводили в либерально-монетаристский режим функционирования. В том же 1978 году в Вашингтоне была основана «Группа тридцати». Это «ареопаг» крупных частных банкиров и бывших глав ЦБ, в которой 90-летний Уолкер и сегодня является «заслуженным» председателем. Отчего становится понятно, что Джексон-Хоул «придумали» как промежуточное звено между «тридцаткой» и Банком международных расчетов (БМР), куда все центробанки втянуты как члены Базельского клуба. Схема простая: решения, принятые в тиши кабинетов G30, в Джексон-Хоул доводятся до центробанковской «массовки», которая затем берет их к исполнению на площадке БМР. И была или нет на этот раз в Джексон-Хоул Эльвира Набиуллина, что говорила и с кем там общалась, сообщений об этом нет, а было бы очень интересно узнать. Может быть, наши признанные финансовые аналитики в этом подсобят?..

Создание G30 и «симпозиума» в Джексон-Хоул, как водится, не обошлось и без участия Фонда Рокфеллера. И эти события можно рассматривать завершением «бурных семидесятых», в ходе которых формировались те самые основы управления, точнее манипулирования мировой финансовой и экономической системой, о кризисе которой сегодня и сигнализирует своим заявлением Карни. Хронологически: 1971−1972 годы — переход на «Ямайку». 1972−1973 — создание Трехсторонней комиссии с внедрением навязанного ООН «регионально-блокового» принципа мировой организации. 1974 год — соответствующий концептуальный доклад Римскому клубу «Человечество на перепутье». 1973−1974 годы — трансформация под олигархов политического олимпа США. Последовательная отставка вице-президента Спиро Агню, а затем и президента Ричарда Никсона. Их заменили никем не избранными, по сути олигархическими назначенцами — Нельсоном Рокфеллером (одним из пятерых братьев) и Джеральдом Фордом (соответственно). 1975 год — основание Vanguard Group; и хотя большинству пользователей это название ни о чем не говорит, тем не менее это — стержень системы «тотальных инвесторов», компаний, управляющих активами всех, не крупнейших, а именно всех, мировых транснациональных банков и корпораций. Сейчас таких «держателей» около двенадцати, а под их общим управлением в интересах скрытых от глаз конечных бенефициаров — многие десятки триллионов. Ну, а «на после» G30 и Джексон-Хоул оставалось лишь придать выработанным ими «правилам игры» видимость «широкого» обсуждения и распространить их на весь мир, сформировав Вашингтонский консенсус и разрушив клюнувший на удочку Римского клуба и вляпавшийся в «глобальную проблематику» СССР. Что и было проделано соответственно в 1989 и 1991 годах.

И последнее, что касается справок. Марк Карни, как и Мервин Кинг, его предшественник во главе Банка Англии, владеющего, по определенной информации, распространенной в США ещё в те же 70-е годы, контрольным пакетом ФРС — члены «Группы тридцати». Как канадец, возглавлявший до Банка Англии Банк Канады, Карни, как мы убеждаемся, символическая фигура, соединяющая своей сановной персоной три главных англосаксонских центра. И да простит меня читатель за этот небольшой экскурс, но значение сказанного в этот раз Карни в Джексон-Хоул и его влияние на мировые события в отрыве от представленной в нем информации осмыслить трудно. А рассказывающие об этом его заявлении СМИ раскрыть её и помочь общественному мнению достроить пазл, как видим, не торопятся. Что же предложил urbi et orbi этот убежденный глобалист, сторонник финансового ультраимпериализма, выступающий против любых попыток возврата к промышленному капитализму и с этих позиций жестко критикующий Дональда Трампа?

Карни высказался за то, чтобы новой мировой резервной валютой стала электронная валюта. Не криптовалюта типа биткоина, которую Карни «будущим денег» не видит, но которой отводит сегмент в мировой финансовой системе и намерен позаимствовать у ее создателей технологию блокчейн. А электронная валюта, надо понимать, уже действующая, отработанная. Такая валюта есть — это SDR (Special Drawing Fights — Специальные права заимствования) МВФ — электронный эквивалент или заменитель денег, существующий не в бумаге, а в виде безналичных записей на банковских счетах. SDR формируется «корзиной валют» — доллара, евро, иены, фунта стерлингов и введенного в «корзину» в 2016 году, причем, сразу на третью позицию, китайского юаня. Состав и пропорции «корзины» пересматриваются каждые пять лет; до нового пересмотра, следовательно, остался год с небольшим.

Любопытно: полтора года назад, в январе 2018 года, Карни так вопрос не ставил, а рассуждая на эту тему, высказался за то, чтобы в многополярном мире появилась многополярность резервных валют, допустив, что в качестве таковой к доллару вскоре присоединится юань. Однако уже в сентябре прошлого года он подверг Китай критике, назвав его «риском мировой экономики» из-за высоких уровней задолженности по отношению к размеру экономики. Сегодня ни о долларе, ни о юане речи не идёт, а говорится, если называть вещи своими именами, об SDR (или его аналоге, что, впрочем, проблематично).

Из этого первое, что важно. Влияние SDR, не вдаваясь в подробности, было намного существеннее нынешнего в середине второй половины прошлого века, вскоре после их появления (1969 г.) и отказа от золотого обеспечения доллара (1971−1972 гг.). Означает ли сказанное Карни сейчас, что готовится ренессанс золотого стандарта — большой вопрос, интерес к которому подогревается быстрым ростом золотых запасов Китая, России и ряда других стран. Если вместо доллара к золоту привяжут SDR, то получится трамплин от «специальных прав» к полноценной «мировой валюте», подобно транзиту в свое время от электронного ЭКЮ к современному евро.

Второе. «Лакмусовой бумажкой» того, какое место отводится в этом проекте Китаю, станет как раз пересмотр соотношения в «корзине валют» SDR в 2020 году. Возрастет удельный вес юаня — стратегию мировой финансовой «закулисы» можно будет считать неизменной. Если нет, значит, к Китаю у нее появились «серьезные претензии». На наш взгляд, они не могли не появиться, во-первых, из-за растущей самостоятельности этой страны, на фоне масштабов экономики которой «закулисные игрища» выглядят, мягко говоря, неубедительно. Во-вторых, «претензии» к Китаю, одновременно с США, вполне могут быть обусловлены торговой войной между ними, которая не входит в планы «держателей» тихой гавани олигархической финансовой стабильности. В-третьих, свою роль против Китая в этой игре может сыграть крепнущий союз Пекина с Москвой, что этим «держателям» тоже не улыбается; по некоторым данным им, в рамках их планов, предпочтительнее его альянс с Австралией.

Третье. Еще одним «лакмусом» должна стать реакция политических и финансовых властей Вашингтона, которой пока нет. Напомним, что разговор о переходе с доллара на SDR уже вёлся в начале 2009 года, когда в канун лондонского саммита «Группы двадцати» с подобной инициативой выступил Китай, а с ним и Россия. Совместная инициатива, оформленная тогда, по иронии судьбы, казахстанским президентом Назарбаевым, встретила ответную буквально истерику в Вашингтоне. С отповедью практически одномоментно выступили президент Барак Обама, главы ФРС и минфина Бен Бернанке и Тимоти Гайтнер. Двое последних вместе с Карни являются членами «тридцатки». Но сегодня инициатива исходит не из Москвы или Пекина, а от «старшего брата» Вашингтона в мировой финансовой «табели о рангах». Грубо говоря, от Ротшильдов, которые незримо стоят за Банком Англии и после его формальной национализации в 1946 году. По некоторым, опять-таки, достоверным данным, ключевые позиции там принадлежат братьям Кезуикам, ближайшим партнерам Ротшильдов из финансовой компании Jardine & Matheson Holdings, которая появилась на свет в рамках «опиумной экспансии» англичан в Китае в XIX веке. У компании прочные позиции и на Уолл-стрите, где «особым» положением владеет Goldman Sachs по прозвищу «фирма», из которой в свое время и был выпущен на орбиту «финансового гения» сам Карни.

И последнее. В прошлый раз инициатива сделать SDR новой «мировой валютой» прозвучала в канун саммита «двадцатки», а сейчас — вскоре после него. Пока трудно сказать, что это означает. Как минимум, это можно интерпретировать как провал недавнего саммита в Осаке, не дотянувшего до «адекватных», с точки зрения глобальной олигархии, решений. А значит, инициатива будет передана в другие руки, учитывая, что как раз Карни и возглавляет Совет по финансовой стабильности (FSB), созданный в 2009 году «двадцаткой», но фактически являющийся частью структуры Базеля — Банка международных расчетов. Нельзя исключить, что превращение валюты МВФ в «мировую» преследует цель легализации существования ныне неформального «мирового центробанка», объединяющего МВФ с БМР и группой Всемирного банка.

Но в любом случае, какие-то подвижки в мировой финансовой системе если не пошли, то намечаются. Причем, даже в том случае, если Карни просто выкатил пробный шар или таким образом, вслед за четырьмя экс-главами ФРС, «предостерег» политические власти США от дальнейшего вмешательства в прерогативы «хозяев мира». За этими трендами нужно внимательно следить. Особенно учитывая то, что у России как интерес в этой игре, так и возможные опасения могут быть связаны отнюдь не с судьбой Brexit, к которому приковано столько информационного внимания, а с позицией Китая. И с его подлинной ролью в этом раскладе. Для Москвы в этом вопросе сейчас очень многое поставлено на карту.