Сокрушительное военное поражение Японии в сражениях с советско-монгольскими войсками на Халхин-Голе сопровождалось серьезным внешнеполитическим поражением. Поступившее в дни мощного контрнаступления советско-монгольских войск сообщение о подписании советско-германского пакта о ненападении привело японское руководство в сильное замешательство. Резидент советской военной разведки в Японии Рихард Зорге следующим образом характеризовал сложившуюся в Токио обстановку:

Флаг Японии

«Переговоры о заключении договора о ненападении с Германией вызвали огромную сенсацию и оппозицию Германии.

Возможна отставка правительства после того, как будут установлены подробности заключения договора. Немецкий посол Отт также удивлен происшедшим.

Большинство членов правительства думают о расторжении антикоминтерновского пакта с Германией.

Торговая и финансовая группы почти что договорились с Англией и Америкой.

Другие группы, примыкающие к полковнику Хасимото и к генералу Угаки, стоят за заключение договора о ненападении с СССР и изгнание Англии из Китая.

Нарастает внутриполитический кризис.

Рамзай».

Генерал Угаки Кадзусигэ

То же сообщал в Москву 24 августа и временный поверенный в делах СССР в Японии Николай Генералов: «Известие о заключении пакта о ненападении между СССР и Германией произвело здесь ошеломляющее впечатление, приведя в растерянность особенно военщину и фашистский лагерь».

Неожиданный политический маневр Германии был воспринят в Токио как вероломство и нарушение положений направленного против СССР Антикоминтерновского пакта. Секретным приложением подписанного 25 ноября 1936 г. в Берлине Антикоминтерновского пакта предусматривалось: «Договаривающиеся стороны на период действия настоящего соглашения обязуются без взаимного согласия не заключать с Союзом Советских Социалистических Республик каких-либо политических договоров, которые противоречили бы духу настоящего соглашения».

Незадолго до подписания пакта, 7 августа 1936 г., японское правительство одобрило секретный документ, в котором было записано: «В отношении Советского Союза интересы Германии и Японии в основном совпадают… Наше сотрудничество необходимо направить на обеспечение обороны страны и осуществление мероприятий по борьбе с красными». В день подписания пакта министр иностранных дел Японии Арита заявил на заседании Тайного совета: «Отныне Россия должна понимать, что ей приходится стоять лицом к лицу с Германией и Японией». Как указывалось Токийским трибуналом для главных японских военных преступников, Антикоминтерновский пакт был «своим острием направлен против Союза Советских Социалистических Республик».

Министр Хатиро Арита с фотографиями Гитлера

Со своей стороны, Токио, выполняя договоренности с Берлином, отказывался даже рассматривать предложения правительства Советского Союза заключить советско-японский пакт о ненападении.

Однако Гитлер видел свои обязательства перед союзниками как временные и необязательные к выполнению договоренности, действующие до тех пор, пока это выгодно Германии. 23 августа 1939 г. в этом японские руководители имели возможность убедиться сполна. Негодование японцев «предательством Германии» было бы еще большим, знай они о подлинном отношении к ним расиста Гитлера.

22 августа 1939 г. накануне подписания германо-советского соглашения о ненападении, фюрер, собрав в своей загородной резиденции приближенных генералов, в ответ на высказанное одним из собравшихся опасение негативной реакции Токио на заключение Пакта о ненападении с СССР, разразился тирадой: «Император (Японии) сродни русским царям. Слабый, трусливый, нерешительный, его легко может смести революция… Нам следует видеть в себе хозяев и относиться к этим людям в лучшем случае как к лакированным полуобезьянам, которые должны знать кнут». (Ikle F.W. German-Japanese Relations 1936 — 1940. New York, 1956. P.133).

Император Японии Хирохито

Однако и без знания в то время этих в высшей степени оскорбительных слов в адрес считающей себя «потомками богов» японской нации правительство Японии дало указание своему послу в Берлине Осима Хироси заявить правительству Германии решительный протест против нарушения положения секретного приложения к Антикоминтерновскому пакту. Однако германофил и ярый сторонник политики Гитлера посол Осима почти на месяц задержал вручение протеста, опасаясь ухудшения германо-японских отношений. Когда же он все же сообщил германскому министру иностранных дел Риббентропу о протесте, сделано это было как бы между прочим, без акцента на возмущение Токио.

Считая, что в условиях начавшейся Второй мировой войны Японии не следовало портить отношения с Германией, Осима стремился принизить значение дипломатического демарша Токио. Сообщая лишь 18 сентября о японском протесте, он сказал статс-секретарю германского министерства иностранных дел фон Вейцзекеру: «Как вам известно, в конце августа я отказался выразить резкий протест, как мне это поручило сделать японское правительство. Но я не мог действовать наперекор этому предписанию, поэтому я только телеграфировал, что последовал приказу, и ждал конца польской кампании. Я полагал, что этот шаг тогда не будет так важен».

Эрнст фон Вайцзеккер

Встречаясь в сентябре с Осима, Риббентроп утверждал, что Япония в своих же собственных интересах должна установить военное сотрудничество с Германией, так как поражение Германии позволило бы западным державам объединиться в широкую коалицию с целью изгнания Японии из Китая. Он убеждал японца, что германо-советский договор о ненападении «отвечает правильно понятым интересам Японии, поскольку ей выгодно любое усиление Германии», что Японии, следуя примеру Германии, необходимо добиться нормализации отношений с СССР с тем, чтобы затем «свободно развернуть свои силы в Восточной Азии в южном направлении», где находится сфера ее «жизненных интересов». В том случае если Япония послушается его советов, считал Риббентроп, вполне могла бы осуществиться идея о германо-итало-японском военном союзе, направленном «исключительно против Англии». Осима разделял эти идеи и в своих депешах соответствующим образом настраивал Токио.

В разгар польской кампании вермахта германский «восточный фронт» посетил бывший военный министр Японии Тэраути. 20 сентября Гитлер и Риббентроп во время состоявшейся с ним беседы подчеркивали свою заинтересованность в налаживании военного сотрудничества с Японией и развертывании наступления японских вооруженных сил в южном направлении. Тэраути оказался их полным единомышленником. Сопровождавший его Осима высказался за перенос центра тяжести военных усилий Японии в Юго-Восточную Азию. Он говорил: «Япония нуждается в цинке, каучуке и нефти из Нидерландской Индии, хлопке из Британской Индии, шерсти из Австралии. Если она все это получит, то будет независима и очень сильна».

Вскоре наиболее проницательные японские политики поняли, что пакт с Москвой Гитлер рассматривает как необходимый, но временный маневр. Это было подтверждено правительством рейха, представители которого уже на второй день после заключения пакта довольно откровенно разъяснили японскому послу в Берлине, что «при всех обстоятельствах, которые могут возникнуть на дипломатической арене, идеи и цели общей борьбы против коммунизма сохраняются».

Сформированный 22 июля 1940 г. новый кабинет министров Японии во главе с прогермански настроенным Коноэ Фумимаро взял курс на достижение с гитлеровской Германией военного союза, одной из важнейших целей которого был совместный разгром и уничтожение Советского Союза.