К оживлению темы японского хозяйственного освоения Курильских островов

Тема «совместного хозяйственного использования Курильских островов» после того, как поднятая в начале года переговорами на высшем уровне пыль осела, снова зашевелилась. Немудрено — в конце июня в Японии ожидается очередная встреча В. Путина и С. Абэ, а последнему уж очень хочется «сохранить лицо» и объявить о некоем продвижении по многострадальной курильской теме. Но похоже, что от голой риторики с рефренами о «новом уровне отношений», «истинном доверии» процесс действительно переходит в положение низкого старта. Министр иностранных дел РФ С. Лавров после встречи в начале мая с министром иностранных дел Японии Таро Коно объявил, что на 20 мая с.г. назначено первое заседание совместной рабочей группы по выработке юридических норм, которыми будет регулироваться будущая деятельность японцев на наших островах. Это уже качественно новый шаг. Настырности японцев в продавливании своих политических интересов можно не только удивляться, но и поучиться. И, хотя стороны по-прежнему не очень-то склонны к информированию общественности о содержании переговорного процесса (а он неброско, невидимо для нас, продолжается), некоторые ключевые детали всё же к нынешнему моменту оказались очерчены. Как это ни парадоксально, но японские устремления и схемы в затее «совместного хозяйственного использования Курильских островов» выглядят более ясно, чем российские. Подытожим для нашего общего понимания.

Тема разбивается на две составляющие: практические планы «совместной хозяйственной деятельности» и их юридическое оформление, чем и займётся вскоре специально созданная двусторонняя группа. Рассмотрим и мы её по отдельности, но начнём «танцевать от печки».

Первое: практические планы. После двух японских деловых миссий в 2017 г. на Курильские острова, в которых приняло участие более 80 представителей бизнеса и госслужащих, японцы представили «программу из 5-ти пунктов», точнее набор предложений по 5-ти направлениям экономической деятельности: создание «парка» ветровой энергетики, тепличного комплекса по выращиванию овощей, развитие туризма, уничтожение мусора и новые технологии марикультуры. Российская сторона не осталась в долгу — по заявлению тогдашнего губернатора Сахалинской области О. Кожемяко в российские предложения вошло 26 возможных проектов сотрудничества, исходивших из реальных потребностей. Они касались улучшения инженерной инфраструктуры, жилищного строительства, утилизации бытовых отходов, медицинского обслуживания. Были учтены и общие положения, входящие в федеральную Программу развития Курильских островов. Помимо этого японцам было предложено строительство новых, в дополнение к существующим, электро‑ и геотермальных станций, чья энергия понадобится для развития промышленной (в частности, для введения новых мощностей рыбоперерабатывающей отрасли) и социальной инфраструктуры островов. В целом из этих предложений явствует, что под «совместной хозяйственной деятельностью» российская сторона понимает существенные инвестиции в достаточно весомые, в том числе инфраструктурные объекты на южных Курилах, с масштабным привлечением в эти районы японского финансирования, технического участия, производственной активности.

Эти предложения и привёз на согласование в Токио замминистра иностранных дел И. Моргулов 18 марта 2017 г. На сегодняшний день мы так и не знаем, в какой точке сошлись и сошлись ли идеи сторон, но похоже, что японский «пакет», несмотря на его спорность, был в итоге принят Москвой целиком. Как показали последующие события, у японской стороны иной, отличный от российского, взгляд на профиль своего участия в развитии южных Курил.

Не хочется выглядеть вечным скептиком, но ведь и объективный взгляд на вещи никто не отменял. А даже беглый анализ показывает, что японские предложения невыразительно стыкуются с реальностью и с насущными нуждами жителей островов, а ведь именно об улучшении жизненных и экономических условий курильчанам следует думать в первую очередь, а не о том, как умаслить наших ближайших соседей. Собственно эту мысль уже неоднократно проводил С. Лавров, напоминая японцам, что вся их будущая активность должна быть в интересах населения южных Курильских островов и префектуры Хоккайдо. То есть, наш министр хотя бы для начального этапа фактически сужает тему, сводит всё к развитию взаимовыгодного приграничного сотрудничества, в то время как в Токио за ширмой из 5-ти пунктов строят поистине глобальные расчёты колонизации островов под благовидным предлогом их «совместного освоения». Причём не очень-то похоже, что при подготовке конкретных предложений по совместной экономической деятельности там озаботились их целесообразностью и практичностью. А там, где целесообразность всё же присутствует (уничтожение мусора, развитие туризма), нет никакой подкрепляющей конкретики, хотя бы расчётов, которые могли бы заинтересовать потенциальных российских партнёров. Подготовленные японским МИДом предложения оставляют странное впечатление, они выглядят так, как будто они были разработаны на внешний эффект, но одновременно и с прицелом на минимизацию формального взаимодействия японских участников «совместной деятельности» с российскими официальными структурами и предпринимателями.

Взглянем попристальнее.

Ветряная энергетика: с одной стороны выглядит как реальный и дешёвый источник альтернативной энергии, учитывая суровый островной климат — дефицита ветров там не бывает круглый год. Однако, опыт внедрения ветроустановок в Европе (причём из-за дороговизны — на фонды Евросоюза) свидетельствует о внушительных первоначальных расходах для введения в строй ветрогенератора и крайне растянутых на многие годы сроках окупаемости. Металлоёмкость современного ветрогенератора мощностью в 3 МВт — 350 тонн, стоимость инвестиций в ветроустановки в прибрежной зоне в 1,5−2 раза выше по сравнению с сушей. Установка ветрогенератора (по-бытовому говоря, огромного пропеллера), подверженного сильным порывам океанского ветра, требует значительных усилий и расходов — фундамент состоит из комбинации бетона и металлических свай, забиваемых в землю на 30 м. При серьёзных изначальных затратах энергетическая отдача невысока. Ветроэнергетические станции вообще в 2−4 раза менее продуктивны, чем электроэнергия традиционных типов. Для выхода на аналогичную мощность ветропарку требуются сотни, если не тысячи гектаров земли. Применение ветрогенераторов в быту для обеспечения электричеством малоцелесообразно из-за высокой стоимости инвертора, аккумуляторных батарей, а необходимый дизель-генератор по стоимости сопоставим со всей установкой в целом. Есть и существенные технические трудности — ветроэнергетика является нерегулируемым источником энергии (поскольку зависит от капризов природы), поэтому требует резерва мощности в энергосистеме, а также механизмов сглаживания её неоднородной выработки. Это существенно удорожает получение электроэнергии. Обслуживание и ремонт, а уж тем более замена таких частей, как гигантские лопасти, на высоте 100 м очень затруднительна. В северных районах актуальна проблема образования на лопастях льда, опасно разлетающегося вокруг установки при их вращении. Да и срок службы ветрогенератора не так уж долговечен — 20 лет.

Практичнее со всех точек зрения было бы не замахиваться на мега-проекты ветропарков, которые, помимо прочего, вредят визуальной экологии островов, а вести речь о компактных бытовых ветрогенераторах, совмещённых с солнечными батареями, которые могут с успехом служить для уличного фонарного освещения, для частных домов и небольших строений.

Более перспективной в плане дополнительных источников тепловой и электроэнергии скорее стоит считать модернизацию геотермальных станций островов Кунашир («Горячий пляж») и Итуруп («Океанский»), а также разведка и обустройство новых месторождений, которые смогут перекрыть потребности в электроэнергии не только Курил, но и Хоккайдо. Это как раз и укладывается в приведённую выше формулу С. Лаврова.

Тепличные комплексы — на деле речь идёт скорее о тривиальных теплицах по выращиванию овощей, однако непонятно, какую оправданную с учётом затрат прибыль надеются извлекать японские инвесторы, учитывая небольшое количество населения и его разброс по островам. Каким способом будет осуществляться доставка продукции по разным островам, особенно в зимнее время, когда Охотское море схватывается льдом? Кроме того, неясно, каким образом и с какими затратами будут отапливаться теплицы в условиях суровых и длительных островных зим. Если речь идёт об использовании для этого геотермальной энергии, то располагаться такие теплицы могут только на островах Кунашир и Итуруп. Придётся ли проводить бурение и обустраивать отдельные скважины, каким окажется в итоге экономический эффект — пока остаётся «за кадром».

Развитие туризма — казалось бы наименее спорный проект, однако и в этом случае приоритеты не названы. Какие из курильских островов станут объектами налаживания туристической активности, что именно подразумевает термин «развитие туризма». Следует исходить из того, что в обычном понимании для этого предстоит создавать полноценную инфраструктуру: построить гостиницы в центральных населённых пунктах, прокладывать дороги и тропы, создать/оборудовать места отдыха и ночлега по маршрутам движения, обеспечить их дровами, водой и канализацией, наладить сбор и вывоз мусора как в них, так и по маршрутам движения туристов, продумать точки питания, организовать завоз и хранение продуктов, побеспокоиться о медицинском обслуживании и помощи при травмах, сформировать группы инструкторов-проводников и предусмотреть оказание врачебной помощи в экстренных случаях. Поскольку рыбная ловля будет, бесспорно, вызывать повышенный туристический интерес, понадобятся и надёжные, безопасные и должным образом оснащённые катера. Одновременно встанет вопрос и о их техническом обслуживании. Соответственно также должна быть создана система эффективной радио и спутниковой связи, службы спасения на море. В целом развитие туристического бизнеса с пешими или иными способами осмотров островов, особенно с выходами в море для рыбной ловли, должно происходить в тесном взаимодействии с пограничными войсками РФ. Все вышеперечисленные элементы инфраструктуры придётся вводить в строй, не поочерёдно, а одновременно, для полноценного, масштабного и безопасного, как для людей, так и для экологии, туристического освоения островов — как представляется, Кунашира и Итурупа. Единственным исключением из этой цепочки необходимых сопутствующих элементов является строительство единичных оздоровительных комплексов на базе термальных источников на тех же Кунашире и Итурупе.

До сих пор остаётся неясным, какой именно вид туризма: пеший, конный, морской, оздоровительный, интересует японскую сторону — ведь каждый имеет свою специфику. Пока японцами был озвучен интерес лишь к морским круизам вокруг островов на своих судах, да и то без выхода на сушу под предлогом избегать процедуры оформления виз. Если всё же пойдёт речь о причаливании к берегу, то для этого потребуется самая минимальная островная инфраструктура (причалы, кафе), которая практически не отразится на занятости российского населения островов. Неясно до сих пор, какова будет стоимость хотя бы минимальной наземной туристической инфраструктуры с учётом высокой стоимости завозных стройматериалов с материка, а также сроков её окупаемости. Это и будет определять реалистичность совместного проекта развития туристической привлекательности островов. Если же всё участие Японии в деле развития туризма в акватории южных Курил ограничится организацией морских круизов, так называемых «ностальгических туров» вдоль побережья островов, впрыскивающих в пассажиров идеологическую подпитку об их принадлежности Японии, то этот элемент программы из 5-ти пунктов будет практически формальным, и не только не приносящим ощутимой пользы согласованной задаче освоения островов, но напротив — вредной для добрососедских отношений. Пока что японские власти ориентируются в организации морского туризма именно на такой подтекст — с тем, чтобы подпитывать им и даже активизировать затухающее среди японцев, особенно молодежи (начиная со школьников), «движение за возвращение северных территорий». Причём оплачиваться такие националистически-реваншистские круизы будут из бюджета страны. Так зачем же нам заниматься «самострелом» и идти на поводу у японцев в таком формате туризма ?!

Уничтожение мусора — хотя в японском проекте фигурирует несколько иная формулировка: «меры по сокращению объёмов мусора». Это, безусловно, абсолютно востребованная составная часть современной городской, поселковой или даже деревенской среды. Японские технологии могут представлять интерес, однако приходится констатировать, что, похоже, японцам дали карт-бланш, сделали изъятие из безусловного для других применения Федерального закона №44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд» о проведении обязательных конкурсов под государственные закупки. Технологии по уничтожению и переработке мусора стали насущной темой и в Европе, где для России предлагается целый спектр весьма интересных вариантов уничтожения и/или утилизации различных отходов (особенно пластика и автомобильных шин), вплоть до мобильных компактных контейнерных установок по сжиганию мусора. Предоставление японским компаниям льготных эксклюзивных преференций в обход российского законодательства представляется совершенно неоправданным с финансовой и практической точки зрения, фактически стимулирующим японские компании на ультимативные стоимостные и иные побочные условия. Нашей Федеральной антимонопольной службе придётся закрыть глаза на эту аномалию. Да и чисто экономическая платформа (тарифы и окупаемость) и организационно-управленческий механизм избавления от мусора на островах на длительную перспективу японцами не раскрыты.

— И, наконец, самое главное для японцев — развитие марикультуры. Под этим наши соседи подразумевают разведение/воспроизводство морепродуктов, чем уже сейчас занимаются, не опираясь на японские капиталы или технологии, местные «матёрые» российские комбинаты «Островной» и «Гидрострой». Они же являются и инвесторами не только в свой профильный бизнес, но и в социальную инфраструктуру островов. Но о сотрудничестве с ними в какой-либо форме японская сторона даже не упоминает. Что же это за «совместное хозяйственное использование», если каждый не только действует по отдельности, но и наступает друг другу на пятки?! Получается, что Москва выступит этаким лоббистом японских интересов, навязывая нового мощного игрока на этом узком конкурентом поле, причём поставленного в льготные условия. Иначе говоря, будем помогать убивать российские компании, на которых во многом и держится экономика островов?

Приходится констатировать, что экономическая значимость представленного Токио пакета проектов ставит больше вопросов, чем ответов, из чего напрашивается вывод, что запуск этих проектов является скорее политическим жестом, выгодным, прежде всего, японской стороне. Хозяйственное значение японского плана совместной деятельности априори не выглядит настолько впечатляющим, чтобы не только стать существенным фактором развития экономики Курил, но и более того — сомнительно с точки зрения эффекта на качество жизни российского населения на них. Не просматриваются и «взаимные схемы практической кооперации», за что ратовал министр иностранных дел С. Лавров после недавних переговоров в Москве со своим коллегой Таро Коно. А в то же время эти аморфные и нежизнеспособные проекты открывают щель японским предпринимателям и стоящим за ними политическим силам постепенно налаживать заселение и обустройство «под себя» островов Малой и Большой Курильской гряды. Тем более, что российская сторона их фактически к этому поощряет, широким жестом снимая визовые ограничения — как объявил С. Лавров, успешно продвигаются переговоры о безвизовых поездках любых японцев на Курилы (Япония допускает к себе без виз лишь жителей Курил, а не всех россиян). Стало известно также, что японские эмиссары уже побывали на острове Шпицберген (Норвегия), где изучали, как обустроены шахтёрские посёлки с особым правовым статусом Баренцбург, Пирамида и Грумант, где живут российские шахтёры-угольщики. Показательно также, что «план из 5-ти пунктов» распространяется главным образом на острова Кунашир и Итуруп, поскольку Шикотан в Токио, видимо, уже считают без пяти минут своим.

Иначе говоря, японский бизнес в том формате, который вырисовывается, выступит на Курильских островах в качестве мягко, но уверенно ступающего боевого слона, постепенно вытаптывающего для себя места для обустройства и постоянного обитания. А его погонщиком незримо, но со всей очевидностью являются политики-реваншисты, втихаря в Токио потирающие руки от удовольствия, как им ловко и фактически без усилий удалось приглушить внимание, обвести вокруг пальца доверчивых и беспечных русских и прочно обосноваться на «своих северных территориях».

Продолжение следует.