Социалистический индивидуализм

Непосвящённый взгляд, брошенный на эти дома, вероятно, сочтёт их построенными недавно. Светлый кирпич, современный уровень этажности. Фасады, размельчённые чередованием разных в размерах лоджий и окон. Притягивающие взгляд детали чердачных уровней. Просторные входные группы и часто нежилые цоколи, с панорамным остеклением. Наконец, основное наблюдение — все эти кирпичные многоэтажки стоят поодиночке или малыми ансамблями, но всегда в давно сложившихся частях Москвы. От самого центра с его дореволюционной застройкой до малоэтажных послевоенных кварталов и массивов хрущёвок вне центра. Всё это о домах индивидуальных проектов, начавших возводиться в ответ на призыв Л. И. Брежнева в рамках 24-го съезда КПСС, определившего задачи на 9-ю пятилетку (1971−1975).

Безусловно, «индивидуальные проекты» — лишь условное обозначение рассматриваемого исторического среза жилых домов, о которых мы ведём речь (период 1973 — конец 1980-х). Называемые индивидуальными, они не обошлись без конструктивной унификации, ведущей родословную от кирпичных зданий 1960-х, разработанных МНИИТЭП жилища. Самые лаконичные и одновременно нарядные кирпичные проекты которого были выполнены с участием ученика Леонида Полякова — Ефима Пинхасовича Вулыха.

В начале 60-х Вулых был уже зрелым архитектором и прославился застройкой двух образцовых столичных проспектов — Вернадского и Комсомольского, после которых переключился на проекты башен повышенной комфортности на сборном железобетонном каркасе с несущими стенами из керамического кирпича. Эта работа вылилась в широко распространённые, названные по фамилии автора «Башни Вулыха» и их развитие — серию II-67. Данные типовые проекты выказали огромный задел для индивидуализации и отработали все строительные стандарты для будущих индивидуальных проектов 70-х.

За 1950-е и 1960-е Москва застроила все основные резервы свободных городских земель. Остались лишь трудные территории и предприятия, которые предполагалось затронуть только десятилетия спустя. Кроме того, 1970-е были отмечены ростом населения столицы более чем на миллион, что опередило прогнозы. Стало очевидно, что массивы пятиэтажек оказались малоэффективным способом использования городских земель. Было инициировано уплотнение уже застроенных частей города через повышение средней этажности. Каждый участок рассматривался индивидуально и требовал деликатного подхода, дабы новые большие объёмы входили в уже обжитые районы естественно, заодно освобождая их от монотонности.

Именно здесь на сцену и выходит рассматриваемый нами исторический срез домов. Они следуют сразу после II-67. Так называемых «Тишинской», «Смирновской» и «Москворецкой» модификаций. Имена собственные намекают на центральные столичные районы, куда проникли эти II-67. Только керамический кирпич песчаного оттенка мог дать весомую материальность, гармонирующую с исторической застройкой. Этот же материал позволял зодчим любые формальные изыски, чтобы полностью изжить надоедливое тиражирование, которое оказалось присуще даже II-67. Так, уйдя от тиражирования и исходя из параметров участков и сложившихся образов территорий, стройкомплекс Москвы плавно подошёл к домам индивидуальных проектов, флагманом которых можно считать 428-квартирный хабитат на улице Алабяна.

Сооружение частично приподнято на пилонах, имеет встроенные подразделения обслуживания, учреждения образования и диспетчерскую с индикацией работоспособности всех систем. Присутствуют даже мелочи вроде дублирования поручней лестниц для детей и взрослых. Места общего пользования особо просторны, а квартиры отлично организованы. Однако, этот дом — уникум среди индивидуальных и скорее стоит в одном ряду с комплексом «Лебедь», «Домом атомщиков» на Тульской и так далее, имея помимо прочих достоинств — кирпичные стены. Лишь 9% нового жилого фонда Москвы 70-х было из этого дорогостоящего материала.

Первые подобные проекты стилистически тяготели к функционализму, однако на рубеже 1980-х склонились к постконструктивизму. Круглые лоджии, аркады лоджий тёплых лестниц и куда более смелые приёмы измельчения. В любом случае всякий новый дом индивидуального проекта — не важно, ранний или поздний, придавал своему району узнаваемости, позволял прекрасно ориентироваться и не путаться так, как это случалось и случается до сих пор в отдельных спальных массивах Москвы. Внедрением проектов малых творческих групп под контролем Мосстроя удалось провести стильное и не противоречащее СНиПам уплотнение города, имея в виду цель сохранения его компактности.

Из-за существенной доли кирпичного строительства в 1975 году было построено всего 566 новых домов, среднее число квартир находилось на уровне 157 на один дом. Однако уже в 1977-м это число выросло до 190. Средняя этажность повысилась с 9 до 12−16 этажей. Квартиры, устроенные по принципам функционального зонирования, одновременно развивали планировочные достоинства II-67 и экспериментальных панельных домов, отличаясь просторными кухнями, встроенными кладовками, большими, а подчас и по две на квартиру, лоджиями. Это был гигантский скачок от стеснённости малогабаритного жилья. Были увеличены в площадях общедомовые пространства. В кирпичных индивидуальных проектах с малым количеством квартир на этаж практически сошли на нет случайные встречи с соседями. Комфорту также способствовали воздушные прослойки для шумоизоляции межквартирых стен и пенополистероловый утепляющий слой в несущих стенах.

Дома по индивидуальным проектам стали достигнутым минимально-достаточным комфортом для советского горожанина, декларированным ранним Брежневым, который и сам жил в подобном, разве что ещё более комфортном и просторном доме из кирпича. Другой вопрос, что квартиры в подобных домах отсутствовали в программе муниципальных очередей, чаще всего заселяясь сотрудниками предприятий, силовых структур и творческой интеллигенцией. Кроме того, многие из домов в центре строились как кооперативы. Но всё-таки уровень социального расслоения советского общества составлял лишь 8−9 раз, и потому очевидная для всех разница не вызывала заметного напряжения. Новые соседи не отбирали, а давали новые дворы, инфраструктуру и не противоречили городскому силуэту.

В завершение, возвращаясь к тезису о том, что «индивидуальные проекты» могут быть легко спутаны с современным жильём, — это неудивительно. Имея вполне современный вид (особенно при должном уходе), данные жилища повысили стандарты комфорта, открытые серией II-67, и преодолели недочёты экспериментальных блочных домов. По существу, нормы, освоенные советским жильём повышенной комфортности и эксплуатируются современными застройщиками, ориентированными на элиту. Нежизнеспособность авангардистской идеи обобществлённого быта, ставшая предельно очевидной с передачей последней коммуны — Дома нового быта в Черёмушках, под обычное студенческое общежитие, невольно зафиксировала переориентацию жилищного строительства СССР на типичный буржуазный индивидуализм. И если в советское время масштаб диссонирующего явления не выходил за границы адекватности, то девелоперы нынешней Москвы, напротив, довели атрибуты расслоения до полной потери связи с народом и даже зримо противопоставили себя ему незаконными периметрами, выдаваемыми за преимущества для покупателей. Впрочем, дома советской городской элиты вполне держат лицо, даже соседствуя со своими нынешними итерациями окно в окно.