Ад, который построил Ларс фон Триер: о премьере новой картины кинорежиссёра

Лимб

Недавно в российский кинопрокат вышла долгожданная картина великого датского режиссера Ларса фон Триера «Дом, который построил Джек». Фильм, как и ожидалось, оказался достаточно жёстким и в полной мере подтвердил мрачную славу автора, не останавливающегося перед самыми страшными средствами самовыражения.

Ещё на премьере в Каннах во время просмотра зал покинули около сотни зрителей, не вынесших сцен, наполненных старым добрым ультранасилием. Особенно всех возмутил эпизод с отрезанной лапкой беззащитного утёнка. Разумеется, Триер поспешил заверить своих поклонников, что ни одно животное во время съемок картины не пострадало.

Фильм повествует о серийном убийце, за 12-летнюю карьеру которого с жизнью рассталось порядка 60 человек. Джек, так зовут главного героя, исповедуется в этом своему до поры до времени незримому попутчику, а заодно и миллионам зрителей, в пяти якобы произвольно выбранных эпизодах. Каждый последующий преступный акт есть новый шаг по пути в Преисподнюю, объятия которой раскрываются перед героем в финале произведения.

Неотвратимость

Об этом, кажется, не говорится прямо, но, похоже, что именно героиня Умы Турман первой погибает от рук Джека. Убийство, ставшее началом конца главного героя, должно было случиться в любом случае. Именно это подчеркивает автор, демонстрируя его неизбежность. «Ты похож на серийного убийцу», — говорит жертва будущему маньяку. В этом всё и дело, он им стал до того, как совершил преступление, потому что зло изначально в природе Джека. Он был создан тигром, а она агнцем, не случайно автор вспоминает стихотворения Уильяма Блейка. В природе этого мира уничтожать невинность, вот что говорит нам режиссер.

Уже в этом эпизоде закрадывается мысль, будто Джек — это нечто большее, чем просто маньяк. Он собирательный образ, он — это тигр, он — неотвратимость зла. Неслучайно герой предстает перед нами без прошлого, без биографии, без характера.

Архитектор

Следующее убийство куда более изощренно, и не жертва, а сам палач уже ищет его. Под надуманным предлогом Джек проникает в дом одинокой вдовы и душит ее. Страдая навязчивым синдромом, он не может покинуть место преступления и, в конечном счете, сталкивается лицом к лицу с сотрудником правопорядка. Поведение молодого полицейского кажется абсурдным: Джек делает все, чтобы его задержали, но этого не происходит. В конечном счете, он цепляет мешок с телом жертвы к своему грузовику и направляется прямиком в свое логово. Не так важно, зачем он это делает, будь то известное желание маньяка быть пойманным, либо что-то иное. Важно другое.

Кровавый след, тянущийся за фургоном, неизбежно должен привести к дому убийцы, но тут случается необъяснимое. Внезапно небо разверзается, и проливной дождь смывает все следы преступления. Очевидно, что сама природа на стороне Джека. Данная мысль красной нитью проходит через все творчество Триера: бытие есть отпадение Эона — известная гностическая мифологема, доведенная автором до своего предела. Нет в этом мире никакой надежды, когда даже сам космос встает на сторону абсолютного зла, воплощенного в персоне Джека.

Негатив

Третья история, пожалуй самая жестокая в визуальном смысле. Пикник на природе вместе с женщиной и ее двумя детьми. Прежде чем жестоко расправиться с семейством, Джек рассуждает об охоте. Убивать животных, с его точки зрения, все равно, что убивать людей. Но не животных поднимает Джек до уровня человека (как это делают зоозащитники), а человека низводит до уровня животного, после чего благополучно расстреливает из винтовки сначала детей, а затем и их мать. Делая это в четком соответствии с наукой, которую он использовал прежде при охоте на зверей.

Джек любит фотографировать свои жертвы, но в снимках его больше привлекает негатив, ведь на них свет превращается в свою противоположность: в черный свет. Тем самым автор словами Джека как бы говорит зрителю: вот она — истинная твоя природа. Негатив есть человек, а снимок — лишь небольшой культурный слой, который никого не должен вводить в заблуждение.

Смерть любви

В очередном эпизоде Джек рассказывает о девушке, которую якобы любил, хотя к этому моменту зритель уже понимает, что главный герой совершенно неспособен к подобному чувству. После нескольких минут сюрреализма, новая жертва также обретает покой. Она пытается звать на помощь, Джек ее не останавливает: в этом мире ничто не способно помешать злу. Убив Простушку, так в переводе звучит имя девушки, герой как бы расправляется с тем последним на земле существом, к которому у него были хоть какие-то чувства. Теперь он окончательно срывает с себя оковы бренной материи, в плену которой находилась его мёртвая душа.

Вовлечение

Последний эпизод особенный, здесь должно произойти массовое убийство. Несколько мужчин, прикованных таким образом, что их можно ликвидировать одним выстрелом, ожидают своей неминуемой смерти, которая все откладывается по разным причинам. Сперва Джек не может подобрать необходимую пулю, что вынуждает его возвратиться в оружейный магазин, убийство приходится отложить.

Следующее препятствие — недостаточное расстояние для винтовки, прицелиться из оптического прицела которой невозможно из-за небольшого расстояния. Джек вынужден выломать потаенную дверь, которая, несмотря на то, что раньше никак не поддавалась, открывается сравнительно легко. Только сейчас, завершая свой путь, Джек попадает в запретную комнату. Но о ней позже.

Примечательно, что те несколько мужчин так и не войдут в число 60, их Джек убить не успеет, приедет полиция и, по всей видимости, уничтожит маньяка. Однако зрителю это не покажут, вместо этого он увидит символическое окончание жизненного пути героя, спускающегося прямиком в Ад.

В финальном, пятом, эпизоде убийства выбранных жертв не происходит, но каков тогда в нем смысл? Дело все в том, что подготовка к преступлению ведется очень основательно. Джек готовит зрителя к этому, он рассказывает о предыстории своего творческого акта (именно так он рассматривает свои преступления). Он смакует каждую деталь, при этом в подготовке своей смерти участвуют сами жертвы. И зритель, как бы абстрагируясь от мысли о том, что сейчас будет совершено злодеяние, уже ждет с нетерпением развязки, ждет, когда Джек выстрелит. Этого не происходит, потому что спусковой крючок должен нажать зритель. По задумке автора, мы должны стать соучастниками Джека, тогда его философия восторжествует.

Дом

Джек строитель, он пытается построить дом, но у него ничего не выходит. Он раз за разом разрушает его и возводит вновь, но новая конструкция также никуда не годится. В конечном счете, он все-таки ее возводит. Но это дом из трупов, трупов людей, которых он убил.

Разумеется, здесь речь идет о метафоре, дом — это идеальный мир, идеальное общество, которое возводит человечество на протяжении всей своей истории. Но, говорит нам Триер, строительство ведется на костях, и возведенная конструкция чудовищна.

Вот и ответ, Джек, олицетворяющий собой ничтожную, злую природу космоса, неспособен построить нечто прекрасное и совершенное, ибо мир этот лишь отпадение от Софии.

На службе сил зла

Джек постоянно сравнивает убийство и творческий акт, и Триер, вслед за своим героем, спешит продемонстрировать это со ссылками на произведения искусства — любимый архитектор датского режиссера Альберт Шпеер предстает на экране рядом с Адольфом Гитлером, отделить их практически невозможно. Любимец фюрера возводил тысячелетний рейх, строившийся на костях, подобно дому Джека.

Еще одной иллюстрацией к мысли автора служит творение Иоганна Вольфганга Гёте, создавшего важную часть своего бессмертного «Фауста» в месте, где впоследствии Генрих Гимлер возводит концентрационный лагерь Бухенвальд.

Знаменитый «дуб Гёте», расположенный в концлагере, вдохновил когда-то поэта на воссоздание Вальпургиевой ночи, известного языческого празднества. Великий немецкий поэт проявлял особый интерес к наиболее древним пластам античного наследия, что впоследствии было взято на вооружение нацистами. Таким образом, Триер вновь пытается соединить прекрасное и ужасное, показав тем самым, что все лучшее в этом мире — лишь оборотная сторона худшего, а значит, первое неотделимо от второго.

Апофеоз или Катабасис?

Завершается повествование нисхождением Джека ведомого своим спутником, обнаруженным в потайной комнате, в Ад. Без труда в спутнике отгадывается Вергилий, автор «Энеиды», а также проводник Данте по Аду в «Божественной комедии». Сам Джек, о чем также не сложно догадаться по его наряду и чересчур нарочитому оммажу картине Эжена Делакруа, отождествляется с самим Данте. Примечательно, что роль Вергилия исполнил известный актер Бруно Ганц, когда-то сыгравший Гитлера в картине «Бункер» (совпадений у Триера не бывает).

Однако, как мне представляется, это не вполне Данте и не вполне Вергилий, это, скорее, их альтер эго. Этот «Вергилий» не похож на настоящего, он не дает дельных советов «Данте», а значит, и не ведет его сквозь Ад к свету. На протяжении всего фильма он — голос за кадром, который в своей полемике с героем поддается ему, он ему проигрывает, как будто понимая правоту Джека.

Сам же Джек-Данте в отличие от своего оригинала не способен добраться до лестницы, ведущей к Беатриче — высшей любви. Проваливаясь в бездну (так завершается фильм), он подтверждает этим свою неспособность достичь Рая, как на то неспособен никто другой, ведь никому и прежде не удавалось добраться до лестницы, как то сообщает лже Вергилий.

В своей «Божественной комедии» у Данте есть очень важные строки, говорящие об ином взгляде на творение:

Был ранний час, и солнце в тверди ясной

Сопровождали те же звезды вновь,

Что в первый раз, когда их сонм прекрасный.

Божественная двинула Любовь.

Посыл вполне прозрачный: в основе мироздания лежит любовь, этот мир — лучший из возможных и природа его блага. Мир Джека, а значит, и мир Триера, — это зло, режиссер нам дает другого Данте и другого Вергилия, их антиподов.

Своим произведением Данте положил начало Возрождению, гуманистической эпохе с ее бесконечной верой в благость мироздания и восхождение человека. Новый Данте, по мысли Триера, должен дать старт совсем другим временам.

Чистилище

Во время просмотра картины Ларса фон Триера в одном из пермских кинотеатров я специально подсчитал количество зрителей: не пожелавших досматривать новую работу автора оказалось свыше 40%. На мой взгляд, «Дом, который построил Джек» не самая жестокая картина режиссера, тем более насилия в кинематографе сегодня предостаточно.

Почему же зритель не принял фильм? Убежден, что все дело в том, что философия Триера глубоко ошибочна и лжива. Бытие не есть творение злого Демиурга, а значит, и не является порочным. Его перводвигателем является не ошибка создателя, а Любовь. Да, человечество еще не построило свой Дом, но оно этим занимается на протяжении всей своей истории. Конечно, периодически мы рушим возведенные стены, но материал для их постройки используется совсем не тот, что у Джека. Это интуитивно ощущает зритель, покидая зал, он говорит о своем глубоком внутреннем желании идти другим путем.