Морская болезнь «яхтсменов» в России: как вас теперь называть, миллиардеры?

Форштевнем — в волну

Поступил он очень разумно, потому что выступил со своей инициативой аккурат в канун Дня народного единства. Чтобы пенсионерам не было особо обидно, незадолго до праздника первый заместитель председателя правительства, он же министр финансов Антон Силуанов пообещал поднять налоги — нет, не на тех, кто уходит на заслуженный отдых.

«Нельзя не согласиться с тем, что разница в уровне доходов, конечно, создает напряжение в обществе, — пояснил он. — Нам часто говорят, давайте повысим налоги у богатых, и со временем мы это сделаем: повысим налоги на роскошные имущественные комплексы, машины, яхты, квартиры и так далее».

Узнавших эту новость владельцев «роскоши» из глубокого обморока быстро вывело опровержение министерства финансов: у правительства нет планов повысить налоги на роскошные дома, автомобили и яхты. Во всем виноваты журналисты, грубо исказившие слова А. Силуанова…

Что приятно, в «новой России» наличие яхты стало естественным олицетворением трудолюбия и символом таланта. Все остальные атрибуты благосостояния списали в архив. Несколько лет назад немецкие журналисты обрадовали своих читателей: в Москве машин марки «Мерседес» куда больше, чем в Берлине. Может быть, даже во всей ФРГ. И только злобные завистники ныне считают количество французских замков и поместий, принадлежащих «русскоговорящим бизнесменам».

Некоторые даже ведут учет плавсредств. Как сообщила в канун Дня народного единства американская аналитическая служба «Блумберг», в прошлом году состоятельные люди заплатили за суперъяхты три миллиарда долларов. Итого с 1 первого января по середину октября «морскими волками» стало еще 300 человек. В общем, как напутствовал Олег Газманов, «на палубе ветер, рожденный норд-остом, заходим форштевнем в волну напролом». Адресовано только согражданам, владеющим 41 «суденышком».

К владельцам яхт — которые мы в лучшем случае видели на фотографиях из интернета — у населения России отношение особое. В феврале прошлого года лидер ЛДПР Владимир Жириновский фактически предал анафеме одного из наших уважаемых сограждан, объявив:

«Наш миллиардер Мельниченко, капитал 8 миллиардов, самая дорогая в мире яхта, самая длинная, семь этажей, каюты и ночной бар, и под водой рыбок наблюдать будет, его гости».

Депутат Государственной думы заверил:

«Ни один человек этого не делает, ни из семейства Ротшильдов, Рокфеллеров, Дюпонов — самые богатые люди на Западе не позволяют этого, скромно всегда одеты, а этот — гуляй, Вася».

Но, как публичный политик, сдержал свое недовольство в рамках приличной лексики. Что до комментариев к заметке о рационализаторском предложении ярославского депутата, то привести их не представляется возможным, их цитирование будет выглядеть как бесконечное отточие — взамен обсценной лексики.

Иногда, впрочем, среди мнений читателей встречается термин «олигархи». Речь — о людях, которые, уверены «остальные россияне», 4 ноября украсят свои океанские яхты лозунгами «Мы — это Россия! Мы вместе!», «Мы едины. Мы непобедимы», «Не допустим новой смуты». На просторных палубах пройдет многочисленная демонстрация матросов, официантов и сотрудников службы безопасности.

Ведь совершенно необязательно для достижения социального мира и всеобщей любви к ближнему в нашем обществе ходить на манифестации в российских городах и селах. Излишне организовывать референдумы, выясняя отношение граждан к повышению пенсионного возраста, — потому что он был повышен практически мгновенно. Достаточно заняться семантическими изысками.

Нам бы это слово взять — и запретить

Пчелы справедливо не поверили Винни Пуху, который попытался стащить их мед, распевая песенку о том, что он маленькая тучка. Он был медведем. Но пчелы — высокоорганизованные и умные насекомые. Почему мы, существа разумные, по сей день никак не можем отказаться от термина «олигарх» — загадка. Он появился в России в конце девяностых годов прошлого века, олигархами мы стали именовать людей, сумевших доказать правоту автора «Интернационала» насчет того, что кто был никем, тот может в одночасье стать всем. В Соединенных Штатах Америки с их бесчеловечной капиталистической действительностью этот посыл трансформирован в сказку насчет возможности каждого чистильщика обуви стать миллионером.

Непримиримую борьбу с олигархами мы начали в 2005 году. Тогда только приступивший к исполнению обязанностей президента Российского союза промышленников и предпринимателей Александр Шохин объявил, что термин «олигарх» следует заменить понятием «магнат». Предположу: ему было неловко, что возглавляемую им организацию для краткости называют «профсоюзом олигархов». И он решил использовать апробированное в российских условиях название мороженого, рекламу которого мы видим по телевидению: «Магнат» дарит удовольствие для настоящих ценителей с 2003 года. «Магнат» — отнесись к удовольствию серьезно».

Куда уж серьезнее, если в январе нынешнего года тогда еще заместитель председателя правительства Аркадий Дворкович растолковал в интервью все тому же «Блумбергу»:

"Мы не думаем, что у нас есть олигархи. Это образ 1990-х годов. Сейчас у нас — хорошие, работающие бизнесмены, социально ответственные, которые заботятся о стране и зарабатывают деньги, ведя ответственный бизнес».

Вскоре семантическая дискуссия поднялась на несколько ступеней выше, и вот, уже в апреле, пресс-секретарь В. Путина Дмитрий Песков наставляет журналистов на путь истинный: «Фразу «российские олигархи» считаем неуместной. Давно прошло то время, когда в России были олигархи, в России нет олигархов». Таков был достойный ответ на некорректный вопрос журналиста, спросившего, информировали ли российские олигархи Владимира Путина о том, что к ним проявляют интерес правоохранительные органы США.

«Грамота — путь к коммунизму», — гласил один из плакатов времен послереволюционной борьбы с неграмотностью. Пора вводить курсы ликбеза для нас, беспонятливых. Прежде всего, объяснить: слово «олигарх» — греческого происхождения. Преуспевающий и тем более «социально ответственный» бизнесмен отличается от подлинного олигарха тем, что не претендует на власть, не вхож во власть и не лезет в ее дела. Точное определение олигархии — «власть немногих». Древние греки квалифицировали его как строй, основывающийся на имущественном цензе: у власти стоят богатые, а бедняки не участвуют в правлении.

Магнат же — это так, мелочь пузатая. Посмотрел словари, где термин расшифровывается кратко: воротила, туз, вельможа, представитель крупного промышленного и финансового капитала, обладатель больших поместий, крупный феодал. Применительно к нашим реалиям — абсолютно далекие от политической жизни России, может, даже «социально ответственные» граждане, которые мечтают заработать лишь на кусок хлеба, получить «дальневосточный гектар» и начать выращивать на нем картошку. Разумеется, они не имеют никакого влияния на власти — в противном случае не допустили бы повышения пенсионного возраста: многие «тузы» люди молодые, конечно, их волнует, смогут ли они содержать свои яхты на старости лет. Я не прав?

Пять тысяч, не дороже!

Однако термин «магнат» тоже непригоден для использования в великом и могучем. «Так же, как и американские бароны-грабители более ста лет назад, российские магнаты добились успеха благодаря коммерческому чутью, бесцеремонности и использованию связей с политикой, — попытался оклеветать наших предпринимателей журналист швейцарской газеты «Нойе цюрхер цайтунг» в апреле нынешнего года. — Но, если Вандербильтам, Рокфеллерам и Карнеги удалось добиться общественного уважения, то Потанины, Дерипаски и Вексельберги еще работают над этим». Поэтому в апреле этого года самое большое число запросов по слову «oligarch» в интернет-словаре «Мерриам-Уэбстер» объясняется лишь новостями о том, что некий «российский олигарх» виновен в подтасовке голосов на президентских выборах и победе Дональда Трампа.

Олигархи все же есть. Обрадую наших борцов за чистоту русского языка и социальную справедливость, понятно: не у нас, а в Соединенных Штатах. Тех самых, которые наш «экономический блок» правительства винит во всех нынешних и будущих проблемах и невзгодах российской реальности. Как заметил американский журналист Джефф Коэн, об «oligarchs», влияющих на решения власти, в его стране пишут крайне редко, потому что именно им принадлежат практически все средства массовой информации. Кто платит, тот и заказывает музыку, значит, публике скармливают образ «социально ответственного бизнесмена», который не может заснуть, зная, что в Америке влачат жалкое существование 40 миллионов официально бедных.

Его соотечественник Ларри Чекко уверен, что американские олигархи спят спокойно, «потому что ни о чем не беспокоятся, разгуливая по палубам своих яхт». Мелкие причины для волнения стары, как сам «мир капитала»: как увеличить свою прибыль и уйти от налогов. Больше их ничто не заботит, ведь они живут вне поля зрения сограждан. Можно игнорировать проблемы общественного транспорта — у олигархов есть частные самолеты и «плавсредства». Легко забыть о нуждах правоохранительных органов — их стерегут собственные «секьюрити», и живут они за высокими стенами. Не стоит заботиться о системе среднего образования — их дети учатся в частных школах. «Поэтому, если вы один из тех, кто сейчас сидит в каюте своей яхты, прекратите сетовать на жизнь! — призывает журналист. — Вы получили куда больше, чем вам причитается».

Другое дело — российские школы. Не далее как в сентябре заместитель председателя комитета Государственной думы по образованию и науке Борис Чернышов предложил министру просвещения Ольге Васильевой запретить детям использовать в школах мобильные устройства дороже пяти тысяч рублей. После чего мгновенно восстановится социальный мир: «Эту инициативу нужно внести в регламент школы, равенство учащихся в этой сфере пойдет им только на пользу». Не прошедшие курсы ликбеза журналисты опубликовали эту новость под заголовком «Детям олигархов купят мобильники за 5 000, чтобы не злить бедных».

Общепризнанный размах российской нищеты и буйный эксгибиционизм богатства у нас признается нехотя, редко и глухо. Иногда, крайне редко, в сердцах — и эмоционально. Вскоре после гибели подводной лодки «Курск» В. Путин оценил как лицемерные действия людей, собравших миллион долларов на помощь семьям погибших моряков.

«Лучше бы они продали свои виллы на Средиземноморском побережье Франции и Испании, — посетовал он. — Только тогда им пришлось бы объяснить, почему эти виллы оформлены на подставные лица… А потом многие задали бы вопросы: откуда деньги? Ну, да Бог с ними».

В этом же ряду вопрос, где деньги. Российские «магнаты» предпочитают держать свои деньги за рубежом, по данным компании «Франк АГ», в отечественных банках они хранят лишь треть своих капиталов. Общий размер финансовых активов этих наших сограждан составляет 455 миллиардов долларов, из которых 315 миллиардов надежно упрятано за рубежом. Это те самые «социально ответственные», которые, по уверениям А. Дворковича, «заботятся о стране». Любой другой, кроме той, где они родились и где нажили свои капиталы.

В праздник нельзя портить настроение согражданам, мы знаем, что скоро все у нас изменится к лучшему. В сентябре глава ВТБ Андрей Костин нарисовал радужные перспективы, сообщив:

«Сегодня процесс возвращения домой большого бизнеса, более плотной работы и поддержки власти — мне кажется, это будет результат санкций безусловный. И капиталы, и люди, и в Сочи, я думаю, яхт будет столько, сколько на юге Франции никогда не видели. Народ движется сюда и здесь ищет защиты».

В смысле — спасибо западному прессингу, который вроде бы вынуждает владельцев яхт обратить свое благосклонное внимание на Россию, в противном случае их деньги работали бы исключительно на экономику «санкционеров». Тогда — низкий поклон Дональду Трампу и американским конгрессменам. Снимаем шапку перед запретительными мерами Евросоюза, вынуждающими наших патриотичных бизнесменов «поднять паруса» и причалить у родных берегов.

Итак, семь футов под килем, порт назначения — Сочи, хор исполняет «А когда затихнет качка, и умчится ураган, я приду к тебе, морячка, всю любовь свою отдам», девушки в кокошниках держат в руках хлеб-соль…

Давайте назначим встречу на 4 ноября будущего года, украсим пристань «баннерами» на тему народного единства. Главное, не станем называть измотанных долгим переходом и морской болезнью миллиардеров олигархами.

Предлагаю отныне именовать их «яхтсменами». Благозвучнее, а сути дела и отношения людей к олигархам не меняет.