Почему Сергей Лавров избегает Степанакерта?

Министр иностранных дел России Сергей Лавров в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с генеральным секретарем ОБСЕ Томасом Гремингером, отвечая на вопрос о сложившейся ситуации вокруг нагорно-карабахского конфликта (в преддверии декабрьского заседания СМИД ОБСЕ и «стремления армянской стороны привлечь к переговорам самопровозглашенный Нагорный Карабах»), сказал следующее:

«Насколько я знаю, договоренность, достигнутая в ходе душанбинской встречи исполняющего обязанности премьер-министра Армении Никола Пашиняна и президента Азербайджана Ильхама Алиева, заключалась в том, что контакты нужно продолжать, что министры иностранных дел двух стран будут встречаться, что Армения и Азербайджан готовы работать с сопредседателем Минской группы ОБСЕ. Мы такую договоренность приветствуем, хотя, конечно, понимаем, что, пока достаточно бурные внутриполитические процессы в Армении, которые мы сейчас наблюдаем, не завершатся, едва ли будет возможно всерьез рассматривать конкретные варианты выхода из этого кризиса и обеспечения полноценного нагорно-карабахского урегулирования. Хотя контакты в процессе подготовки к внеочередным парламентским выборам, которые пройдут в Армении в декабре, намечены. Сопредседатели посещают регион, встречаются с руководством, министрами иностранных дел Армении и Азербайджана. Поддержание таких контактов важно для того, чтобы можно было, как только позволят обстоятельства, заняться серьезным рассмотрением вопросов, связанных с урегулированием кризиса. Что касается многократных заявлений Пашиняна о необходимости привлечь нагорно-карабахскую сторону к переговорам, мы уже комментировали их. Это вопрос, который должен решаться самими сторонами конфликта. В свое время карабахские представители участвовали в переговорах Баку и Еревана. По предложению армянского руководства эта практика была изменена, и переговоры уже много лет ведутся напрямую только между Арменией и Азербайджаном. Разумеется, мы исходим из того, что Ереван в своих переговорных позициях учитывает подходы Карабаха, но для того, чтобы менять нынешний двусторонний формат, требуется согласие обеих сторон. Насколько мы знаем, такого согласия нет. Я бы не стал выдвигать предварительные условия, чтобы начать рассматривать сущностный вопрос нагорно-карабахского урегулирования».

Ответ министра мы цитируем по сайту МИД России, так как многие агентства и СМИ, разобрав слова Лаврова на отдельные цитаты, на наш взгляд, несколько исказили позицию российской стороны. Ключевой фразой в этом высказывании является такая, связанная с внутренней ситуацией в Армении: «Едва ли будет возможно всерьез рассматривать конкретные варианты выхода из этого кризиса и обеспечения полноценного нагорно-карабахского урегулирования». Это первое. И второе: для того, чтобы изменить формат переговоров через подключение к ним Степанакерта, «требуется согласие обеих сторон» и «такого согласия нет». Загадки, загадки… Предпочтение, которое отдается конфликтующими сторонами — это суть Мадридские принципы, которые в ходе переговоров, возможно, рассматривались и рассматриваются в различных вариациях. Баку и Ереван не раз критиковали их, хотя сейчас, как заявляют некоторые бакинские эксперты, Азербайджан, в принципе, готов их принять.

Пашинян, заявляя о необходимости подключения Степанакерта к переговорному процессу в качестве одной из сторон конфликта, тем не менее не препятствует диалогу между главами МИД Азербайджана и Армении в прежнем формате при посредничестве Минской группы. Поэтому если пытаться расшифровывать слова Лаврова о каких-то конкретных вариантах урегулирования конфликта, то они должны либо вписываться в Мадридские принципы, либо речь идет о неком ином сценарии, реализовать который не позволяет сложившаяся сейчас политическая ситуация в Ереване. И в целом циркулируют слухи, но достоверной информации нет. Даже «феномен Душанбе», где при посредничестве президента России Владимира Путина удалось достигнуть устных, но при этом конкретных договоренностей между Алиевым и Пашиняном, восстановление той же оперативной связи между конфликтующими сторонами вызывает немало вопросов.

Если, по Лаврову, выйти на определенные варианты урегулирования конфликта мешает политическая ситуация в Армении, то почему та же ситуация не помешала Алиеву сделать серьезный шаг на пути стабилизации ситуации в зоне конфликта и ради формирования доверия? Почему Путин, идя на посредническую миссию, также проигнорировал эту «политическую ситуацию»? Парадокс. Ранее руководство Еревана, заявляя на словах о поддержке Степанакерта, фактически блокировало его участие в переговорах, что находило понимание в Баку. Сейчас Пашинян заявляет, что Степанакерт должен быть участником переговорного процесса, но продолжает его вести в прежнем формате. Его позиция в этом отношении ничем принципиально не отличается от той, что вел предшественник.

На наш взгляд, это способствовало сближению Алиева и Пашиняна, точнее, укрепило позиции последнего накануне внеочередных парламентских выборов. Остальное — пустые словеса. При этом нельзя исключать, что в ходе дальнейшего диалога между Баку и Ереваном будет выдвинута инициатива привлечения к переговорам и Степанакерта, что напрямую вытекает из опыта урегулирования других конфликтов. Но почему Москва публично дистанцируется от работы со Степанакертом, самоуверенно полагая, что об этом должны договариваться только армянская и азербайджанская стороны? Ведь публичный контакт между Москвой и Степанакертом не означает автоматического признания или даже шаг в сторону признания независимости Республики Арцах. Наоборот, создает более широкие возможности для политико-дипломатического урегулирования конфликта, поиска практических решений.

Этот опыт был, кстати, в случае Грузии. Он мог бы завершиться тогда успешно, если бы не авантюрная политика Михаила Саакашвили. Однако почему Смоленская площадь не ведет страховочную политику на карабахском направлении, часто оказываясь перед фактом неожиданного развития событий? Ответ, кажется, имеется. К сожалению, пожалуй, только за исключением таджикского кризиса, МИД России так и не создал и не предложил нигде на постсоветском пространстве эффективную модель урегулирования конфликтов. Продвижение на том или ином направлении осуществлялось либо усилиями Путина, либо военных, остро чувствующих проблемы национальной безопасности. Вот почему Смоленской площади давно пора начать предлагать новые выходы из сложной ситуации.

Пора разработать и предложить публично варианты достойного выхода из конфликта Азербайджана и армян Нагорного Карабаха. Ресурс дипломатической формалистики на этом направлении исчерпан.