Кунио Маекава – японский модернизм

После Канагавского договора 1854 года, начало которому было положено визитом американских боевых кораблей коммодора Перри в Симоду, Япония оказалась обречена на смирение. Самодостаточный островной мир поступился самобытностью, но и открыл для себя буйство западных технологий и мод. «Открытие Японии» позволило рассредоточить подрастающее поколение национальных элит для обучения и работы в вузах и фирмах ведущих западных держав. Феодально-аграрный быт мгновенно устарел под весом научно-технической революции, а японское высшее образование повернуло в сторону западных методик.

На рубеже тридцатых годов, главный вуз страны — Токийский университет, представлял из себя фундаментальный институт, развивающий мощные международные связи. Многие из его подразделений, выпускали специалистов, интересных западным компаниям. Для коммерческого сотрудничества открылись даже некоторые зарубежные оборонные концерны. C 1898 года в университете заработало отделение архитектуры, на высочайшем уровне проектировались и строились собственные университетские корпуса. Впрочем, они были полностью в стилистическом фарватере запада — откровенно готическими, сродни московскому электроламповому заводу. Старые мастера вроде Ёсикадзу Утиды сумели освоить инженерную сторону и создать школу, перенеся западный опыт. Но собственный японский стиль было суждено разработать новому поколению японских архитекторов. Тем, кто родился в начале XX века и формировался в техническом экстазе интербеллума.

Кунио Маекава появился на свет 14 мая 1905 года в префектуре Ниигата. Мальчик, чьи прадеды были самураями — поступил в первую токийскую среднюю школу в 1918 году, а в 1925 году — начал трёхгодовое обучение в архитектурной школе Токийского императорского университета. Молодой Маекава почти сразу взбунтовался против традиционализма и стилизаций, царивших в тогдашней архитектуре Японии и дал им бой через свои конкурсные работы, заручившись надёжным тылом из двухлетней практики в парижской мастерской человека, заново открывшего архитектуру — Ле Корбюзье, к которому он отбыл через Транссиб в ночь своего выпускного, в марте 1928-го.

Само собой, возвращения Маекавы с Де Севр, 35, с трепетом ждали все коллеги, а после его прибытия, к Корбюзье поехал Дзюндзо Сакакура. Маекава же был принят на работу в мастерскую Антонина Раймонда, американского архитектора чешского происхождения, ученика и сотрудника Фрэнка Ллойда-Райта. Антонин осел в Японии с конца 1910-х годов и даже был консулом Богемского региона, пока Чехия не попала в нацистские жернова. Его профессионализм был непререкаем, Антонин отлично ладил с людьми и был превосходным наставником. Примечательно, что именно Раймонд стал пионером японского бетона, построив в 1934 году первое бруталистское здание страны — Morinosuke House.

Маекава участвовал в 12 конкурсах с 1928 по 1938 год и выиграл 8 из них. В основном это были проекты общественных зданий, которые остались на чертежах. В том числе — работа на конкурс японского павильона для всемирной выставки в Париже 1937 г. (конкурс выиграл Сакакура). Строились вещи, в проектировании которых он участвовал как сотрудник Раймонда, а также частные заказы проектов магазинов и личных домов.

Этапным в карьере молодого японца стал двухэтажный жилой комплекс для сотрудников коммерческого банка Како, возведённого в 1939 году в Шанхае, находившимся под японским протекторатом. Одновременно с модернистским ЖК, в форме буквы П, в Шанхае открылся и офис архитектора.

В шанхайском доме, кроме любимых нами солнцезащитных устройств и ограждений лоджий, мастерская Маекавы впервые начала применять индустриально произведённые детали. Из них собирались лестницы вентиляторного типа, для прямого доступа в квартиры второго этажа. Бетонные детали — ступень со втулкой, надевались на стальной стержень, вращались до правильного положения и бетонировались. Этот опыт является точкой отсчёта бруталистскому будущему, которое простиралось перед мастерской после войны.

В течение Второй мировой, с началом которой Раймонд расстался с Маекавой, взяв семью и отправившись в Нью-Йорк, японец построил сверхизвестный личный дом и выполнил 9 государственных заказов на реконструкции и новое строительство в интересах военных. Это были колледжи и тренировочные базы, общежития, офисы и жилые здания, а также два завода — военно-морской в Екосуке и авиационный в Манчжурии. Кроме того, мастерская Маекавы спроектировала военно-морскую базу в Аки. Утилитарный подход военного времени синтезировал в Маекаве с изысканным рационализмом Корбюзье и после войны, в полной мере воплотился в системе PREMOS, приоткрыв Японии чудо постоянных сооружений, сооружаемых из долговечных деталей, изготавливаемых заводским методом.

PREMOS — Premanufactured Housing System (индустриальная система домостроения) — часто упоминается архитектурной прессой как пример рационального подхода к массовому строительству. Эта система была широко разрекламирована и характеризуется то как предтеча капсул Кисё Курокавы, то как пример рационального устройства интерьеров в жилье для малообеспеченных. По сути же, проект, занявший мастерскую Маекавы на 5 лет, подразумевал постановку на конвейер домиков из доступнейших лесоматериалов. Мастерская разработала всю цепочку технологического процесса — от отдельных деталей и методик их производства, до логистики и монтажа домов на площадке. PREMOS включали три модели и стали элементарным кровом для нескольких тысяч японских семей, два года спустя после окончания Второй мировой.

Сделав мощный социальный вклад посредством PREMOS и отринув перспективы стать большим урбанистом, Маекава берётся за большие проекты отдельных сооружений. Первым японским зданием современной архитектуры становится токийский книжный Kinokuniya, построенный в 1947-м. Однако сооружение строится практически по-старинке. Частичный переход к индустриальному монтажу с переносом опыта организации работ по PREMOS, случился в проекте главного офиса банка Нихон Сого в Токио (реализован 1952). Дерево уходит, впервые по-настоящему уступая бетону.

Здание индивидуального проекта было первой подобной многоэтажкой в Японии и сочетало в себе стальной каркас, сварку, алюминиевое остекление, индустриальные панели, первый японский вентилируемый фасад и, наконец, мобильные перегородки помещений, позволяющие отгораживать кабинеты или создавать залы в одних и тех же пространствах. Проблемой, как и всегда в первых пробах технологии, оставались способы соединения бетонных панелей и несовершенство остекления и вентфасада.

Совершенствование строительной техники, введение остекления нового поколения и общий экономический подъём конца 1950-х, сделали мастерскую Кунио Маекавы одной из авторитетнейших проектных организаций Японии. Информация о ней лишь изредка просачивалась на Запад, однако отдельные критики отмечали высочайший уровень Маекавы и доводили тенденции до знакомых архитекторов. Сам же Кунио Маекава, предпочитал разговорам работу и в отличие от своих младших коллег, таких как Кендзо Танге — практически ничего не публиковал и не ездил на международные конференции. Маекава считал, что наследию архитектора полагается быть обобщённым лишь после ухода творца из жизни. Однако он всё-таки оставил кое-какие тезисы.