Восточные учения в сирийском интерьере

Пресс-секретарь президента России Владимира Путина Дмитрий Песков, комментируя участие военнослужащих НОАК в предстоящих крупнейших с 1981 года военных маневрах «Восток-2018», назвал Китай союзником России. Ранее агентство Синьхуа, сославшись на источники в российском (что показательно) Министерстве обороны, сообщило, что в совместных учениях, которые пройдут в рамках «Востока» на забайкальском полигоне Цугол, примут участие более 3 тыс. китайских военных, около 900 единиц вооружения и боевой техники, а также 30 боевых самолетов и вертолетов. Причем в ходе учений будет создан совместный штаб.

Как оценивать данную информацию?

С одной стороны, российско-китайские учения носят локальный характер. Это достаточно резко контрастирует с общим масштабом российских военных маневров «Восток», которые пройдут с 11 по 15 сентября, и в которых, по сообщению главы российского оборонного ведомства Сергея Шойгу, будут задействованы почти треть миллиона личного состава со штатным вооружением и боевой техникой. К участию в них привлекаются сразу два из четырех российских флотов — Тихоокеанский и Северный. Что такое на этом фоне один полигон?

С другой стороны, известно, что Китай неоднократно подчеркивал нейтральный характер своей внешней политики и внеблоковый международный статус. Разговоры о военном союзе между Россией и КНР идут уже очень давно, с самого создания ШОС, которое датировано 2001 годом, тем более что в Хартии ШОС (2002 г.) содержатся пункты об ответственности Организации за поддержание регионального мира и безопасности:

«Стороны:

желая совместными усилиями внести вклад в укрепление мира, обеспечение безопасности и стабильности в регионе в условиях развития процессов политической многополярности, экономической и информационной глобализации,

подтверждая свою приверженность целям и принципам Устава ООН, другим общепризнанным принципам и нормам международного права, касающимся поддержания международного мира, безопасности и развития добрососедских и дружественных отношений, а также сотрудничества между государствами» (Преамбула).

А в числе «основных целей и задач ШОС», изложенных в Ст.1, фигурирует положение о «развитии многопрофильного сотрудничества в целях поддержания и укрепления мира, безопасности и стабильности в регионе, содействия построению нового демократического, справедливого и рационального политического и экономического международного порядка».

С третьей стороны, обязательно найдутся те, кто готов попенять КНР за сохраняющиеся связи с Западом. Особенно по линии ЧВК Frontier Services (FS), которую в 2014 году возглавил Эрик Принс, основатель всей «цепочки» американских ЧВК от BlackWater до Academi. Сейчас FS консультирует Пекин по вопросам безопасности вдоль «Пояса и пути» с упором на Афганистан, где у КНР имеются серьезные инвестиции и интересы.

Любители конспирологии при этом с особым удовольствием эксплуатируют факт вхождения родной сестры Принса Бетси Дэвос в администрацию Дональда Трампа в качестве министра образования. При этом они намеренно забывают, что обстановка в Афганистане перманентно обостряется, и ответственность за это несут определенные силы в США, представителем которых во власти некоторое время был уволенный Трампом советник по национальной безопасности генерал Герберт Макмастер.

Развалить созданную до него систему контроля над ситуацией в этой стране у него получилось; ломать — не строить. А вот создать новую систему, в центр которой после раскола Талибана (организация, деятельность которой запрещена в РФ), предполагалось поставить вовлечение в афганский конфликт еще и Индии, которую Макмастер собирался столкнуть именно с Китаем, экс-советник не успел. Отсюда, из этого смешения карт на игровом столе, и нынешнее обострение в этой стране.

Поэтому нет никаких оснований считать, будто Китай «заигрывает» с США за спиной России: некоторые проблемные моменты «Пояса и пути», о которых приходится порой писать, осаждая неуместную эйфорию, это одно, а вот ситуация в сфере безопасности — совсем другое.

Еще один штрих нынешней ситуации, который, казалось бы, льет воду на мельницу алармистов, призывающих не верить китайским намерениям. В начале августа посол КНР в Сирии Ци Цяньцзинь и военный атташе Вонг Рой Чанг солидарно заявили о готовности КНР принять участие в освобождении от «умеренных» террористов SDF северо-западной провинции Идлиб, прилегающей к турецкой территории.

Сразу же нашлось множество желающих на этом устроить спекуляции. Собственно, и сам материал в «НГ» не обошелся тогда без рассуждений в стиле «если они ввяжутся в Идлибе, значит, хотят прийти «на готовенькое»; а в других эта тема разминается и подавно. Одновременно «аналитики и эксперты» из диванной блогосферы ударяются и в другую крайность, утверждая, что раз с тех пор прошел месяц — и ничего, то Китай и «не ввяжется», а просто делает себе такими заявлениями «publicity». Или-де «того хуже», хочет присвоить плоды «черной работы», которую за них проделал Путин, успев к «разделу сирийского пирога» и воспользовавшись тем, что у Пекина деньги на восстановление Сирии есть, а у Москвы — нет.

В чём ущербность подобных рассуждений?

Во-первых, Китай не так чтобы совсем «отсиживается»: два рейда, совершенных китайскими ВМС в прибрежные воды Сирии, в обоих случаях завершившиеся совместными маневрами с российской военно-морской группировкой в Средиземном море, ценны тем, что произошли в самые тяжелейшие времена. В 2013 и в 2015 годах, когда Россия в сирийский конфликт еще не вступила, а режим Башара Асада держался из последних сил. Причем первый вояж флота из Поднебесной произошел на фоне знаменитого «химического» кризиса, когда удар по практически беззащитной Сирии со стороны США и НАТО по ливийскому сценарию казался предопределенным.

Не говоря уж о поставках сирийской армии вооружений из КНР.

Во-вторых, авторы соответствующих комментариев рассматривают ситуацию сугубо с позиций российских и китайских интересов, которые, как они считают, существуют «в вакууме». Как будто нет там сил вашингтонской и саудовской коалиций. Как будто не вовлечены в сирийский кризис Турция и Иран, а также целый ряд ведущих стран НАТО и арабских сателлитов США. Как будто, в конце концов, бои за Идлиб, связанные с наступлением правительственных войск, уже начались.

Сложнейшая конфигурация, в которой Турция, отдаляясь от Вашингтона из-за поддержки им курдов, сближается с Россией и Ираном;

США поддерживают курдов, и что-то подсказывает, что они не готовы «сдать в архив» проект «независимого» Курдистана, который разрабатывается ими уже второе десятилетие; разве здесь нет непримиримых американо-турецких противоречий, ведь Курдистан может быть создан только за счет Турции, Ирана, Ирака, Сирии и частично на их обломках?

Иран, против которого направлено острие американской и израильской политики в регионе, во многом обеспечивает наземную операцию в Сирии, оказывая мощнейшую поддержку правительственным силам; разве нет в китайском вмешательстве угрозы развала с таким трудом собранного Россией, пусть и ситуативного, но все-таки альянса Анкары и Тегерана?

Китай ведь — стратегический союзник и важнейший партнер Ирана, но его прямое, как говорится, без предисловий и прелюдий, вовлечение в будущую операцию в Идлибе неизбежно сталкивает его с Турцией, что во многом нивелирует конфликт Вашингтона и Анкары из-за упомянутых курдов. Этого в расчет принимать разве не нужно?

И почему у спекулянтов отсутствует понимание, что стратегические интересы КНР, располагающиеся вдоль «Пояса и пути», настолько важны для Пекина, что он действительно готов вмешаться? Тем более что в Идлибе массово окопались уйгурские террористы и сепаратисты, готовые, если что, вернуться в Синьцзян, чтобы «навести там шороху».

И что по этому поводу просто не могло не пройти российско-китайских консультаций, в том числе и на высшем уровне. Например, на полях йоханнесбургского саммита ШОС в самом конце июля, где Владимир Путин и Си Цзиньпин свою встречу засекретили до такой степени, что даже официально-протокольной информации об ее содержании в СМИ не просочилось.

Случайно ли, например, именно после этого и последовали заявления китайского посла и атташе в Дамаске?

Обо всём этом приходится говорить в виде версий и в вопросительной форме только потому, что открытой информации на этот счет не дается. Но если она «не дается» в СМИ, это не значит, что ее нет вообще. Для примера, опять в форме предположений, а что делать?

Вариант, что политическое решение о китайском вмешательстве уже принято, но не обнародуется, чтобы для «демотеррористов» из SDF это оказалось «приятной неожиданностью» — он разве невозможен?

Или, напротив, такое решение рассматривалось, но было «заморожено» по результатам многосторонних консультаций той же Москвы? Почему-то забывается совсем недавний опыт операций правительственных сил Асада на юго-западе Сирии, в которых по договоренностям с Израилем, по сути, не участвовали иранцы? Что если сегодня такой же, уже оправдавший себя, «размен» в пользу официального Дамаска сделан с Анкарой, только применительно уже к китайским силам?

И почему, наконец, забывается о заявлениях, сделанных Си Цзиньпином в начале июля 2016 года, уже в ходе сирийского кризиса, на торжествах в ознаменование 95-летия КПК? А там было предельно конкретно заявлены следующие вещи:

«Мир находится на грани радикальных перемен. Мы видим, как постепенно рушится Евросоюз, как терпит крах экономика США, всё это закончится новым мироустройством. Так, как раньше, не будет никогда, через десять лет нас ожидает новый миропорядок, в котором ключевым окажется союз КНР и России.

Мы сейчас наблюдаем агрессивные действия со стороны США, как в отношении России, так и Китая. Я считаю, что Россия и Китай могут создать альянс, перед которым НАТО будет бессильно, и это положит конец империалистическим стремлением Запада».

Публичного ответа со стороны российского лидера, высказанного с такой же ясностью, тогда не последовало. Но это опять-таки не значит, что его не последовало вообще. А если он имел место, то не следует ли предположить, что за прошедшие два года уровень российско-китайской координации в военных вопросах существенно вырос, просто это по понятным причинам не афишируется? И совместный штаб на предстоящих учениях «Восток-2018», пусть и локальный, ограниченный одним полигоном, — тому локальное же подтверждение?

Словом, диванная аналитика, густо замешанная на спекуляциях, в которых сам черт не разберет, где глупость, а где — измена, обнаруживает свои вопиющие слабости и неспособность ответить на ключевые вопросы российско-китайской повестки, как ни в каком другом случае. Происходит это в том числе и потому, что логика, которой эти «аналитики» руководствуется, базируется на европейском и в целом западном мышлении. А вот логика мышления Востока, как и — курам на смех! — собственная, российская логика принятия решений ими не освоена ввиду безраздельного господства в отечественном публичном пространстве западных подходов уже четверть века. И за это время, к сожалению, уже успело вырасти потерянное поколение «Иванов, не помнящих родства».

И чем дальше они от этих процессов — тем, ей-Богу, лучше. Вреда меньше.