У России нет идеологических разногласий с Западом? О чём говорил Лавров

Недавнее интервью министра иностранных дел России Сергея Лаврова газете «Коммерсантъ» усилило мои пессимистические предчувствия по поводу исхода как сегодняшней острой фазы конфликта России и Запада, так и нашего противостояния в долгосрочной перспективе.

Это противостояние, напомню, началось не с подачи России и не в 2014-м, не в 2007-м, когда была Мюнхенская речь Владимира Путина, и даже не в 1917 году. Оно началось в XVI веке — кто-то, возможно, скажет, что и раньше, — но важно не это, а то, что длится оно с разной интенсивностью уже несколько веков. Всё это время Запад рассматривает существование суверенной и сильной России во всех её ипостасях в качестве препятствия, а временами — и прямой угрозы своему мировому господству, которое он хочет укреплять и расширять. Соответственно, всё, что мешает его доминированию, должно быть уничтожено или переформатировано — раньше или позже.

В 1990-е задача «добивания» России отошла для Запада на второй план, но сегодня наша страна вновь рассматривается им в качестве приоритетной цели. Что же удивляться, как это делает Сергей Лавров в упомянутом интервью, «беспрецедентной заряженности Запада на русофобию» или тому, что «все приличия отброшены в сторону»? Удивляет другое: как в этих обстоятельствах, и тем более имея в виду взятую руководством страны установку на восстановление роли России в качестве одного из цивилизационных полюсов современного мира, можно утверждать, что у нашей страны «нет никаких идеологических разногласий с Западом»?

Отвечая на соответствующий вопрос корреспондента, Сергей Лавров по непонятным причинам крайне ограничивает сферу идеологии:

«У всех рыночная экономика, демократия, кто бы как к ней ни относился. Но есть выборы, свободы, права, закрепленные в Конституции».

Между тем, берём современный англоязычный политологический словарь и читаем:

«Идеология — комплекс всеобъемлющих и внутренне связанных друг с другом идей, в соответствии с которыми любая социальная группа воспринимает и оценивает мир. …Идеология — это также и вера, будь то в Бога, Провидение или Историю, к которой её последователи могут прибегнуть как к последнему средству, столкнувшись с давлением окружающего мира"[1].

А вот определение из современного отечественного словаря:

«Идеология — система политических, правовых, нравственных, религиозных, эстетических и философских взглядов и идей»[2].

Другими словами, если перевести это во внешнеполитическую плоскость, то идеология — это культурно-историческая традиция и современные задачи страны (государства, этноса, социальной группы) в культурно-исторической сфере, адаптированные к соответствующим геополитическим и внутренним обстоятельствам.

Рыночная экономика и демократия — это, конечно, тоже из категории экономических и политических понятий. Вместе с тем эти понятия имеют преимущественно прикладной характер и могут быть поставлены на службу самым разным государственным и идеологическим доктринам — от правления олигархии до демократического народного государства.

Если же говорить конкретно об идеологии современного Запада, то для него в целом, и особенно для США, её основой является идея их цивилизационного превосходства. Эта же идея служит обоснованием их «права» вмешиваться в судьбы других стран и народов. Если у России нет с этой идеологией разногласий, то в каком смысле? Мы согласны с их правом сильного? Или Россия тоже хочет и будет действовать таким образом?

Второй вопрос: если у нас нет своей идеологии, если мы не хотим или не готовы нести миру свои идеи, то во имя чьих идей мы будем нести нашу ответственность в мировых делах в качестве одной из ядерных держав и постоянного члена Совета Безопасности ООН (ограничимся в данном случае только этим нашим качеством)? Ведь вряд ли кто-то сомневается, что идеологически рыхлая почва будет оставаться незасеянной: нет своих семян, чужих уже набросали и ещё набросают!

И, наконец, если у нас во внешней политике, как иногда заявляется, «нет никакой идеологии», то каким образом мы, Россия, определяем свои национальные интересы, на какой основе выстраиваем внешнеполитическую стратегию? Только на фундаменте рыночной экономики и демократии? Нет, конечно! Сам министр сказал в упомянутом интервью о «красных линиях», а ведь они обозначают границы, которые мы не даём нашим противникам переступать именно по идейным соображениям! Да и ранее Сергей Лавров в своих выступлениях и статьях подчёркивал стремление опереться на историческую традицию, решимость действовать иначе, чем в 1990-е, некое «новое состояние» России. Всё это — тоже результат меняющейся системы идей.

Более того, если смотреть в корень, то без идеологии, без восстановления духовно-нравственных и культурных основ нации невозможно будет решить и важнейшую внутреннюю задачу развития нашей страны — «поднять» и нарастить её человеческий потенциал.

Зачем же тогда мы оправдываемся, заявляя, что у нас с Западом нет идеологических разногласий? Перед кем мы это делаем? Может быть, пришла пора вспомнить, что отказ от идейной основы действий государственной власти, в том числе внешнеполитических действий, — вообще не в русле русской политической традиции?

Развивая тезис о традиции, специально возьму классиков русской идеологии и внешнеполитической мысли предреволюционного периода. В те годы так же, как сегодня, классового противостояния между Россией и Западом (не это ли, рассуждая об идеологии, имел в виду Сергей Лавров?) формально не существовало. Фактически, однако, оно присутствовало, ибо правящий класс Российской империи уже тогда был неприемлем для либерального Запада просто потому, что это был российский правящий класс. После февраля 1917 года это противоречие было снято, Временное правительство действительно с полным основанием могло сказать: «У нас нет идеологических разногласий с Великобританией и Францией!» Но чем это для Временного правительства закончилось?

Итак, приведу цитату из книги Николая Яковлевича Данилевского «Россия и Европа» (она не о России, а о так называемых «братьях-славянах», но очень, на мой взгляд, актуально звучит именно для нас):

«Ежели они по внешним или внутренним причинам не в состоянии выработать самобытной цивилизации… то им ничего другого не остаётся, как распуститься, раствориться и обратиться в этнографический материал, в средство для достижения посторонних целей, потерять свой формационный или образовательный принцип и питать своими трудами и потом, своей плотью и кровью чужой… прививок» [3].

Вообще, надо сказать, к творчеству Николая Данилевского сегодня просто необходимо постоянно обращаться, и всякий раз это будет с пользой для формирования правильной идеологии. Взять хотя бы идею об исконной враждебности романо-германской цивилизации к другим цивилизациям, её нацеленности на уничтожение славянских народов. Или мысль о том, что в силу насильственности этнокультурного начала западного мира дар христианства неизбежно в нём вырождается, уступая место своей противоположности. Или предостережение о невозможности прочных союзов со странами, принадлежащими к другому культурно-историческому типу…

А вот менее известный человек, дипломат и публицист Юрий Сергеевич Карцов. В 1908 году в исследовании «В чём заключаются внешние задачи России (теория внешней политики вообще и применительно к России)» он писал:

«Исходная точка внешней политики — общенародная польза (вот она, настоящая идеология! — М.Д.). Однако история показывает нам многочисленные примеры, когда соображения государственной пользы заведомо приносились в жертву либо личным влечениям народоправителей, либо материальным интересам правящих сфер».

Особенно неприемлемой, исключающей её оформление в систему с чёткими руководящими принципами, представлялась Карцову ситуация, когда «внешняя политика обращается в простое механическое отражение событий на умы правительственных лиц и общественные страсти» (то есть ситуация деидеологизированности). Свой «патриотический идеал» Юрий Карцов определял как «удержание имеющейся территории», в том числе за счёт «концентрации военного могущества», обеспечение её «культурной однородности», укрепление экономической самостоятельности. Важнейшей гарантией преемственности цели и неуклонного её преследования русский дипломат считал верность правителей отечественной традиции и сохранение ими народного начала.

Что ни слово, то об идеологии, причём настоящей идеологии! К сожалению, к внешней политике современной Юрию Карцову Российской империи это имело слабое отношение. А вот о ней — такая цитата:

«Говорить о бесповоротности внешней политики России… уже потому бесполезно, что не только цель не поставлена, но, как это ни покажется странным, её вовсе и не существует… С целью добиться в желательном смысле изменения мировой конъюнктуры России предстоит вступить в борьбу… Трагизм положения в том и заключается, что никакой борьбы правительство не признаёт, а, напротив, всецело стоит на почве компромисса…»

При таком подходе, писал автор «Внешних задач России», говорить о политике самобытности, выборе средств, достижении поставленных целей можно лишь в сослагательном наклонении. Одновременно он напоминал: сколько ни продолжай политику компромисса, европейское общественное мнение будет сохранять антипатию к государственным началам нашей страны, и чем прочнее будут становиться эти начала, тем более сильной будет антипатия [4].

Компромиссы тогда, как известно, закончились войной. Потом была Великая Октябрьская социалистическая революция и несколько десятилетий действительно самостоятельной внешней политики России, которые самым положительным образом сказались на судьбах всего человечества. А потом идеологическая прочность советского строя стала утрачиваться, и Михаил Горбачёв заговорил о необходимости преодоления разногласий с Западом — естественно, на его, Запада, условиях.

С тех пор Россия, как заколдованная, всё бродит и бродит по порочному кругу боязни быть обвинённой в том, что у неё есть свои идеологические приоритеты. Кто же всё-таки придёт и её расколдует?

[1] Политика. Толковый словарь. М.: «ИНФРА-М», Издательство «Весь Мир». Д. Андерхилл, С. Барретт, П. Бернелл, П. Бернем, и др. Общая редакция: д.э.н. Осадчая И.М. 2001.

[2] Политическая наука: Словарь-справочник. Сост. Санжаревский И.И. 2010.

[3] Н.Я.Данилевский. Россия и Европа. М.: Известия. 2003. С.149

[4] Цитируется по: Свет и тени Великой войны. М.: РОССПЭН. 2014. С. 9 — 28