Космос и гуманизм в тени Вавилонской башни

Будущий академик, один из основоположников отечественной космонавтики, Борис Раушенбах родился в Петрограде, в семье инженера, мастера кожевенного дела. Отец воспитал в нём истинно немецкое качество ответственности за взятое на себя дело, и эта черта характера в дальнейшем сильно помогла Раушенбаху. Уже в послевоенные годы он заслуженно принадлежал к научно-технической элите СССР, и, знакомясь с его биографией и его мыслями, мы получаем возможность узнавать представления тех, кто обеспечил высочайшие достижения страны, не предотвратившие, однако же, её крах.

Увлекавшийся планеризмом Раушенбах окончил Ленинградский институт инженеров гражданского воздушного флота. Работа над строительством планёров и их испытания дали ему материал для первых научных статьей об устойчивости летательных аппаратов. Ракетной техникой он заинтересовался за полтора года за окончания института; его знакомство с Сергеем Королёвым со временем стало плодотворным сотрудничеством в ракетной и космической области.

Надвигавшаяся Вторая мировая война разрушила многие научные планы. Ученые, не задействованные непосредственно в работе над злободневными военными разработками, нередко оказывались в потоке совершенно иного процесса. В наши дни разгораются споры о т.н. годе великого террора 1937—1938, делаются попытки оценить его через количество пострадавших. Но есть и другая сторона.

«Начатые широким фронтом работы по созданию ракетных летательных аппаратов с жидкостными ракетными двигателями, в том числе и для пилотируемых полетов, которые велись в отделе Королева, незадолго до войны были свернуты, чтобы сосредоточить все силы института на завершении создания ракетной артиллерии — знаменитых впоследствии «катюш». Прекращение работ по крылатым ракетам имело еще одну причину. Летом 1938 года С.П. Королёв и В.П. Глушко были арестованы по надуманным обвинениям, как это происходило повсеместно в 1937—1938 годах», — писал Раушенбах, уточняя, что сами Королёв и Глушков были уверены, что сдал их коллега, проявив под видом бдительности собственное честолюбие, присвоив себе чужие заслуги.

С началом войны став «трудмобилизованным» (то есть интернированным, лишённым свободы перемещения не за преступления, а как этнический немец в условиях войны с Германией), сам он большую часть времени, свободного от работы учётчиком на кирпичном заводе, посвящал изучению высшей математики. И она нужна ему была не как отдушина, позволявшая забыть о тяготах существования, а как инструментарий, необходимый для решения конкретной задачи, над которой он работал еще в довоенные годы. Изучая проблему самонаводящегося зенитного снаряда, он не мог бросить задачу на полпути:

«Когда я уже выполнил две трети работы и знал, в каком направлении двигаться дальше. Мучился незавершённостью, места себе не находил, и в пересыльном пункте на нарах, на обрывках бумаги всё считал, считал и в лагере. Решил задачу недели через две после прибытия в лагерь, и решение получилось неожиданно изящным, мне самому понравилось. Написал небольшой отчётик, приложил к решению и послал на свою бывшую фирму: ведь люди ждут. Мне, видите ли, неудобно было, что работу начал, обещал кончить и не окончил! Послал и не думал, что из этого что-нибудь получится. Но вник в это дело один технический генерал, авиаконструктор Виктор Фёдорович Болховитинов, и договорился с НКВД, чтобы использовать меня как некую расчётную силу. И НКВД «сдало» меня ему «в аренду».

В 1948 году он вернулся в Москву и работал у академика Келдыша, через год защитил кандидатскую, а в 1958 — докторскую. В 1950-м он присоединился к команде Королёва и уже плотно занялся ракетно-техническими разработками. В 1960-м Раушенбах получил Ленинскую премию за уникальную работу по фотографированию обратной стороны Луны, к тому времени уже была решена важнейшая задача освоения космоса в его самом насущном, военном аспекте. Создание ракетного щита СССР — достижение паритета со Штатами в области стратегических вооружений — позволило убедить руководство страны в перспективности королёвской мечты о пилотируемом полете человека в космос. Участвуя в решении этих задач, Раушенбах подтвердил все свои научные знания: для него получение степеней было лишь признанием уже имеющейся научной квалификации, приобретаемой им самостоятельно, еще с тех пор, как в институте он писал научные статьи, становившиеся затем главами серьезных учебников.

Параллельно с научной работой Раушенбах много сил отдавал преподаванию. Первые лекции он начал читать еще в 1948 году на физико-математическом факультете МГУ, сразу по возвращении из нижнетагильской ссылки. В последствии из этого факультета выделился знаменитый Московский физико-технический институт МФТИ, в котором в 1959 году Раушенбах стал профессором и более 20 лет заведовал кафедрой механики.

С присущими ему рвением и упорством он занимался космической проблематикой, став первопроходцем важнейшей области — ориентации и манёвра космического аппарата, без которых невозможны полеты за пределами земной гравитации. На базе его открытий строились все системы ориентации и коррекции полёта как межпланетных исследовательских станций, так и околоземных спутников любого назначения. Работа в этой области, а также исследования проблем стыковки космических аппаратов привели его к мысли о необходимости понимания принципов формирования плоского изображения трёхмерного объекта. Задача оказалось неожиданно объемной, ветвящейся в совершенно непредвиденные направления. Раушенбаху-физику пришлось заниматься вопросами, связанными с искусствоведением и историей культуры. Такой необычный подход оказался крайне плодотворным. Кроме решения научно-технических задач, Раушенбаху удалось подойти к проблемам крупного философского значения с необычной стороны, сопрягая в своем исследовании принципы логического и интуитивного мышления. Не случайно его воспоминания об НТР второй половины ХХ века, одним из непосредственных участников которой он был, соседствуют в его книге «Пристрастия» (1997 год) с искусствоведческими, философскими и даже богословскими главами. Случившееся в России после краха СССР он оценивал негативно, считая причиной катастрофы восторжествовавшую аморальность пришедших к власти. Увидев же на современном Западе разрушение предельных оснований, лежащих в основе всякой человеческой деятельности, Раушенбах заговорил о неизбежном крушении самих цивилизаций, вставших на этот путь. Здоровый индивидуализм, бывший «мотором» движения Запада, практически полностью заместился больным эгоизмом, ставящим интересы индивидуума выше любых общественных, включая даже само выживание. Есть ли у России, которую Раушенбах условно причислял к западной цивилизации, возможность сойти с этой дороги, ведущей в пропасть?

До сих пор отсутствие ответа дамокловым мечом висит над современной Россией. В упомянутой книге он подводит итог, обобщая опыт, полученный им как в космической области исследований, так и в философских и богословских рассуждениях. И эти, казалось бы, далекие друг от друга области знания вдруг начинают смыкаться в некотором созвучии современной истории. С его точки зрения, космическая техника, системы связи и наблюдения сделали невозможной классическую войну, объединив человечество в информационном пространстве. Опыт последнего десятилетия показывает нам, как противостояние переходит в войны информационные. Тот, кто может влиять на инфополе, тот и является королем положения, способным диктовать свою волю всем остальным. Сочетание спутников связи и спутников разведки обеспечивает тому, кто получает и распределяет информацию, возможность направлять усилия народов в нужных ему направлениях. Таким «царём горы» возомнили себя США, беспредельно раздающие нужную им смесь лжи и полуправды по ТВ, в электронных СМИ и соцсетях. Постепенно информпространство начинает воспринимать и альтернативные точки зрения, впрочем, происходит это относительно робко. И тем не менее именно здесь угадывается луч надежды, то, что не позволит погрузить человечество в состояние антиутопии «дивного нового мира».

Опыт Бориса Раушенбаха как советского ученого, разрабатывавшего космические аппараты и пришедшего к необходимости освоения гуманитарного знания для целостного понимания судеб народов и цивилизаций, крайне важен в нашу эпоху, которая страдает от узкой специализации технарей, естественников и гуманитариев, и знаниевого разрыва между людьми. Этот разрыв не даёт возможности вновь собрать то стратегическое единство, которое одно только и может вывести людей с гибельного пути, подобного описанному в Библии при строительстве Вавилонской башни. А именно этот процесс потери единства Раушенбах и считал самой главной угрозой для человечества, описанной им в последней главе книги воспоминаний и прогнозов «Пристрастие» — «Мрачные мысли».