Strategist: Стратегия США по КНДР до сих пор не сформулирована

Когда президент США Дональд Трамп говорит с сожалением о том, что ему в наследство от предшественника досталась сложнейшая проблема Северной Кореи, в его словах есть зерно истины. Все же лидер КНДР Ким Чен Ын не продемонстрировал никакого интереса ни в том, чтобы участвовать в переговорах, ни в том, чтобы хотя бы немного прислушиваться к тем, у кого есть что сказать по поводу его ракетно-ядерной программы.

Тем не менее тот факт, что проблема досталась главе Белого дома в наследство, не снимает с него ответственности за ее решение. Пока что президент-республиканец не смог не то чтобы осуществить на практике, но даже сформулировать стратегию для разрешения северокорейского кризиса. По прошествии почти года с начала своего президентского срока единственным его достижением стало то, что он добился введения дополнительных санкций со стороны ООН. Хуже всего то, что его жалобы на предшественников говорят о том, что он понятия не имеет, что делать дальше, пишет бывший помощник госсекретаря США по вопросам Восточной Азии Кристофер Р. Хилл в статье для The Strategist.

Читайте также: CNN: что будут делать США после нового пуска северокорейской ракеты?

Очередную попытку решить проблему КНДР Трамп предпринял в начале ноября, когда он с шумом объявил, что его администрация возвращает Северную Корею в список стран — спонсоров терроризма. Его решение, хоть и оправданное в свете поведения северокорейского лидера, носило по большей части символический характер — так же, как и решение бывшего президента Джорджа Буша — младшего из этого списка ее убрать. В Белом доме такую меру назвали «критически важным шагом». Оно, подчеркивает автор, таковым не является. На самом деле минфин США и без него может сформулировать дополнительные санкции.

Так, государства — спонсоры терроризма не могут получать военную помощь США, что в случае с КНДР и так было бы маловероятно. Также американским властям запрещено по закону поддерживать займы или любую другую помощь со стороны международных финансовых институтов, членами которых США являются. КНДР, тем не менее, не входит ни в одну такую организацию.

Как уже многие обратили внимание, этот список нельзя считать полным собранием стран, чьи спецслужбы, возможно, поддерживают связи с террористическими группировками. На данный момент в него входят всего лишь Иран, Северная Корея, Судан и Сирия. Несмотря на «хорошо всем известные» связи покойного венесуэльского «диктатора» Уго Чавеса с Революционными вооружёнными силами Колумбии — Армияй народа (ФАРК), группировкой, которую Государственный департамент считает террористической организацией, Венесуэла смогла избежать попадания в этот список. Кроме того, многие считают, что спецслужбы Пакистана поддерживают связи с группировками, что, без сомнения, было бы достаточно, чтобы включить страну в этот список.

И все же каким бы символическим этот жест ни был, контекст решения Буша-младшего убрать КНДР из списка спонсоров терроризма был совсем иным, нежели тот, в котором свое решение принимал Трамп. В 2008 году КНДР удовлетворяла определенным условиям. Прежде всего, Пхеньян согласился участвовать в переговорах с Китаем, Россией, Южной Кореей и США, целью которых было добиться ядерного разоружения Корейского полуострова, а результатом — закрытие ядерного научно-исследовательского центра в Йонбёне.

Более того, на момент изъятия ее из списка КНДР также участвовала в переговорах по установлению системы верификации своей ядерной деятельности. Пхеньян пригласил международных инспекторов в Йонбён, предоставив им существенные отчеты о работе расположенного там реактора. Эти материалы до сих пор являются наиболее точными данными для оценки количества плутония, нарабатываемого там. Тогда решение северокорейских властей взорвать охладительную башню реактора было таким же символическим шагом навстречу Вашингтону. Соглашение носило частичный характер, безусловно, однако Трамп бы согласился на него в одно мгновение.

Впоследствии договор действительно начал нарушаться из-за настойчивого нежелания КНДР признавать, что у нее была программа по наработке высокообогащенного урана. Режим не смог объяснить покупку оборудования, необходимого в рамках такой программы. Более того, вызывали сомнения и предоставленные дипломатам США образцы материалов.

После нескольких лет простоя центр в Йонбёне возобновил свою работу. Нужно обратить внимание на то, что все шесть проведенных ядерных испытаний с 2006 года носили черты, характерные для использования наработанного до переговоров с «шестеркой» плутония. Без сомнения, причиной беспокойства является возможность того, что где-то находится подземный объект наработки высокообогащенного урана. Тем не менее сам центр в Йонбёне, что бы кто ни говорил о том, что он доживает свои последние дни, всегда представлял очевидную опасность.

То, что Трамп вернул КНДР в список стран — спонсоров терроризма без бюрократических проволочек и почти без международного сопротивления, демонстрирует, почему этот список является важным инструментом в арсенале США. Условия исключения страны из него — неучастие в актах терроризма или отказ от сотрудничества с террористическими группировками в течение шести месяцев — достаточно гибки для того, чтобы использовать его в качестве разменной монеты на переговорах. Подобным образом любую страну можно так же просто вернуть в этот список, если для того сложатся условия. Например, если Ким Чен Ын организует, по мнению автора, убийство своего сводного брата в аэропорту столицы Малайзии.

Решение проблемы Северной Кореи потребует серьезности цели и такого уровня дисциплины, которые Трампу еще не доводилось демонстрировать. Эффективная политика включала бы в себя совместную с КНР работу, а не постоянную лесть в адрес китайского руководства. Такое сотрудничество должно было бы иметь в своей основе долгосрочные обязательства, а не одноразовые сделки. Что, возможно, еще важнее, оно потребует ежедневного взаимодействия не только с Китаем, но и с другими заинтересованными сторонами в регионе.

Нет нужды говорить, что для качественной реализации такой политики нужен глава Государственного департамента, который бы стремился создать команду опытных дипломатов-профессионалов, а также необходимо признание со стороны Трампа и его советников того факта, что развивать усилия предшественников разумнее, чем обвинять их в том, что из-за них работа Трампа стала намного сложнее. К сожалению, нынешняя администрация так и не усвоила этот урок.