С чего всё начинается? Из чёрного? Из белого? С чего начинается рецензия, роман, жизнь, картина, фильм? Не знаю. Помнится, лежал, отдыхая, в парке у больницы — просто летний день, не так легко найти место для пикника — с возлюбленной, приятельницей из Британии, у неработающего фонтана (о, патина бронзовых кранов) в центре Петербурга. Вполне себе душное лето, отдалённый гвалт играющих школьников, перестук боксерских перчаток (два боксера тренируются неподалеку), череда мам с колясками, шум машин, отдыхающие и загорающие кругом, грязная охра штукатурки, изумрудная трава, цветные полотенца, как ни странно, невыносимо лазурное небо. Приятельница отстаивала в интеллектуальном споре ценности равноправия сексуальных меньшинств. Я был чуть более консервативен. Мол, разумеется, пусть живут, и клубы у них свои, но парады уже too much. Она была зла. У неё личные причины, ибо отец её, сэр (рыцарское достоинство), который десятилетиями возглавлял крупнейший британский музей, выходя на пенсию, публично признался в своей бисексуальности, отправившись участником на конкурс красоты геев. Скандал даже по британским меркам. Сестра её в слёзы. Она же никак не среагировала на признание отца. Примечательно, что, помимо того, что он сэр, он ещё и сыграл крохотную роль в фильме «Витгентшейн» Джармена. К чему это я всё?

Sensesofcinema.com
Дерек Джармен

Пожалуй, что к книге Джармена «Хрома».

Которая выходит на русском языке. Что такое книга? Где её границы. Я не знаю. Когда я пишу про одну книгу, то читаю пять. В этой — откровения умирающего от СПИДа и слепнущего художника, ценителя Уайльда и других изящных искусств. «Хрома» — книга, которая написана как дневник, не лишённый некоторого кокетства, но предельно исповедальный и искренний; из которого мы можем понять что-то не только про внутренний мир крупного режиссёра, но и про то, как вообще человек умирает. Как прощается с иллюзиями и борется за жизнь. Прощальный взгляд на красоту жизни. Её мелочи и шероховатости. Увы — это грозит не только гомосексуалистам. Скупые строчки. Наблюдения. Ремарки. Мысли. Примечания. Быт. Прекрасная проза. Выстроена ритмически. Словно бы это короткие перебежки под дождём. От одной автобусной остановки в сторону смерти до другой. Это, конечно, стиль. Но в не последнюю очередь и физиология. Слишком тяжело долго писать, концентрироваться — одышка, исчезающее зрение. Короткие записи. Строчка. Другая. Абзац. Упоминание имени друга-любовника. Название цветка. Любимого художника. Пару мыслей про фильм, который нужно успеть закончить… И про боль в кишках. Название лекарства. Воспоминание о детстве. Ночь.

Дерек Джармен

Формально книжка основана на «цвете», точнее, размышлениях о цветах, каскад ассоциаций, переливов, отблесков, полутонов… Как это гамма живёт? Где границы между жизнью, любовью, между «здоровьем» и «болезнью», между «пошлым» и «возвышенным», между «чёрным» и «белым»? Джармен — «модный» режиссёр, по крайней мере в узких эстетствующих кругах. Проза его дневниковая придаёт дополнительное измерение и его режиссёрским работам. Это не значит, что всему нужно верить, но, может быть, более всего художник проговаривается — невольно, когда пытается говорить о другом. Не случайно так часто вокруг дневников и воспоминаний толчея и толкотня невольных редакторов и желающих что-то причесать, прибрать, уточнить, замолчать… Конечно, художник имеет дело с «вечным», но, как согласится любой, мало-мальски изучающий историю культуры, вечное всегда каким-то образом связано с сиюминутным. Достаточно почитать книгу, чтобы получить представление об Англии того времени. Хотя Филип Ларкин написал бы по-другому. Но в этом и интерес. Авторская версия мироздания. Авторская версия цветов радуги. Цветов и камней. Птиц и рек. Контурных карт. Почтовых адресов, где уже никто не живёт.

Кстати, и дневники самого Витгенштейна не так давно были опубликованы со многими интимными подробностями. Это вечное проклятие человека — никак не получается стать иконой. То есть икону из него могут сделать — повесить на гвоздик, сделать магнитик для холодильника, главу для учебника истории, но сам человек из плоти и крови, земли и костей, памяти и надежд, чернил и облаков… Как проходят эти границы? Есть ли дух? Есть ли культура и искусство? Что такое красота и порок? Святость и грех? Какова оборотная сторона «гения»? Нужно ли вообще заглядывать в спальни и в хосписы к умирающим? Частые темы в европейской культуре. Особенно, когда она склонна к «декадансу». Джармен не лишён самоиронии, хотя одновременно и радикальности своих оценок и высказываний. Стыдно писать и говорить плохо про умершего человека. Либо хорошо, либо никак. Смерть хранит свою святость таким образом. И цвета её никто точно не знает.