National Interest: «Защита демократии» в США играет на руку лично Путину

Могут ли попытки защитить демократию США в конечном счете навредить ей? На фоне ведущегося расследования российского вмешательства в выборы главы Белого дома 2016 года ответ на этот вопрос может оказаться вполне положительным — особенно если СМИ не смогут с должным вниманием отнестись к той информации, которую предоставляют службы разведки и безопасности. Поэтому может получиться так, что благодаря расследованию специального прокурора Роберта Мюллера глава Кремля Владимир Путин сможет расширить свое влияние, а также не дать США преследовать собственные важнейшие национальные интересы, пишет Пол Дж. Сондерс в статье для The National Interest.

Автор подчеркивает, что, несмотря на политически мотивированные отрицания президента Дональда Трампа, Москва действительно вмешивалась в выборы в США. Поэтому гражданам страны и нужно понимать, что произошло и как защитить себя от будущих вмешательств России или других стран. Не менее важную роль играет и то, что Вашингтон должен дать понять Москве, что такое вмешательство неприемлемо и будет сопряжено с большими для нее издержками. Но достигнуть этой цели Белый дом едва ли сможет, если ключевые правительственные и социальные институты не смогут функционировать должным образом.

Центральной проблемой здесь являются отношения между Конгрессом США, разведывательными и контрразведывательными службами и СМИ. В теории каждая из них должна провести собственное расследование произошедшего, чтобы принимающие решения люди в Конгрессе и администрации могли разработать соответствующие ответные меры. В то же время Конгресс и СМИ должны осуществлять надзор за расследованиями разведывательных и контрразведывательных служб. Более того, СМИ должны также следить и за Конгрессом. Тем не менее на деле ни один из этих трех политических и социальных институтов не находится под пристальным вниманием.

Для примера можно разобрать случай с бывшим советником по внешней политике в штабе Трампа Джорджем Пападопулосом, который признал себя виновным во лжи ФБР. В признании своей вины, которое он подписал 5 октября 2017 года, указывалось, что он не стал раскрывать свои контакты с экспертом российского аналитического центра, «несмотря на то, что его спросили, встречался ли он с российскими гражданами или «кем-то с «русским акцентом» во время предвыборной кампании». Безусловно, следователи хотели задать ему такой максимально широкий вопрос, честного ответа на который он не смог бы избежать по формальным соображениям, в частности, заявив, что не знает, российский ли это был гражданин.

Тем не менее заданный ФБР вопрос вызывает тревогу по целому ряду причин. Во-первых, очевидно, что такая формулировка вопроса не решает формальной проблемы. Кто, кроме лингвиста, может сказать наверняка, был ли акцент русским, украинским, белорусским или болгарским? Во-вторых, попытайся российские спецслужбы использовать предвыборный штаб Трампа, разве не нашли бы они кого-то без характерного акцента для выполнения этой деликатной задачи? В-третьих, намек на то, что Мюллер расширил расследование, включив в него «любого с русским акцентом». Этим он превзошел даже сенатора Джозефа Маккарти с его охотой на сторонников коммунизма.

Некоторые были бы склонны назвать этот вопрос Пападопулосу изолированным и несущественным. Поступить так было бы намного проще, если бы не было заявления бывшего главы Национальной разведки Джеймса Клэппера, назвавшего «русских» в мае 2017 года в интервью Чаку Тодду «почти на генетическом уровне предрасположенными лгать, проникать и извлекать выгоды». Тодд мог бы пригласить Клэппера еще раз и спросить у него, к чему «генетически предрасположены» другие этнические группы, но поскольку ведущий программы не обратил на это внимания, можно сделать вывод, что он не находит его высказывания предосудительными и не против того, чтобы тот их распространял. Сделанные Клэппером заявления могут оказаться очень показательными. По меньшей мере подобные высказывания могут говорить о том климате в ФБР, в котором был задан вопрос Пападопулосу.

Получается, что должностные лица разведки и контрразведки, основная работа которых заключается в поиске доказательств подрывной деятельности, создали среду, в которой достаточно быть «русским, русским американцем или даже говорить с русским акцентом», чтобы стать «заинтересованным лицом», если не подозреваемым.

Представители СМИ же, которые нашли бы вопиющими такие заявления при освещении любого другого вопроса, некритически поглощают их от следователей и специалистов разведки, занимающихся вопросами вмешательства в выборы, и сами безосновательно тиражируют любую встречу или контакт члена предвыборного штаба Трампа с «русским», кем бы он ни был, а также по какой причине и когда бы такая встреча ни имела места.

Сколько из тех же журналистов и комментаторов — и, раз на то пошло дело, членов Конгресса из Демократической партии США — свято объявили Америку страной иммигрантов и осуждали риторику Трампа? Это лишь один из большого числа примеров того, как СМИ проявили неспособность гарантировать должный надзор за проведением расследования вмешательства России, будь то в рамках деятельности Мюллера или Конгресса.

Даже самые жесткие критики российских властей уже стали высказывать опасения относительно взаимодействия американских спецслужб и СМИ. Вместо того чтобы выполнять роль «четвертой власти», большая часть СМИ США, по всей видимости, предпочитает быть придатком официальным расследованиям в ущерб другим своим критическим функциям. Все это было бы не так важно, если бы Конгресс США осуществлял собственный надзор за расследованием, чего не происходит по большей части из политических соображений.

Чего, как отмечает автор, не понимают многие, так это то, что своим поведением Конгресс США и американские разведка и СМИ играют на руку президенту России Владимиру Путину. Даже если и забыть о том, что расследование возможного сговора парализовало администрацию Трампа — благодаря чему Кремль чувствует себя свободней в Сирии и других местах — подобные сделанному Клэппером заявления способствуют созданию Москвой образа США как глубоко антироссийского государства как в своей внутренней, так и внешней политике. Тем самым Вашингтон «укрепляет хватку Путина за власть» и упрощает его стремление «подорвать международное лидерство» США.

Контролируемые государством пропагандистские ресурсы, вроде RT и Sputnik, стали быстро распространять высказывание Клэппера. Из-за того, что Клэппер говорил обо всех «русских», а не о главе Российского государства или его спецслужбах, у властей России появилась возможность продемонстрировать, что Вашингтон настроен против всех «русских», а не против них конкретно и их «авторитарного режима». Грубо говоря, для Кремля Клэппер является не препятствием, а средством мобилизации.

Благодаря тому, каким образом в США освещается расследование вмешательства в выборы, Путин смог оправдать свое давнее недовольство относительно антироссийской предвзятости в американских СМИ. Предоставление Москве «материалов для пропаганды» никоим образом не способствует продвижению национальных интересов США.

В самих же США такой внутриполитический климат не может не оттолкнуть многих новых русских и русскоязычных иммигрантов, даже если они и относятся к российскому президенту отрицательно. Из-за этого снижается вероятность их сотрудничества со спецслужбами США не только по вопросу вмешательства в выборы, но и по более широкому спектру контрразведывательных вопросов. Если учесть прошлый непростой опыт взаимодействия ФБР с арабскими общинами и другими мигрантами-мусульманами в США, стоило бы ожидать большего внимания к вынесенным урокам.

Тем не менее во время предстоящей встречи Трампа с Путиным во Вьетнаме главе Белого дома будет мало что предложить своему российскому коллеге, чтобы убедить его пойти на совместное оказание давления на Пхеньян. Если разочарованный Трамп позже решит, что война с Ким Чен Ыном является единственным возможным вариантом, неспособность убедить Кремль может очень дорого стоить Вашингтону.