Отчаянный рассказ о сдуревшем мире

«ЦЕЛУЙ МЕНЯ НАСМЕРТЬ» / KISS ME DEADLY

В 1955 году нуар показал, чем он болен. На экран вышел фильм, демонстрирующий, что кино, если убрать цензуру, точно слетит с катушек.

В начале пятидесятых замелькало имя нового режиссёра — Роберт Олдрич. Его самым заметным творением стал «Веракрус» — цветной, снятый с размахом вестерн, где Гарри Купер и Берт Ланкастер играли вольных стрелков, решивших обокрасть императора Мексики. Фильм сорвал кассу, и все ждали, что Олдрич будет петь свою песню — клепать грязные вестерны. Однако режиссёр переключился на дешёвые чёрные фильмы. Он явно хотел продвинуть нуар в направлении, на которое указывала его нездоровая суть. Создать истерическое кино ему помог очередной роман Микки Спиллейна про детектива-ублюдка Майка Хаммера.

«Целуй меня насмерть» представлял собой нервозное чтиво. В романе все гонялись за героином, и это единственное, что не нравилось постановщику. Олдрич был не прочь заменить его чем-нибудь поужаснее.

Сценарист Альберт Безеридис заменил коробки с наркотиками на контейнер с оружейным ураном. В это время к «красной истерии» добавилась «атомная», и загадочный ящик, излучающий смертоносное свечение, выглядел идеальной пугалкой.

Когда фильм вышел в прокат, писатель и его поклонники подняли шум. Их возмутило вольное обращение с первоисточником. Сценарист не оправдывался. Он заявил, что книжка вызвала у него отвращение, и, стремясь поскорее отделаться от неё, он применил метод «автоматического письма».

Фильм, тем не менее, получился классным: тревожным, отчаянным и исполненным устрашающей новизны. Это был истерический, фатальный нуар — рассказ о сдуревшем мире, который уже не спасти.

В первых кадрах бегущая по шоссе девушка вставала на пути летящего в Лос-Анджелес «Ягуара». Она удрала из сумасшедшего дома и надеялась, что её кто-нибудь подберёт. Сыщик, мчащийся в пижонском авто, не хотел останавливаться. Это был циничный жлоб — тварь, порождённая мерзкой реальностью. Но иначе бы он её сбил. Начало фильма не оставляло сомнений — девушка не спасётся. Она была явно не от мира сего. В ней было слишком много человеческого, чтобы остаться в живых.

Девушка погибла, конечно. Её убили люди, чьих лиц сыщик не разглядел, потому что получил по затылку. Он очнулся в больнице и помнил лишь то, что беглянку пытали. Убийцы хотели выяснить, где находится «нечто», но не смогли.

Сыщик включился в поиски этого «нечто» и получил подсказку с того света. Ему пришло письмо, которое девушка отправила во время их остановки на заправочной станции. Там были два слова: «Помни меня».

Девушку звали Кристина. Родители нарекли её в честь поэтессы Кристины Россетти, написавшей стихотворение «Помни меня». Строка из него указала сыщику путь к «нечто». И этот путь оказался завален трупами.

Никакой куш сыщик урвать не сумел. Контейнер был с большим и неприятным сюрпризом. Он облучил и сжёг заживо алчную дамочку, решившую в него заглянуть, а потом зашипел, засвистел и рванул, осветив ночь ядерной вспышкой. Сыщику едва удалось унести ноги.

Герой картины был интересен тем, что бравировал цинизмом и прагматичностью. Майка Хаммера, специалиста по грязным разводам, оскорбляли полицейские дознаватели. Его обзывали «постельным сыщиком», а он не обижался. Он демонстрировал, что ему плевать на всё, кроме денег. На самом деле было видно, что человеческое в нём не убито. В глазах Хаммера была неподдельная скорбь, когда он узнал об убийстве приятеля, собиравшего для него информацию. Он пытался предупредить об опасности администратора спортивного клуба, где хранился контейнер. Он спас свою секретаршу, похищенную бандитами. Это был необычный персонаж. Кино впервые показало ублюдка как трагического героя.

Ублюдочность была для Хаммера способом выживания в безумном мире, несущемся к катастрофе, где люди превратились в волков, и культура в рамках человечности их удержать не сумела. Не случайно в фильме звучала классика. Режиссёр показывал, что культура беспомощна. Мир уже перешёл черту — оскотинился и одурел безвозвратно. Он не сегодня-завтра погибнет.

«Поцелуй меня насмерть» хитом не стал. Критики пятидесятых признали его маргинальным и диким. Но в последующие десятилетия новая критика, возносящая всё маргинальное и дикое, оценила его высоко. В её глазах он был вестником смены вех в американском кинематографе.

1955 год оказался примечателен ещё и тем, что цензорам залепили пощёчину. Вышел фильм Отто Премингера «Человек с золотой рукой». Обращённый к теме наркозависимости, он прорвался в прокат нагло, минуя запреты. Цензура отказалась давать лицензию, а он прекрасно обошёлся и без неё.

Фильм был нуаровой драмой с фальшивым хэппи-эндом. Его героем был карточный дилер — обаятельный малый, мечтающий стать музыкантом, но не способный порвать с наркотиками.

Премингер нарисовал привычную картину жизни как ада. Карты в фильме были представлены страстью, без которой жизнь невыносима вообще.

Герою Фрэнка Синатры крупно повезло — его спасла сильная, влюблённая женщина. «Зачем тебе страдать, как страдают все? — стыдила она его. — Собери всю свою боль и сними её одним уколом».

Мир был отвратителен, исполнен боли, но люди любящие могли в нём спастись. Таково было его неявное утверждение.

В 1955 году вышел и крайне интересный антинуар — «Школьные джунгли», где впервые прозвучал хит Билла Хейли Rock Аround the Clock. Во многом благодаря этой песне фильм и стал популярен.

«Школьные джунгли», поставленные Ричардом Бруксом, стали «Путёвкой в жизнь» по-американски. Только речь шла не о беспризорниках, а о пацанах, обитающих в бедняцком квартале.

В заведении, куда устроился бывший фронтовик, оказалось жутковато работать. В школе типа «мусорный бак» учились детки, к которым нельзя было повернуться спиной. Они могли долбануть камнем по голове или пырнуть ножом.

Учитель пытался наставить пацанов на путь истинный и столкнулся с сопротивлением «лидеров». Избитый, доведённый до нервного срыва, он впал в отчаяние, но неожиданная поддержка жены вдохновила его продолжать сражение в «джунглях». Он победил — навёл порядок в классе, но, что интересно, навёл его показательно несоветским способом. Он разоружил и сдал в полицию двоих отморозков и убедил нормальных школьников дать против них показания. То есть Голливуд показал чисто капиталистического Макаренко, убедившегося на собственном опыте, что отморозков не изменить. Их необходимо изолировать, а ещё лучше — пристрелить, как бешеных псов. Учитель проигрывал, когда вёл себя по-советски (нянчился со всеми подряд), и побеждал, когда начинал действовать в рамках родной цивилизационной доктрины.

Конечно, фильм был лукав. В нём в качестве примера для подражания показывалась некая школа, где царит вежливость и поют гимны. При этом не было сказано, что в ней учатся особые детки.

И кричащим изъяном было отсутствие смысла для учителя так истязать себя. Ради чего он сражался и переживал — не объяснялось никак. Сила советских фильмов о воспитании детей была в том, что создавалось новое общество, и учитель был одним из его творцов. А здесь учитель изводил себя в «школьных джунглях» и вручал детишкам путёвку в жизнь — в джунгли асфальтовые.