Курды глазами армян

Смотритель-учитель армянского начального училища К. Хачатуров в своих путевых дневниках, датированных 1894 годом, оставил запись: «Пишущему эти строки часто приходилось слышать от стариков-курдов, что они некогда имели свое государство, лежащее за рекою Тигром, со столицей в Диарбекире, и что часть их переселилась в Армению после покорения ими некоторых армянских областей. Последнее мнение курдов никем не доказывается; в истории армян, наоборот, сказано, что царь Армении Тигран, победив Астиага (Аждахака), царя курдов, переселил их в свое государство и населил ими гористые местности Армении, главным образом Араратскую возвышенность».

Курды — магометане-сунниты (прежде они назывались халдеями), как народ патриархальный, делятся на многие племена с различными названиями. В Эриванском уезде Эриванской губернии Российской империи, близ Араратских гор, жило племя «бруки», или «брукинцы». На восточной стороне малого Арарата, на границе России, Турции и Персии — племя «джалалы» — самое большое; в окрестностях Карса — «джунуканлы». Курды имели свои селения также в северо-восточных провинциях Персии.

Курды высокого роста, с бритой бородой, нос большой, орлиный, усы длинные, глаза черные, выразительные. Это люди прямые, честные, откровенные, храбрые, лихие наездники — как мужчины, так и женщины. Они любят музыку, пение и танцы.

* * *

Курды в основном занимаются скотоводством. Раннею весною они со своим скотом перекочевывают на возвышенные места и возвращаются поздней осенью. Зимою же они живут в своих селах, так называемых зимовниках. Хижины их устраиваются следующим образом: в земле выкапывают один четырехугольник для семьи и другой большой для коров, лошадей и пр.; потом кладут на эти ямы балки, сверху солому или сено и засыпают землею; с одной стороны приделывают широкую дверь, служащую для входа как для людей, так и для животных, и вот изба курда готова. В одном углу хлева маленькое место отгораживается от животных, и по вечерам курды собираются там и ведут бесконечные разговоры о разных разностях, начиная с овец и кончая политикой.

Так как курды все свое свободное время проводят в стрельбе в цель или на охоте, то ведение домашнего хозяйства лежит исключительно на женщинах. Они доят овец, приготовляют мясо и сыр, делают ковры и паласы, а обязанность мужчин ограничивается тем, что они везут на быках эти произведения на продажу.

Торговлю у них ведут евреи, армяне и кавказские татары (современные азербайджанцы). Разумеется, все эти торговцы обирают курдов безбожно. Этому обдирательству немало помогает наивная хитрость самих курдов. Курд, желая перехитрить торговца, всегда дает ему половину запрошенной торговцем цены. Торговцы это знают прекрасно и запрашивают вчетверо дороже. И тем не менее обманутый курд остается при убеждении, что он надул еврея или армянина.

При свадебных покупках, когда приходится забирать товара на несколько сот рублей, и то в долг, курд выдает себя с головой. Они в каждом городе или торговом селе имеют своего благодетеля-торговца, исключительно у которого и покупают товар в долг. Эти благодетели, которых курды называют «крво» (кум), так благодетельствуют своим кумовьям, что последние лишаются всего своего скота, ковров, паласов, а цифра в долговой книге все-таки остается в прежнем размере.

* * *

Курд гостя своего не тронет, если бы даже последний был его злейший враг; он его угостит как следует и проводит из своего зимовника или кочевки на довольно большое расстояние, чтобы никто не оскорбил гостя вблизи его дома.

Гостя же обыкновенного, т. е. не врага, курды принимают очень хорошо: женщины стирают ему носки и белье, моют его ноги, угощают всем, что у них найдется хорошего, а по вечерам, когда гость укладывается спать, женщины и девушки поют песни, чтобы ему спалось хорошо под тихие звуки песни. Гость у курдов — Богом посланный человек; кто не почитает гостя, тот не почитает и Бога.

Такое же мнение у них существует и относительно мести. Бог приказывает мстить, и курд всячески старается отомстить своему кровному врагу. По их понятиям, душа убитого на том свете тогда только находит успокоение, когда прольется кровь убийцы. И вот каждый курд обязан и пред Богом, и душой убитого (сын ли убитый, брат, родственник — все равно), и пред обществом, в среде которого он живет, отомстить, пролить кровь убийцы. Пока убийца не убит, в семье курда ежедневно происходит плач. Мать или сестра убитого хранит его обрызганную кровью рубашку, как святыню; ее каждый день вынимают из сундука, надевают на мужчину, который должен отомстить, и плачут. Если же после убитого остается вдова с маленьким ребенком, то рубашка надевается на последнего: он с младенчества готовится к роли будущего мстителя, чтобы кровь отца его не пропала даром.

В этом страшном обычае бывает и светлая сторона, а именно — иногда родители убитого прощают убийц. Это происходит тогда, если убийство совершено не с заранее обдуманным намерением или если убийца является в шатер родителей убитого, падает на колени и говорит: «Правда, я убил вашего сына (или брата), но сам раскаиваюсь в своем поступке. Покойный был моим хорошим другом, но ссора, затеянная между нами, ослепила нам глаза, мы обнажили свои сабли и стали биться, причем ваш сын был убит. По нашему обычаю вы должны отомстить за смерть покойного. Вот я сам явился и прибегаю к милосердию вашего очага: или прощайте мне, или обагрите очаг ваш моею кровью». Родители убитого, когда прибегает убийца к милосердию их очага, навсегда прощают ему совершенное им преступление, после чего убийца делается своим человеком в доме убитого. Если после убитого остается вдова с маленькими детьми, то убийца, прося о прощении, приводит столько овец, коров и других вещей, каковых вполне достаточно для пропитания семьи убитого. Кроме этого, он во всякое время обязан помогать этой семье, если она в нужде.

* * *

Каждое из курдских племен имеет своего шейха, который управляет не только духовными делами, но состоит вместе с тем и светским главою своего племени. Шейхи стараются вникать в частную жизнь членов их общества. Шейх, узнав о том, что кто-нибудь из своего племени потерял все вследствие падежа скота (а богатство их заключается в скоте), созывает всех курдов к себе, в нескольких словах описывает положение обедневшего односельчанина и просит их не оставить без помощи соседа. Тут же при шейхе начинается сбор пожертвований, и собирается иногда до трех-четырех сотен овец, около десятка коров и других животных. Один из курдов гонит собранный скот к тому, для которого он собран, и говорит: «Шейх прислал тебе столько-то овец и коров, чтобы ты жил безбедно среди нашего племени». Курд отлично знает, что скот пожертвовало его племя, но он принимает подарок как будто от шейха и всей семьей начинает благодарить его. Вот причина, почему курды так преданы шейху и по одному его знаку готовы идти в огонь и в воду.

Если шейх не расположен к какому-нибудь народу, то все курды его племени презирают этот народ и всегда готовы предать его мечу, если, конечно, представится удобный случай. Отправляясь на войну, курды дают клятву не щадить врагов, убивать старых, младенцев и вообще сопротивляющихся, а молодых женщин и девушек брать в плен. Клятва их состоит в том, что каждый воин пред шейхом произносит: «Клянусь моим счастьем-судьбой, что исполню в точности все требования, возлагаемые на меня шейхом; в противном случае пусть меня преследует злая судьба и жена презирает за малодушие и не принимает больше в свой шатер». Скорее курд умрет, чем нарушит эту клятву. Подвергнуться презрению женщин, а в особенности своей жены — это самое величайшее несчастье для курда.

* * *

Женщины у курдов пользуются гораздо большими правами, нежели у других соседних народов. Жена курда заменяет мужу товарища как в домашнем быту, так и на войне. Если мужчина отправляется на войну, то женщина защищает скот и хозяйство. Если хозяйка не сумеет защитить свое добро, то она лишается почета и уважения своих единомышленников. На дочери такой слабой женщины ни один молодой человек не согласится жениться.

Храбрость женского пола и дает им право пользоваться довольно большою свободою. До выхода замуж они совершенно свободны: могут выбирать среди молодежи для себя дружков, слагать для них любовные песни и гулять вместе со своими избранниками по горам — словом, делать все, что душе угодно. Девушек женщины называют вольными птицами, свободу которых никто не имеет права ограничивать. Эта свобода у них вошла в обычай, так что матери не стыдятся называть чужим любовников своих дочерей по имени. А раз девушка вышла замуж, она уже никакою свободою не пользуется. Если женщина позволит себе изменить мужу, то последнему не возбраняется убить ее. Убийцу никто преследовать не будет, и даже отец жены ничего ему не скажет и не рассердится на него; наоборот, он назовет убийцу дочери молодцом.

* * *

Жизнь молодых курдов ничем не стеснена: они сочиняют и поют свои песни до возраста, когда их можно женить. Тут уже отец жениха отправляется к отцу девушки, и начинается торг. Родители невесты, если последняя красивая, требуют большой калым деньгами, овцами, лошадьми и т. п. У других народов невеста приносит с собою приданое, а у курдов наоборот: состоятельный жених дает отцу невесты несколько десятков, а иногда две-три сотни овец, несколько коров и быков и потом берет свою невесту. Замечательный взгляд на калым имеют сами девушки: если она даже влюблена в молодого курда, который хочет на ней жениться, то и тогда обидится и не согласится выйти замуж за своего возлюбленного, если тот предложит маленький калым за нее.

Если между женихом и отцом невесты не устанавливается согласие относительно калыма или если жених беден и не может уплатить столько, сколько требуют за невесту, то он прибегает к следующему средству, что тоже поощряется между курдами, а именно: он тайно увозит свою возлюбленную. Девушка же соглашается убежать с молодым курдом потому, что самолюбие ее получает удовлетворение, т. е. она может потом гордиться своим мужем, который, несмотря на бдительность ее отца, сумел увезти ее: храбрость предпочитается богатству и калыму. Увоз девушки очень опасен для молодого курда-жениха; его могут убить родители девушки, а такое убийство между курдами не считается за преступление. Молодой курд, который намеревается совершить увоз, должен собрать вокруг себя несколько преданных ему товарищей, выбрать место, где он может, по крайней мере, месяц безопасно жить, а потом уже увозит девушку.

Через месяц после увоза невесты отец ее забывает оскорбление, так как в душе не может не хвалить храбрость своего зятя, и прощает ему. По возвращении домой молодой курд принимается за свои обычные занятия, после чего он начинает пользоваться большим почетом среди своих соплеменников за свой поступок.

* * *

Женятся преимущественно внутри племени. В былые времена обручали детей с колыбели. В знак помолвки повязывали девочке на голову платок. К нему привязывались монеты. С этого момента и до брачного возраста жених все эти годы в день праздника Байрам приносил своей нареченной барана и ткань для одежды и т.д. Свадьба требует от родителей жениха больших расходов, им на помощь приходят родственники. Кто даст барана, кто зерно или другие продукты и деньги.

Чтобы привести невесту в дом жениха, друзья мужа отправляются ее искать. Когда они подходят к дому невесты, дверь дома закрывают, а как только ее откроют, «кардаш» (родственник, братец) должен дать выкуп подругам невесты. Начинают наряжать невесту.

По прибытии к дому жениха невеста не сходит с лошади до тех пор, пока отец жениха не предложит ей подарок. Он дает ей корову или кобылу (нельзя дарить быка или жеребца). Невеста ступает на порог дома. Одна из женщин от жениха бросает ей под ноги несколько лавашей. Невеста входит в дом, здороваясь и подбирая хлеб. Переступая порог, невеста обязательно его целует. Внутри дома женщины берут ее за руку, заставляют один-три раза обойти вокруг очага, устроенного посередине комнаты в земле, говоря при этом: «Мы тебя приняли сюда, и ты должна обслуживать этот дом до конца своих дней».

После этого невесту отводят к приготовленному для нее месту в углу комнаты, отгороженному красной материей. В окружении девушек своей семьи и семьи жениха она остается сидеть здесь на ковре, опершись на подушки. Во время всех брачных церемоний, которые длятся два-три дня, она никому не показывается, за исключением родственников мужа.

Вывод невесты из своего угла также сопровождается некоторыми обрядами. Отец жениха приглашает своих родных и родных невесты. Подают кушанье; во время еды отец жениха или его родственник объявляет, что нужно «делать выход» невесты и предложить ей подарки. Каждый из присутствующих дает что может. Одна из женщин преподносит невесте собранные подарки, снимает с нее покрывало и выводит к гостям. Невеста обходит присутствующих, целуя каждому руку. Начиная с этого момента, невеста может уже свободно передвигаться. Однако ее лицо остается закрытым красным платком.

Приблизительно неделю спустя после «показа невесты» отец приглашает к себе ее с подругами, так же как и жениха с родными, и устраивает небольшое угощение человек на двадцать. Затем невеста остается у своего отца два-три дня и по возвращении в дом мужа получает от отца подарок.

* * *

«Роды происходят на земле, покрытой соломой. Муж покидает дом и возвращается только через день или два после родов. Роженица обслуживается женщинами, имеющими опыт, которым платят за их труд натурой. Перед рождением ребенка обращаются к мулле; он пишет талисман — «доа», чтобы все обошлось благополучно. После рождения талисману придается новое предназначение — поддержание матери и новорожденного в полном здравии. Муллу вознаграждают, если могут, коровой, быком, бараном», — В. Никитин, «Курды», Париж, 1956 г. (перевод с французского, изд-во «Прогресс», Москва. 1964 г.).

Если роды трудные, роженицу тянут за уши, произносят ее имя, крича в ухо, заклиная прийти в себя, говоря, что пришел ее брат или гость и т. д. Если она в обмороке, стреляют из ружья, чтобы привести ее в сознание. Иногда идут к реке и кинжалом «разрезают» воду (магический прием — чтобы разрезать то, что связывает роженицу). По народному поверью, на женщину во время родов нападает существо, называемое «хал-анасы» — женщина огромного роста, худая, ужасная, с огромными грудями, закинутыми за плечи. «Хал-анасы» вырывает сердце и легкие у роженицы, несет их к реке и моет в воде. Если у нее хватает времени это сделать, роженица умирает. Чтобы прогнать «хал-анасы», устраивают ружейную пальбу вокруг роженицы. Разрезая кинжалом воду реки, хотят также освободить сердце и легкие роженицы, которые «хал-анасы» могла бы прийти омывать в реке.

Имя дается ребенку женщинами. Они собираются на совет у роженицы, только что разрешившейся, и выбирают имя.

Детей кормят грудью до двух или трех лет. Мальчик является объектом особых забот. К нему относятся очень нежно. К девочкам отношение менее заботливое. Если женщина рожает только девочек, на нее смотрят с состраданием.

При обрезании родители ребенка готовят хорошее угощение. Обрезание делает местный брадобрей с помощью бритвы и тростниковой палочки. Спустя три или четыре дня крестный отец приходит узнать о ребенке и приносит котелок плова, большой хлеб, молоко, мед, яйца и масло. Передавая крестнику котелок, в него бросают кусок материи для архалука, иногда коврик. Во всяком случае, никогда не передают котелок пустым. Это было бы большим бесчестьем.

* * *

Умирающий покоится на своем ложе, лицо обращено к югу. Как только наступает смерть, раздаются плач и рыдания. Затем умершего переносят в особое помещение, где его обмывают и завертывают в саван из хлопчатобумажной материи. Рот, нос и уши затыкают ватой, вату кладут и под мышку. Если умершего не хоронят в тот же день, то на грудь ему кладут камень и зеркальце, обращенное к лицу покойника.

Хоронят без гробов. Покойника несут на кладбище на носилках, сделанных из кольев. Погребальная процессия состоит из близких и соседей; женщины плачут и бьют себя в грудь. Впереди покойника или позади ведут его лошадь. Если скончался молодой человек, его лошадь украшают яркой материей (обычно ей на шею вешают красную шаль), к седлу подвешивают его саблю и кинжал. Если покойник был в летах, его лошадь покрывают черной траурной тканью. После погребения лошадь отводят домой, где она остается среди имущества семьи покойного. Ее нельзя никому дарить, но пользоваться ею можно. Если умерший принадлежал к богатому роду или был вождем племени, вслед за носилками ведут множество оседланных лошадей с попонами и оружием на спине.

Затем возвращаются в дом усопшего. Мулла произносит молитву, присутствующие говорят «аминь».

К исходу дня хозяин дома зажигает масляный светильник и ставит его на то место, где обмывали умершего. Светильник должен гореть с вечера до утра, чтобы у покойника был свет, иначе в могиле будет темно. Кроме того, курды зажигают всегда в канун пятницы свечу на могиле умершего молодого человека или молодой девушки и на могиле сеида (исходящего от Мухаммеда).

Вечером в день похорон не делается никакого угощения в память умершего. В доме усопшего и не готовят даже. Соседи приносят еду для семьи покойного. Первое угощение в память усопшего организуется на третий день после смерти. Вся деревня принимает в нем участие — от каждой семьи присутствует один человек. Семь дней спустя после кончины имеет место второе угощение, на которое приглашаются человек двадцать — сорок. На сороковины устраивается третье угощение. До самой годовщины со дня смерти семья усопшего соблюдает обычно траур, который состоит в воздержании от развлечений и всех удовольствий и в запрещении говорить о радостях жизни.

Вдова вступает во второй брак только по истечении года, причем нередко она выходит замуж за брата своего умершего мужа или за его отца, во всяком случае, за кого-либо из его рода. Считается бесчестьем для семьи, если вдова выйдет замуж за человека из другого рода. Это и понятно, ведь в свое время за женщину платили калым; род теряет в таком случае свое имущество.

«Ноев Ковчег»